Викинги и Русь. Завоеватели или союзники? - Константин Богданов

Путь беглецов лежал на юг. Они остановились в городке Родне, расположенном в устье реки Рось, чтобы иметь возможность связаться с печенегами. В 979 году Ярополк дал печенежскому хану Ильдею во владение несколько порубежных городков, а тот в свою очередь обязался верой и правдой служить киевскому князю.

Ярополк, однако, не спешил обращаться за помощью к печенегам. Он тянул время, раздумывая, как лучше поступить в создавшейся обстановке.

Пока Ярополк, снедаемый сомнениями, не знал, что предпринять, воины Владимира буквально по пятам шли за беглецами. Когда новгородцы окружили Родню, перекрыв Ярополку и его людям все пути к отступлению, Блуд стал уговаривать киевского князя помириться с Владимиром.

«И сказал Блуд Ярополку: «Видишь, сколько воинов у брата твоего? Нам их не победить. Твори мир с братом своим».

Уговоры Блуда возымели действие. Ярополк послушался его совета и в сопровождении Блуда и своих верных слуг отправился в Киев на переговоры с братом.

Ярополк не прислушался к советам еще одного своего советника, Варяжко, говорившего, что не следует доверять Владимиру и что единственный путь к спасению — это бегство к печенегам.

Блуд сообщил Владимиру: «Сбывается замысел твой: приведу к тебе Ярополка, приготовься убить его».

Ничего не подозревавший Ярополк пришел к Владимиру во дворец и был убит варягами.

После гибели Ярополка Владимир установил в Киеве идолы главных языческих божеств. Летописец с негодованием описывает языческую инициативу киевского князя:

«И стал Владимир княжить в Киеве один и поставил кумиры на холме за теремным двором: деревянного Перуна с серебряной головой и золотыми усами, затем Хорса, Даждьбога, Стрибога, Симаргла и Мокошь. И приносил им жертвы, называя их богами, и приводили к ним своих сыновей и дочерей, а жертвы эти шли бесам и оскверняли землю жертвоприношениями своими. И осквернилась земля русская и холм тот».

Новгородским наместником стал Добрыня. «Придя в Новгород, Добрыня поставил кумира над рекою Волховом, и приносили ему жертвы новгородцы как богу» (980 г.).

Выходит, Владимир не только вернулся к вере своих предков, но и восстановил человеческие жертвоприношения. Трудно было бы представить нечто подобное в княжение Ольги или Ярополка.

Что же заставило Владимира пойти на такой шаг? Какую цель преследовал он, учреждая «на холме вне двора теремного» языческий пантеон?

Ответ на эти вопросы летописец не дает. Для него поступок, совершенный Владимиром, заслуживает безусловного порицания, каковы бы ни были конкретные мотивы, лежавшие в его основе. Однако для историка поиск таких мотивов может служить ключом к пониманию многих важных событий, происходивших в то время на Руси. И потом, если посмотреть на названия языческих богов, которые вошли в киевский пантеон, то сразу бросается в глаза их различное происхождение. Все они родом из разных мест, хотя зачастую своими функциями они и дублируют друг друга.

Два из них — Хорс и Симаргл — вызывают особенное удивление в первую очередь своим неславянским происхождением. Как отмечает В. Н. Топоров, «при взгляде на древнерусский пантеон, засвидетельствованный начальной летописью… поражает, что из шести или семи божеств два являются бесспорно иранскими и, как можно полагать, слабо освоенными русским этническим элементом — Хорс и Симаргл» [36].

Топоров исходит из презумпции культурной и религиозной однородности русов. Все они были язычниками и, стало быть, поклонялись одним и тем же богам.

Однако в X веке русский этнический элемент еще только складывался. Ни о какой культурной и религиозной однородности речи быть не могло.

По-видимому, Хорс и Симаргл были божествами древних иранцев, подвергшихся во второй половине X века интенсивной ассимиляции со стороны восточных славян. Кумиры этих божеств испокон веков стояли в Киеве и были уничтожены лишь после принятия христианства.

Что касается остальных четырех божеств, то их происхождение также различно. Стрибог и Даждьбог могут быть названы божествами юго-восточной группы славянских племен. Этим божествам поклонялись тиверцы, уличи и волыняне.

По своим религиозным функциям Даждьбог может быть отождествлен с Хорсом. Это так называемые «солнечные» боги. В отрывке из Хроники Иоанна Малалы, помещенном в Ипатьевской летописи под 1114 годом, Даждьбог назван сыном Сварога, еще одного главного языческого божества восточных славян. В свою очередь, Стрибог напоминает Велеса (Волоса). Последний в языческой религиозной мифологии выступает как «скотий бог» — бог богатства и покровитель домашних животных. Не случайно скот в русской традиции играл роль денег, хотя само это слово пришло к нам из кельтского языка.

Третья группа языческих божеств — Перун и Мокошь. Летописец особо подчеркивает богатое убранство Перуна. Божество это играло ведущую роль в языческом пантеоне, созданном Владимиром.

Чем можно объяснить столь высокое положение Перуна в языческой иерархии? Историки уже высказывали на этот счет мнение, согласно которому Перун был небесным покровителем князя и его дружины. Перуну поклонялась военная и административная верхушка Киевской Руси.

Но разве дело только в религиозных пристрастиях правящего класса? Ведь Перун был божеством не одних лишь князей и дружинников. В равной степени его почитали и простые люди.

Перун был главным языческим божеством Северо-Западной Руси. Стоит отметить, что Перун имеет близкие аналоги у племен балтов (ср. литовский Перкунас), а также в позднем белорусском фольклоре.

По своим функциям Перун близок к скандинавскому богу-громовержцу Тору. Однако между ними существуют заметные различия, продиктованные тем, насколько полно и глубоко разработана мифология того или иного божества. В этом плане мифология скандинавов, касавшаяся бога Тора, выглядит несравненно более богатой по своему содержанию.

Некоторые черты Перуна отразились в образе христианского Ильи-пророка.

Мокошь — единственное женское божество в пантеоне князя Владимира. Типологически она близка хеттским богиням подземного мира — пряхам, а также германским норнам, прядущим нити судьбы, и всем другим божествам подобного рода.

Предположительно Мокошь находилась в брачных отношениях с Перуном или же являлась его женским соответствием. Наряду с Перуном Мокошь была божеством северо-западной группы славян. Однако в пантеоне князя Владимира не было таких типично скандинавских божеств, как Тор и Один. «Варяжские» боги не пользовались таким влиянием, как боги восточных славян.

Таким образом, религиозные верования этносов, вошедших в состав Древнерусского государства, были далеко не однородны. По большому счету, в Киевской Руси в начале правления Владимира царило множество разнообразных верований, отражавших довольно пеструю этническую картину населения. Прав был Г. В. Вернадский, полагавший, что «русское язычество представляло скорее многообразие верований, нежели религию какого-то славянского племени, благодаря географическому фону России».

Мнение о том, что после прихода Владимира к власти в Киеве восторжествовала языческая реакция, основано лишь на сообщении древнерусского летописца, который был монахом Киево-Печерской лавры и поэтому в своих оценках деятельности Владимира в дохристианский период мог быть довольно тенденциозным. Очевидно, принимая решение создать в Киеве языческий пантеон, Владимир руководствовался в первую очередь стремлением создать квазигосударственную религию, объединяющую божества всех ведущих племенных групп, входящих в состав его державы.

Утвердившись в Киеве, Владимир первым делом избавился от многочисленных варягов, оказавших ему неоценимую помощь в победе над Ярополком. Казна киевского князя была пуста, и ему нечем было заплатить наемникам. Последние, не получив обещанной платы, принялись грабить мирных жителей. Так что Владимиру пришлось поскорее выпроводить варягов из Киева.

Варяги отправились в Константинополь, где они намеревались поступить на службу к византийскому императору. В своем письме Владимир честно предупредил императора, что наемники могут причинить грекам столько вреда, сколько они причинили его русским. Чтобы утихомирить разгулявшуюся варяжскую вольницу, Владимир настоятельно рекомендовал императору разослать явившихся к нему варягов по разным городам и не позволять им возвращаться на родину той же дорогой, какой они пришли в Византию.

Летописец сообщает о походах Владимира: на вятичей в 981–982 годах, на ятвягов — в 983 году, на радимичей — в 984 году, на камских болгар и хазар — в 985-м.

Согласно нашему летописцу, когда Владимир стал задумываться о выборе веры, которая смогла бы способствовать духовному объединению разных частей Русского государства, то он долго не мог остановить свой выбор на каком-либо одном вероисповедании. К Владимиру во дворец поочередно прибывали религиозные миссионеры, которые пытались склонить его в свою веру.