Черный ангел, Белый демон. Опаленная тьмой - Кристи Зейн

– И ты меня прости.

– За что? – недоумевая спросил Эрелим.

– За то, что я не верю в любовь, и врядли когда – нибудь поверю. – холодным, ледяным голосом ответила она, больше не взглянув на него.

Ей было чуждо это чувство, под названием любовь. Она прекрасно знала, что такое любовь к родным и близким, но любовь к мужчине, этого она не могла понять. С самого детства, даже читая книги, она вырывала страницы, где речь шла о любви, о сильных поглощающих чувствах, она не верила в саму мысль о любви, отвергая ее.

Нельзя было винить ее в этом, ведь вспоминая об отце и матери, сама идея любви отпадала сама собой, а другого примера перед глазами у нее не было. Несомненно, Эрелим был хорош собой, добр, воинственен, справедлив, галантен, умен, но всем своим сердцем она осознавала, что он не для нее.

Глава 7

Первые чувства

– Пожалуйста, пощадите, мы не сделали ничего плохого. – вставая на колени по грудь в снегу, вся в слезах, умоляла стражников худая, в легком потрепанном платье, босая и трясущаяся от холода, измученная женщина.

Холод пробирал до самых костей, ледяной ветер сносил с ног, замораживая и превращая все вокруг в заснеженные, непроходимые сугробы.

Четыре высоких, подтянутых мужчины в сверкающих доспехах, накрытых сверху меховыми накидками, стояли возле ветхого жилища у подножья гор, едва стоящего под напором сильной метели.

Один из мужчин, самый строгий и грозный на вид, с мощным подбородком и длинной седой бородой, определенно командир, с отвращением взирал на бедную женщину и ее мужа, лежащего в наручниках на затоптанном, грязном от ботинок стражников снегу. Командир, резко повернувшись к молодому, и по виду не очень опытному стражнику, фыркнул в приказном тоне.

– Осмотри это убогое жилище, вдруг там еще скрывается какая – нибудь тварь.

Молодой стражник мигом метнулся в маленькое пространство, на вид казавшейся прогнилой, обветшалой палаткой.

Внутри горел маленький костер, согревающий этот небольшой шалаш, сделанный из бревен и грубых тканей, что от снега постоянно намокали, и тут же высыхали от слегка пылающего огонька. Вокруг все было идеально чисто убранно, под ногами лежал аккуратно выложенный камень покрытый соломой, и несмотря на отсутствие кровати и нужных для проживания вещей, жилище казалось весьма уютным. В углу стоял маленький, самодельный стол, накрытый какой то старой тканью висевшей до пола, на столе стояли банки, изогнутые сосуды и большое изобилие трав.

Оглядев каждый угол, страж увидел маленькую ножку ребенка, торчащую из под стола. Незадумываясь он нагнулся, и приподнял то, что напоминало скатерть, его взору предстала девочка, лет трех, очень чистая и тепло одетая, она сидела тихо, свернувшись калачиком, сжимая колени и опустив голову вниз.

– Выходи дитя, не бойся, вреда не причиню, – спокойным, ласковым голосом произнес он, пытаясь вытащить малышку из под стола и, как бы та не сопротивлялась шансов не было, уже через мгновенье девочка оказалась на руках стражника. Радуясь находке и выходя из шалаша, тот окрикнул своего командира. – Лорд Перем, нашел девчушку под столом, малая совсем, посмотрите.

Командир, с отвращением посморев на ребенка, прорычал.

– Что и требовалось доказать, вот и отродье этих тварей. Тащи ее сюда, осматривать будем.

Женщина, только что стоявшая на коленях, внезапно встала, сдерживая дрожь от ледяного урагана, что хлестал по ее телу и лицу как плеть, и, прекратив плакать, она жестко заявила.

– Вы ошибаетесь, это не наше дитя, мы выкрали ее в одной из деревень, когда той еще не было и годика, ждали когда подрастет, чтобы предать в жертву нашему повелителю тьмы. – не успев договорить, командир сделал кивок в сторону ее мужа, и двое стражей потащили его на костер, который они разожгли в двух шагах от их жилища.

Огонь ревел, сопротивлялся под натиском леденящего ветра, но горел и пылал, подкормленный не малым колличеством бревен, что стража приволокла с собой, заранее зная, что будет казнь.

Женщина молчала, пока ее несли, волоча по холодной земле до самого костра, забрызгивая белый снег каплями крови из ее разорванных ран, что появлялись от каждого удара о камни на рыхлой земле.

Она смотрела на маленькую девочку, не отрывая глаз. Малышка плакала и кричала, перекрывая вой ветра, тянув свои маленькие, худенькие ручки в сторону той, что вот – вот придадут огню, она выкрикивала лишь одно, своим детским и полным горя голоском.

– Мапа, мапа. – не переставая.

Ее черные как ночь глазки тонули в слезах, что от ледяного порыва заставляли ощущать невыносимую боль, словно сотни игл впиваются в глаза.

Стражник, крепко державший ее на руках, все твердил, гладя малышку по спине.

– Не плачь дитя, мы же спасли тебя от верной смерти, теперь ты будешь свободной, и жить в хорошей семье, которая будет действительно тебя любить, ну полно, полно так рыдать, вырастишь и все забудешь, как страшный сон.

Малышка не успокаивалась, продолжая тянуть ручки, взвывая в такт ветру, пока не увидела, два горящих тела на костре, и подожженный, некогда ее маленький, родной, теплый обветшалый шалаш.

********

Трудно было разглядеть лесную дорожку, но Леуна, доверившись инстинктивной памяти ног, что так остра и послушна, дошла в полутьме до поляны, где все давно спали, такой злой, что из глаз сыпались искры.

Следом за ней шел Эрелим, опустив голову, похожий на только что очень сильно нашкодившего ребенка. Пройдя мимо мирно сопевшей Фатаны, она уже дошла до Кенара, пытаясь сесть, уложиться поудобней и наконец заснуть, как тот тихо спросил.

– Вы где были так долго? Мы уже сами и костер разожгли и листьев набрали, после выслушали нескончаемые рассказы Фатаны, которая не давала никому и слово вставить. Мы все ждали и ждали вас, и не дождавшись уснули, почему ты такая злая? Что случилось? Скажи мне, я разберусь.

– Все нормально, я буду спать. – фыркнула Леуна, даже не посмотрев на него.

– Ну ладно, успокоишься сама раскажешь, ложись, тогда мы с Китуной согреем тебя. – с этими словами Кенар недоуменно взглянул на разместившегося и тихо сидящего у костра Эрелима, после плотно прижавшись к Леуне уснул за считанную секунду, уже слегка похрапывая.

Ночь в лесу казалась безмолвной, но стоило только сомкнуть глаза, он наполнялся бесчисленными голосами, свидетельтвуя о своей богатой внутренней жизни. Где-то неподалеку слышались крики нескольких сов, периодически мешавшие тишине и спокойствию леса. Они перекликались между собой перед тем, как отправится на охоту.

Темнота, спустившаяся над прудами и озерами, заполняла воздух звуками лягушек и жаб, которые распевали свои арии по всей округе. Леуна, лежавшая на ровном и мягком месте подле лис, все никак не могла уснуть, прокручивая в голове то, что натворил Эрелим. В ушах шумно била кровь, да и ложе казалось ей неудобным, заставляя ее постоянно переворачиваться с боку на бок и возиться на месте, отгоняя прочь весь сон.

– На спине самое то! – решила она, лежа неподвижно на спине, всматриваясь ввысь, сквозь плотные кроны деревьев, она увидала тонкий, яркий полумесяц на высоком небе, и только тогда поняла, как темна и черна ночь в этом лесу. Глаза слипались, мысли уходили прочь, и она погрузилась в приятный, сладкий сон.

Королева-ночь, властвуя в дремлющем лесу, не заметила как утренняя роса уже появлялась на траве, а листья деревьев и кустарников сонно потягивались ветками, призывая солнце. Несколько минут и красное солнце уже выплывало из – за леса, пробуждая все живое, радостно встречать его разноголосьем.

Звезды бледнели, исчезая вместе с серебряной луной, провожая задержавшуюся ночь. Громкое, веселое пение птиц, пробуждало лесные цветы, которые умывшись в росе, стремительно тянули свои головки навстречу мимолетным лучам солнца. Свежий, чистый воздух был пропитан ароматами сосен и елей.

Утренний разбойник ветерок, игриво летал между деревьев, высушивая росу, что великолепно искрилась камнями – самоцветами от каждого прикосновения солнечных лучей. Жизнь забурлила и Леуну разбудил влажный, теплый нос, уткнувшийся ей в щеку. Открывая полусонные глаза, она увидела сидящую перед ней Китуну, пристально смотрящую на нее озорными глазами.

– Что случилось, я что, проспала? – потягиваясь и зевая, спросила Леуна.

– Нет, все еще спят, это я рано проснулась, кушать хочется, аж живот сводит. – ответила лисица очень, очень тихо, чтобы не разбудить крепко спящего брата.

Леуна привстала, огляделась по сторонам, все мирно спали, костер потух, солнечные лучи едва врывались на поляну, вокруг царила тишина и стоял утренний легкий туман, казалось, что пробуждение затронуло только другую часть леса, откуда слышалось пение и чирикание птиц. Чуть подумав, она предложила.