Советник президента - Андрей Мальгин

Поэтому она никуда не ушла, а сочла возможным продолжить разговор. Правда, сквозь прутья забора. Они отошли на несколько метров от ворот, туда, где из-за отсутствия фонаря была уже полная темень.

- Чего пришел? - подчеркнуто холодно спросила Валентина.

- Валя, у тебя остались все мои вещи…

Валентина ушам своим не поверила. Он пришел за шмотками!

- Окстись, прошло двадцать лет, какие вещи.

- Не двадцать, а девятнадцать…

- Они на помойке, - отрезала бывшая жена, покривив душой, потому что приемник «спидола», например, продолжал исправно работать на присядкинской даче, ну и еще кое-что по мелочи как-то вписалось в дачное хозяйство.

- Да я не к тому. Никакие вещи мне, естественно, не нужны. Просто хочу напомнить, что ты выперла меня на улицу безо всего, без гроша в кармане.

- Ну…

- Подожди, я закончу, - Сашка явно обдумал свою речь заранее. - Я не качал права, не требовал раздела имущества, не доказывал происхождения той или иной вилки и ложки. Я просто хотел с тобой разойтись по-мирному. Надеюсь, ты это помнишь. Но сейчас мне нужна твоя помощь, и я думал, что раз старое забыто, как говорится, быльем поросло, то ты могла бы отнестись ко мне по-человечески… Понимаешь, Петя, мой сын, он сейчас в армии… Ну и так сложились обстоятельства, что я должен его оттуда выкупить. Я должен поехать и выкупить его, заплатить деньги…

Как только прозвучало слово «деньги», Валентине стало ясно, чем разговор закончится. Тянуть кота за хвост не имело смысла.

- Короче. У меня нет времени. Я с самолета. Тебе нужны деньги? Я тебе их не дам.

- Понимаешь, у меня хорошая работа, я вкалываю, прилично зарабатываю, но у меня нет всей суммы… А дело не требует отлагательства… Понимаешь, он служит на Кавказе, нет, не в Чечне, но все же… и там принято… понимаешь, там командиры продают иногда солдат в рабство… Я понимаю, в это трудно поверить, но это так. И встал вопрос о моем сыне… Понимаешь, его командир сказал мне, верней передал нам через одного милиционера: плачу или я, или хачики. Если плачу я – он спокойно дослуживает – ему осталось полгода – и возвращается домой. А если плачу не я, то он отправляется в рабство. Понимаешь, я его больше не увижу. Или если увижу – он будет инвалид.

- Ну а что, интересно, думает твоя жена? – поинтересовалась Валентина, - Ирина, если не ошибаюсь? Это ее идея – тебе сюда явиться?

- Валя, - вздохнул экс-муж, - Ира умерла. Уже давно. Рак. Я воспитывал сына один.

«Надо же,на жалость решил бить» - отметила про себя Валентина.. Вслух же она сказала:

- Александр, по-моему, ты обратился не по адресу. Тебе надо написать заявление в милицию. Если все подтвердится, я тебя уверяю, виновных накажут, а твой сын вернется домой.

- Валентина, дело в том, что это известие мне привез именно милиционер, именно оттуда милиционер. Там этот бизнес контролируется как раз милицией. Пойми, это все очень серьезно… Мне нужны деньги. Ненадолго, на краткий срок. Просто они нужны сегодня, в крайнем случае завтра. Я их заработаю, но не сразу, мне на это нужно месяца два, не больше… Ну, может, три. Но это максимум. Понимаешь, три месяца.

- Ну и сколько денег ты должен передать?

- Двадцать тысяч, причем шесть мы с друзьями уже собрали, они у нас есть. Нужны четырнадцать.

- Александр, ты сошел с ума. Таких денег у нас нет, откуда, Игнатий государственный служащий, мы еле сводим концы с концами на его зарплату и редкие книжные гонорары, я не работаю, Машке поступать… Да о чем я говорю… Я тебе все равно не дала бы, даже если б эти деньги лежали сейчас у меня в сумочке.

- Почему?

- Я никогда не поддерживаю неудачников, - торжественно сказала Валентина.

Ее собеседник помолчал минуту, переваривая услышанное.

- Хорошо, Валя, я тебя понимаю. Но одно ты точно можешь сделать. Я хочу встретиться с Игнатием Алексеевичем, я расскажу ему правду, дам все фамилии. Пусть он объяснит президенту, или хотя б министру обороны, что происходит у нас в войсках, пусть ударят во все колокола…

- Только. Через. Мой. Труп, – раздельно и совершенно ледяным голосом сказала Валентина. – Я не позволю втягивать в это нашу семью. Мы не допустим в нашу жизнь эту грязь. Игнатию и так все время угрожают, он ходит по острию ножа. Еще и в это его погрузить – через мой труп. Уходи, Саша, и больше, я надеюсь, мы не увидимся. И вот тут что-то произошло с бывшим Валентининым мужем. Тишайший и нижайший человек преобразился. Он распрямился, в его глазах появилось какое-то новое выражение, которое Валентина никогда в них раньше не видела и которое ее испугало. Он сумел просунуть руку сквозь прутья забора и с размаху ударил Валентину по лицу. Валентина вовремя не отстранилась и он смачно влепил ей еще раз. А потом и еще. Она некоторое время стояла, не двигаясь, как бы даже подставляя ему свое лицо. Стоило ей сделать шаг назад, и он бы уже не дотянулся до нее. Но она этого шага не делала.

Наконец, с рыданьями она бросилась в подъезд. Не заходя в лифт, бегом взлетела на третий этаж и буквально упала в объятия Игнатия, уже успевшего переодеться в стариковскую пижаму и домашние тапочки.

- Боже мой, Валя, что с тобой!

- Игнатий! Игнатий! – Валентина захлебывалась в рыданиях.

На шум из кухни выползла Маша с непочатой пачкой масла в руке. Она смотрела на эту сцену, разинув рот.

- Валя, успокойся, что случилось? – гладил ее Присядкин по спине. - Ты была на улице… Ты с кем-то разговаривала, как мне сказала Маша… Это он тебя обидел?.. Кто это был, скажи.

- Это был Дятликов, мой бывший муж. Странно, что ты его не узнал, когда мы подъехали к дому. Он меня караулил, - Валентина понемногу начала приходить в себя. И по мере того, как к ней возвращалось равновесие, ее голова лихорадочно начала разрабатывать план мести.

- Мама, у тебя был еще какой-то муж? – с веселым удивлением переспросила

Маша, от которой в семье почему-то скрывались многие обстоятельства прошлого.

- Да, был, Маша. И этот прежний муж сейчас у подъезда шантажировал меня, требовал денег.

- Ух ты! – дочь была в восхищении. Это было как в кино. Бывший муж - шантаж – передача фальшивых купюр – погоня – стрельба – арест…

- Маша, все это очень серьезно, ты зря веселишься. Этот человек не остановится ни перед чем. У него нет никаких моральных ограничений…

Игнатий, почему ты молчишь? Почему ты, как всегда, молчишь? Тебе нечего сказать?

- Я спущу его с лестницы! – взревел Игнатий, вспомнив, видимо, свой подвиг двадцатилетней давности.

- Чтоб спустить его с лестницы, тебе пришлось бы его для начала пригласить к нам на третий этаж… Боже, как же быть, как быть? Он бил меня, бил! Бил по лицу!

Валентина подошла к зеркалу, висящему над диваном, и стала внимательно осматривать свое лицо. Морда, конечно, была красная, как советский флаг, но синяков и царапин не наблюдалось. Да, с этим в травмопункт не пойдешь, к сожалению.

- Кстати, а вдруг он еще стоит у ворот? – подсказала трезвомыслящая Маша. - Тогда мы просто вызовем наряд милиции и его заберут. Он все-таки покушается на члена семьи советника президента! Все, родители, я пошла вниз на разведку, посмотрю, как там обстановка. Вас он знает в лицо, а меня не знает…

- Дура! Он видел, как мы вместе выходили из машины.

- Действительно… Ну тогда я сейчас позвоню в будку Василию и спрошу, там ли еще этот ужасный человек, - предложила дочь.

«Ага, высаживаясь из машины, она успела заметить, что в будке именно

Василий сегодня сидит. Ведет себя как течная сучка» - отметила про себя Валентина, а вслух сказала:

- А между прочим, этого Василия уже там не должно быть. Я распорядилась его уволить еще неделю назад.

- Маман, какого черта?

- Он хам.

- Я тебе уже говорила, что не дам его уволить, я устрою скандал, я буду бить посуду.

- Маша, он что, ухаживает за тобой? Ты что не понимаешь, что он не человек твоего круга?.. – начала терпеливо объяснять Валентина, но ее прервал Игнатий.

- Доча, ты хотела куда-то позвонить, - напомнил пришибленный неожиданным событием Присядкин. Иногда он кое-что помнил.

Маша схватила трубку.

- Вася, привет. Скажи, там такой маму караулил человек у ворот, ты заметил? Так он уже ушел или стоит? Ушел? Точно ушел? Выйди за ворота, посмотри….

Пока Василий ходил выполнять приказ, Маша закрыла трубку телефона ладонью и сказала матери:

- Тронешь Василия, я с тобой перестану разговаривать. Поняла? Нет, скажи, ты поняла? Не слышу.

- Ну поняла.

Василий, похоже, что-то доложил ей, и Маша положила трубку.

- Он ушел. Следа нет. Как ты думаешь, мать, он вернется?

- Не знаю. У этого человека нет ни совести, ни чести. Ему не дает покоя то обстоятельство, что у нас счастливая семья. Он хочет запачкать нас грязью.

- Успокойся, Валя, - Присядкину было ее так жалко, что он чуть не плакал. – Время позднее, вещи разобраны. Я предлагаю даже чай не пить...