Курячий бог - Наталья Нусинова

Тёме стало обидно за дедушку.

— С телескопом гораздо лучше!

— Ладно тебе! — набросилась на него Акира. — Ты искать будешь или как?

Тёма потупился и стал озираться по сторонам, в поисках Курячьего бога.

— А это что? Тоже дедушкино?

Кира увидела висящие на стене лук и колчан и даже вытащила одну стрелу — красивую, украшенную петушиными перьями и остро заточенную.

— Нет, это бабушкино. Не трожь! Уколешься! — Тёме никогда не разрешали трогать стрелы, а Кира вот так вот — раз, взяла да и вытащила сразу из колчана самую длинную и пеструю.

— Ой! Укололась! — Кира быстро засунула палец в рот и с любопытством спросила. — А они у вас как? Отравленные? Или не очень?

— Я не знаю, — растерялся Тёма. — Ты подожди! Я за йодом! Сейчас!

Тёма опрометью сбежал вниз, к аптечке, где стояли йод и зеленка, которыми ему мазали оцарапанные коленки и локти, схватил бутылочку — и тут наверху раздался СТРАШНЫЙ ГРОХОТ.

* * *

Кира лежала на полу с закрытыми глазами, распластавшись, раскинув руки. Неведомым образом, падая, она задела стоящую у противоположной стены этажерку с книгами — это они свалились с таким страшным шумом. Но все это Тёма сообразил уже позже — первым делом он бросился к потерявшей сознание Кире.

— Кира, Кирочка, — шептал в отчаянии Тёма, — Кирочка, очнись!

Кира не шевелилась.

Тёма отбросил ненужный йод и в ужасе принялся ее тормошить. Он толкал Акиру, дергал ее за руки, за ноги, за волосы, дул в лицо и даже осторожно похлопал по щекам — все впустую.

Тогда Тёма попробовал сделать Кире искусственное дыхание, поднимая и опуская ее руки. Тёма видел такое в одном фильме о СПАСЕНИИ НА ВОДАХ, там утонувшему это очень помогло, он сразу пришел в себя, выплюнул воду и бодро вскочил на ноги. Но Кире от искусственного дыхания ничуть не стало лучше, ее руки безжизненно падали, а глаза по-прежнему были закрыты. Кира не подавала никаких ПРИЗНАКОВ ЖИЗНИ!

И тут Тёма вспомнил, как в одном фильме про индейцев героиню укусила в ногу ядовитая змея, и тогда отважный ковбой туго стянул ей щиколотку своим шейным платком, острым ножом рассек место укуса, а потом высосал из ранки яд и так, рискуя жизнью, спас любимую девушку!

Тёма не колебался ни минуты. В портфеле у него лежал кусок тонкой, но крепкой веревки, сломанный компас и перочинный ножик. Тёма не зря читал книжки про индейцев, он знал, как они ТЩАТЕЛЬНО собираются в поход, и потому сам хорошо подготовился к поездке на дачу.

Затягивая шпагат на Кирином запястье, Тёма нащупал что-то твердое под рукавом ее свитера — это был красный браслетик из «рубинов», который они купили на станции. У Тёмы сдавило горло, слезы подступили к глазам — Кира, такая красивая и веселая, иногда противная задавака и ехидина, но умница и лучшая его подружка, лежала в беспамятстве на полу, отравленная ядовитой стрелой из колчана его собственной бабушки! И он с ней один, и неоткуда ждать помощи! Тёма почувствовал, что готов взвыть от отчаяния. Он СОБРАЛ В КУЛАК свою волю, прицелился и занес перочинный ножик над Кириным пальцем, чтобы сделать ТОЧНЫЙ И ГЛУБОКИЙ надрез, а затем выдавить яд и вернуть подругу к жизни! Ему было жутко, но он думал не о себе! Речь идет о жизни Киры. Надо ее спасать — во что бы то ни стало!

Тёма закрыл глаза, чтобы не видеть, как брызнет кровь из Кириного пальца. Наверное, это будет фонтан! Или ручей! Но даже если это будет только капля, все равно очень страшно. Ударить ножом человека! Даже ради его собственного спасения! «И как это врачи все время людей режут! — подумал Тёма. — Неужели им их не жалко?» Тёма осторожно начал опускать перочинный ножик, поднося его к Кириному пальцу, — и вдруг задохнулся от боли.

— Ты че, ваще? — крикнула Акира. — Совсем отмороженный? Живого человека ножом пырять? Крыша поехала, или что?

Удар коленкой попал прямо в солнечное сплетение. Тёма сидел, глотая воздух ртом и хлопая глазами, и в изумлении смотрел на Акиру.

А она, как ни в чем не бывало, встала, одернула свитерок, подошла к зеркалу и стала поправлять растрепавшуюся прическу.

— Так ты притворялась?

Тёму била дрожь, он с трудом выговаривал слова.

— Тебе не было плохо? Ты не укололась стрелой? И не теряла сознания?

Кира насупилась. Заплетая конский хвостик, она проворчала:

— А ты ваще… Шуток не понимаешь!

И она перехватила кончики волос красной резинкой.

— Ну и шуточки у тебя… Знаешь что!

У Тёмы дрожали губы. Нет, ЭТОГО он никогда не простит!

Тёма молча посмотрел на Акиру, которая вертелась перед зеркалом да еще что-то напевала себе под нос, молча отвернулся от нее и медленно, держась рукой за живот и стараясь отдышаться, стал спускаться по лестнице.

«Нам не страшен серый волк, серый волк, серый волк!» — слышалось со второго этажа пение Киры.

— Вот дура! Ненавижу! — пробормотал Тёма, с трудом доковыляв до папиного кабинета и залезая на диван под мохнатое шерстяное одеяло с узором — папа привез его с Карпат. Тёму бил озноб.

«Наверное, у меня температура», — подумал он.

В доме было довольно холодно. За окном уже почти стемнело. Шел то ли дождь, то ли мокрый мелкий снег. Пора было возвращаться в Москву, без всякого Курячьего бога, — о том, чтобы идти искать его к сторожу и думать было невмоготу. И вообще невозможно было себе представить, что вот сейчас надо выйти на улицу, в этот холод и мрак, под дождь и ветер, плестись пешком три километра до станции, а потом без билета ехать на электричке, а потом еще на метро с пересадкой и совсем уже ночью по темным московским улицам добираться до дому, чтобы получить заслуженный нагоняй от обезумевших со страху родителей.

— И все это она! — со злостью думал Тёма. Сейчас ему казалось, что абсолютно во всем виновата Акира. Это она подговорила его ехать на дачу, из-за нее они застряли здесь дотемна и сидят теперь в холоде и в голоде.

— Хорошо еще хоть при свете! — подумал Тёма, глядя на мигающую лампочку.

И лампочка тут же погасла.

— Тёма! — услышал он Кирин крик. — Тёма! Ну не надо! Пожалуйста! Ну прости! Я не буду больше! Включи, пожалуйста, свет! Я боюсь!

Это была правда. Тёма знал, что Кира вообще-то смелая, но темноты боится.

«А сама еще предлагала ночью лезть в курятник, — злорадно подумал Тёма. — Вот так ей и надо!»

Но, если честно, ему тоже стало не по себе.

— Это не я! — крикнул Тёма. — Это электричество выключили! У нас тут часто выключают! Ты иди сюда! Тут фонарик есть!

Тёма нашарил на папином столе фонарик и включил его. Сразу стало гораздо веселее. В луче фонарика танцевала пыль (давно мамы не было на даче), желтый круг высвечивал яркое веселое пятно во мраке комнаты.

Со второго этажа послышался жалобный стон.

— Я ничего не вижу! Глазик! Ну, пожалуйста! Приди за мной с фонариком! Тут страшно!

Тёма вздохнул, вылез из-под одеяла и поднялся наверх.

— Пошли! — сказал он мрачно и коротко, как подобает мужчине, не простившему женщине ГЛУПУЮ ВЫХОДКУ.

Тёма взял Киру за руку и повел вниз, освещая путь.

— А керосиновой лампы у вас нет? — спросила неблагодарная Акира, едва переступив порог папиного кабинета.

— Вообще-то, есть, — смущенно ответил Тёма. — Но я не знаю, где она.

На самом деле он знал, где лампа — вон она, стоит на шкафу, но как признаться, что он не умеет ею пользоваться? Тёме никогда не позволяли прикасаться к лампе — керосин горючий, это опасно.

— Хорошо, что хоть есть фонарик, — сказала Акира и, взяв сушку с обогревателя, забралась с ногами на диван. — Возьми сушечку, пока не остыла — с пылу, с жару!

Они сидели на диване, укутавшись одеялом, и грызли теплые сушки. За окном шел снег пополам с дождем. Света не было. Маленький кабинет хорошо прогрелся, но начинал уже выхолаживаться — обогреватель-то электрический.

— Что будем делать? — спросил Тёма. — Надо ехать домой. Скоро мы здесь совсем замерзнем.

— Ну, Глазик, — жалобно простонала Кира. — Давай подождем, пока дождь пройдет. Пожалуйста! Как мы сейчас поедем? Там холодно и мокро. И потом, нам же еще к сторожу ночью идти, мы же собирались ТАЙНО ОБСЛЕДОВАТЬ курятник.

Тёма посмотрел на Киру и понял, что она не говорит главного. Главное — не в том, что на улице холодно и сыро, а в том, что там темно и страшно. Ему тоже очень не хотелось туда идти. Но что делать?

— Значит, так, — сказал Тёма ТВЕРДО. — Ни в какой курятник мы не пойдем. И даже к сторожу не пойдем. Он уже спит. Папа сам ему потом ключи передаст. Подождем еще немножко, пока дождь пройдет, и поедем домой. Но до тех пор — выключим фонарь. Батарейки надо экономить. Как мы без света по дороге пойдем?

Тёма нажал на кнопочку, и фонарик погас.

Кира вздохнула.

— Давай что-нибудь рассказывать, — предложила она. — Только не страшное.

— Расскажи мне про своего папу, — попросил Тёма.