Авиатор: назад в СССР 8 (СИ) - Дорин Михаил

— Понимаю. Другого места я не могу тебе предложить. Точнее, могу, но это не перебьёт аргументы твоего нынешнего командования, чтобы тебя оставить здесь. Формирование новой базы во Вьетнаме — весомый довод, чтобы тебя отпустить.

Несколько секунд я соображал, а затем дал положительный ответ.

— Два года во Вьетнаме. Получишь допуск на второй тип летательного аппарата и с нормальным налётом и регалиями поедешь поступать, — сказал Граблин, собирая свои бумаги в папку.

— А сейчас моих регалий недостаточно? — улыбнулся я.

— Не всё меряется наградами. В испытатели поступают не за заслуги, а по способностям, — ответил Дмитрий Александрович и поднялся со своего места. — Свой адрес, телефоны и место службы в Москве я тебе оставил. До встречи!

Интересный разговор получился у меня с полковником Граблиным. Теперь осталось дослужить своё в Афганистане и вернуться на Родину. А тут уже ждать, когда меня вызовут к новому месту службы.

В прошлой жизни можно было бы обменяться сотовыми телефонами. Позвонить и контролировать прохождение бумаг и приказов о назначении. Как это делается в Союзе — понятия не имею. Тем более что дорога на перевод будет самой длинной из всех возможных.

Когда я шёл к своей общаге, в голове мысли сильно путались и не могли выстроиться в нормальную последовательность. Похороны командира, новости об образовании центра в Осмоне и совсем необычным выглядит возможность уехать служить во Вьетнам.

— Ой, Серёжа Родин! — воскликнула вахтёрша на входе в общежитие и бросилась меня обнимать. — Исхудал, загорел и уставший какой!

— Здравствуйте, — поздоровался я с Васильевной — нашей вечной дежурной по общаге, которая ощупывала меня, словно врач на медосмотре.

— Ну как там? Про Валеру знаю, командира нашего. Ой, — сказала Васильевна и тут же разрыдалась. — Парень-то какой был! Мужик! Лариска, жена у него ох и баба-то хорошая!

— Ну, будет вам, Васильевна, — сказал я и приобнял бабулю. — Я к себе пойду. Ключи дадите?

— Ага! Чего это я тут воду лью, — сказала дежурная, утираясь краем своего платка. — Ты голодный, наверное. Тебе может супчику нагреть?

— Спасибо. В столовой перекусил, — соврал я и пошёл наверх.

— Вот надо невесту тебе. Чтоб дома ждала. А то так вот из командировки и встретить некому. Мужское-то достояние у тебя сильно опухло за столько времени…

— Васильевна спасибо. Отдыхайте! — успокоил я дежурную, которая озаботилась моей личной жизнью.

Пока подымался по лестнице, слегка неуютно себя чувствовал. Ведь вряд ли Вещевая съехала из общаги со своим Васей. Она ведь может и на моём пути сейчас попасться. Интересной будет такая встреча.

На этаже всё по-старому — запах жареной картошки, порошка и хлорки. Играет очередной весёлый ритм советской эстрады. Песня про птицу счастья и что завтра будет лучше, чем вчера. Не знаю, кто поёт, но уж слишком оптимистично звучат такие строчки.

В комнате ничего не изменилось со времени моего убытия в Афганистан. Прибавилось пыли и паутины, так что небольшая уборка не повредит. Но не сейчас. Сел на кровать и уставился в стенку.

— Вот и дома, — выдохнул я и полез в ящик письменного стола.

Встреча с Граблиным напомнила мне о Женечке, так что логичным было достать её фотографию. Несколько секунд я рассматривал её навсегда уже запечатлённый молодой образ и прокручивал в голове мысли о будущем.

В дверь раздался глухой стук, отвлёкший меня от мыслей.

— Войдите, — сказал я и дверь открылась.

— Аля-улю! Как дела? — появился на пороге здоровенный гиббон в белой майке, испачканной какой-то подливкой.

— Нормально. А что? — спросил я.

— Там… это…ты «из-за речки» вернулся? — спросил здоровяк, подойдя ко мне ближе.

Размером он был с огромный шкаф. Причём, как в высоту, так и в ширину. Одни бицепсы были чуть больше моей головы.

— Да, — кивнул я и попробовал встать.

— Хэ! Так… это… я тоже! — хлопнул он меня по плечу, что у меня ноги слегка подкосились. — А ты крепкий мужик! Обычно я всех валю, — картинно начал показывать на мне удары руками здоровяк.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Дружище, если чего надо спрашивай, — сказал я и стал снимать куртку.

— Так… это… я и пришёл тебя к столу позвать. Картофан с мужиками нажарили, соленья, «коленвал» взяли, — начал перечислять мне убранство своего стола парень.

— Я поел и у меня пару дел есть. Ты скажи, где вас найти и подойду попозже.

— Вот это по-нашему! — снова обрушил на моё плечо свою «рельсу» этот орангутанг. — На кухне сидим. Давай, земеля. Подходи!

Хлопец вышел из комнаты и мощно закрыл за собой дверь. Чуть побелка не посыпалась с потолка, а картина на стене с репродукцией Шишкина «Утро в сосновом лесу» съехала в сторону. И почему мне кажется, что это был тот самый Вася по прозвищу Катапульта? По всем параметрам подходит.

Немного отдохнув и прибравшись в комнате, я пошёл на прогулку по-осеннему Осмону. Хорошая погода, мирная обстановка и большое число народу в центре города — контраст с горными пейзажами и песками Афганистана.

Люди смеются, гуляют, играет музыка. И это нормально здесь, где нет войны. Тот самый пресловутый поствоенный синдром сейчас морально меня одолевает. И вот ты уже не хочешь быть здесь. Тебя тянет туда, где твои товарищи.

Что делать в Осмоне? Первым пришло на ум посетить кинотеатр «Навои». Репертуар был скудным на знаменитые кинокартины, но это лучше, чем ничего. Выбор пал на классику советской фантастики «Через тернии к звёздам». Конечно, она таковой станет позже, но сейчас это кино на большом экране смотрелось очень даже неплохо.

В киоске «Союзпечати» я купил «Правду». Ни на одной из страниц нет и слова о том, что происходит в соседней стране. Зато можно поднять голову и увидеть, как двое десантников на костылях стоят в очереди за хлебом в маленький киоск.

Никто их не пропускал, чтобы они купили его быстрее других. Взгляды людей в их сторону — что-то между непониманием и отвращением. То, о чём я просил Краснову, оказалось ей не под силу. Настроение народа страны и их отношение к войне в Афганистане, кажется изменить не получится.

Я свернул газету, где в очередной раз пишут о трудовых достижениях, и выкинул в урну. В чём-то и прав Валера, когда возмущается отсутствием информации в газетах.

— Товарищи, погодите! Вы посмотрите кто это у нас здесь! — услышал я за спиной громкий голос.

— Что ж вы творите, а? Не стыдно вам? — возмущалась женщина.

Я решил повернуться и быть готовым высказать всем этим зевакам свои «замечания». Не мог я пройти мимо того, что братьев по оружию, ветеранов Афганистана, смешивают с грязью.

Оказавшись лицом к этому киоску, я внезапно остановился и понял, что был неправ в своих размышлениях. Оказывается, десантникам уступили очередь. Один из них покупал хлеб, а второй рассказывал скоплению людей какую-то военную историю.

— Бьёмся, духи очень коварны и хитры, но побеждаем, — рассказывал он. — Вот сейчас лечимся и будем в институт поступать.

— Ой, ребята! — воскликнула одна из женщин, протянув парню сочное яблочко. — Спасибо вам… — начала она плакать.

— Ну ладно вам, мать. Всё хорошо. Страна нас не бросит, — ответил второй десантник, который вернулся с авоськой хлеба.

— Ребят, а где служили? — спросил один из мужиков, но дальше я слушать не стал.

Может, и не всё так плохо? Народ с армией.

Солнце клонилось к закату, а я медленно шёл в сторону общаги.

На входе забрал ключ у Васильевны и услышал, как до вестибюля доносится чей-то пьяный вокал.

— Патруль вызову снова. Надоели уже, — проворчала дежурная.

— Пойду, поговорю с ними, Васильевна. Скоро успокоятся, — сказал я и направился в сторону лестницы.

— Серёжка не надо. Зашибут. Ты ж щупленький какой! — запричитала дежурная.

— Да я волшебные слова знаю, — улыбнулся я и стал подниматься по лестнице.

В голове уже прорабатывался план, как вести разговор с пьяной компанией. Руки и шею разминал по дороге, но драка — на самый крайний случай. Пройдя один лестничный пролёт, я услышал тихий женский плач.