Капитан Панталеон и Рота Добрых услуг - Марио Льоса

а) отчисления на обмундирование,

б) удержания за порчу оружия,

в) аванс в счет денежного перевода семье,

г) взнос на спортивные мероприятия,

д) вычеты за дополнительное питание.

Настоящее постановление No 069 не подлежит оглашению перед строем. Уполномоченный офицер или унтер-офицер Интендантской службы должен своими словами изложить его содержание сержантам и солдатам воинского подразделения, одновременно потребовав от них хранить сообщение в строгой тайне, дабы не бросить тень на Вооруженные Силы или не навлечь на них злонамеренной критики.

Подпись: полковник Эсекиель Лопес Лопес, начальник Планово-финансового управления.

Принять к исполнению:генерал Фелипе Кольасос.

Лима, 14 сентября 1956 года.

* * *

ПОСЛАНИЕ КАПИТАНА (КАК) АВЕНСИО П. РОХАСА,

КАПЕЛЛАНА КАВАЛЕРИЙСКОЙ ЧАСТИ No 7

АЛЬФОНСО УГАРТЕ, В КОНТАМАНЕ,

КОМАНДОВАНИЮ КОРПУСА АРМЕЙСКИХ КАПЕЛЛАНОВ (КАК)

V ВОЕННОГО ОКРУГА (АМАЗОНИЯ)

Контамана, 23 ноября 1956 года

Командиру КАК

Годофредо Бельтрану Калиле

Икитос, Лорето

Мой майор и дорогой друг!

Повинуясь долгу, информирую Вас о том, что дважды на протяжении текущего месяца мою часть посетила группа проституток, которые прибыли к нам из Икитоса на судне; они были размещены в войсковых казармах и торговали своим телом в войсках у всех на виду при полном попустительстве офицеров. Оба раза команды блудниц возглавлял некий карлик и горбун, известный в злачных местах Икитоса под кличкой не то Чупо, не то Пупо. Не могу сообщить больше никаких подробностей об этом событии, которое известно мне лишь по слухам, так как оба раза майор Сегарра Авалос заранее отсылал меня из расположения части. Первый раз, невзирая на то, что я еще не оправился после гепатита, так терзающего мой организм, о чем Вы достаточно наслышаны, майор Сегарра Авалос отправил меня соборовать якобы умирающего поставщика рыбы для нашей части, который живет в восьми часах ходьбы по зловонной болотистой тропе и которого я застал в стельку пьяным с пустяковой раной на руке, причиненной укусом обезьяны. Второй раз майор послал меня освятить полевую походную лавку в расположении разведчиков, которые находятся в четырнадцати часах пути вверх по реке Уальага, — поручение, лишенное смысла, как Вы можете заметить, ибо во всей истории Сухопутных войск не было случая, чтобы освящались столь недолговечные сооружения. Совершенно очевидно, что оба приказа были лишь предлогом, чтобы устранить меня, помешать мне стать свидетелем того, как кавалерийская часть No 7 превращается в вертеп, хотя, уверяю Вас, сколь бы ни было горестно для меня это зрелище, оно не причинило бы мне такого физического утомления и психологического разочарования, как эти два бессмысленных похода.

Еще раз позволю себе, мой дорогой и глубокоуважаемый майор, просить Вас о том, чтобы, употребив свой вес и влияние, благодаря которым пользуетесь столь заслу-женным авторитетом, Вы помогли бы удовлетворить мою просьбу о переводе в другую, более пристойную часть, где бы я мог с большей пользой выполнять свою миссию служителя Божьего и духовного пастыря. Рискуя наскучить Вам, повторяю, что никакой моральной твердости, никакой нервной системы не хватит сносить бесконечные насмешки и постоянные издевательства, которым я подвергаюсь как со стороны офицеров, так и со стороны нижних чинов. Вся часть будто сговорилась считать капеллана забавой и посмешищем, дня не проходит, чтобы я не стал жертвой какой-нибудь нечестивой подлости, так что, бывает, посреди богослужения я нахожу крысу в дарохранительнице, или вызываю всеобщее веселье непристойным рисунком, который мне незаметно начертали на спине, или же обнаруживаю в кружке мочу, когда меня угощают пивом. Я подвергаюсь и другим, куда более унизительным, оскорблениям, угрожающим даже моему здоровью. Мои подозрения, что майор Сегарра Авалос самолично подзадоривает и подстрекает войска на подобные низости, перешли в твердую уверенность.

Я довожу эти факты до Вашего сведения и умоляю указать, следует ли мне обратиться к Командованию V военного округа с разоблачениями по поводу публичных женщин, или лучше Вам лично взять дело в свои руки, а быть может, в высших целях надлежит хранить благочестивое молчание.

В ожидании Вашего разъясняющего ответа молится о ниспослании Вам крепкого здоровья и прекрасного состояния духа, а также сердечно приветствует Вас Ваш подчиненный и друг

капитан (КАК) Авенсио П. Рохас,

капеллан кавалерийской части No 7

Альфонсо Угарте в Контамане.

V военный округ (Амазония).

* * *

ПОСЛАНИЕ МАЙОРА (КАК) ГОДОФРЕДО БЕЛЬТРАНА КАЛИЛЫ,

КОМАНДИРА КОРПУСА АРМЕЙСКИХ КАПЕЛЛАНОВ V ВОЕННОГО ОКРУГА (АМАЗОНИЯ),

КАПИТАНУ (КАК) АВЕНСИО П. РОХАСУ,

КАПЕЛЛАНУ КАВАЛЕРИЙСКОЙ ЧАСТИ No 7 АЛЬФОНСО УГАРТЕ, КОНТАМАНА

Икитос, 2 декабря 1956 года

Капитану (КАК)

Авенсио П. Рохасу

Контамана, Лорето.

Капитан!

Еще раз с сожалением отмечаю, что Вы не от мира сего. Женщины, посетившие кавалерийскую часть No 7 Альфонсо Угарте, представляют Женскую роту добрых услуг для гарнизонов и частей Амазонии (ЖРДУГЧА), которая создана и находится в ведении Сухопутных войск и о которой Вы, как и все капелланы, состоящие у меня под командой, были информированы несколько месяцев назад циркулярным письмом (КАК) No 04606. Факт существования ЖРДУГЧА не доставляет ни малейшей радости Корпусу армейских капелланов, а мне лично — тем более, однако нет необходимости напоминать Вам, что в армии, где мы с Вами служим, как говорится, при живом капитане матрос не начальник, и посему нам остается лишь закрыть на это глаза и молить Бога, чтобы он просветил командование и оно исправило бы то, что с точки зрения католической религии и воинской этики может считаться лишь тяжким заблуждением.

Что же касается жалоб, которым посвящена остальная часть Вашего письма, то я должен самым серьезным образом выдвинуть Вам встречное обвинение. Майор Сегарра Авалос — Ваш начальник, и его, а не Ваше дело судить, полезно или бесполезно задание, которое он Вам поручает. Ваша обязанность — выполнить его как можно скорее и успешнее. Что же до насмешек, объектом которых Вы являетесь, о чем я, разумеется, скорблю, то в них я виню Вашу слабохарактерность в равной, а может быть, даже и в большей мере, нежели дурные инстинкты других. Должен ли я напоминать, что Вам, более чем кому-либо другому, надлежит заставить уважать себя ввиду Вашего двойственного положения священнослужителя и солдата? В бытность мою капелланом лишь единожды — лет пятнадцать тому назад — ко мне было проявлено неуважение, и, уверяю Вас, тот наглец наверняка до сих пор трет щеки. Сутана, капитан Рохас, не юбка, и мы не потерпим в армии капелланов с женским характером. Сожалею, что в силу неверного толкования Вами евангельской кротости, а может, просто из малодушия, Вы поддерживаете недостойные представления, будто мы, люди религии, не истинно отважные мужчины, способные уподобиться Христу, бичом изгнавшему торгующих из храма.

Больше достоинства, больше мужества, капитан Рохас!

Ваш друг

майор (КАК) Годофредо Бельтран Калила,

командир КАК V военного округа.

5

— Вставай, Панта, — говорит Почита. — Пора, Пантосик, уже шесть.

— Ну как кадетик, шевелится? — потирает руки Панта. — Дай потлогать животик.

— Не ломай язык по-дурацки, что тебе вздумалось говорить, как китайцы, — с отвращением кривится Почита. — Нет, не шевелится. Послушай сам — не шевелится?

— Дело принимает серьезный оборот. — Бакакорсо размахивает газетой «Эль Ориенте». — Читали, что натворили в Моронакоче эти ненормальные «братья». Пуля по ним плачет, честное слово. Спасибо, полиция устроила на них настоящую облаву.

— Просыпайтесь, кадет Пантосик. — Панта прикладывает ухо к животу Почиты. — Разве на слышите горна? Чего вы ждете — плоснитесь, плоснитесь.

— Не люблю я, когда ты так разговариваешь, не видишь разве, как я нервничаю из-за того малыша в Моронакоче? — недовольно ворчит Почита. — Не дави так на живот, повредишь ребенку.

— Я же шучу, лапочка, — протирает глаза Панта. — Один мой помощник так разговаривает, вот и ко мне пристало. А тебя раздражает такая чепуха? Ну, поцелуй меня скорее.

— Я боюсь, вдруг кадетик умер, — трет живот Почита. — И вчера вечером не шевелился, и сегодня утром не шевелится. С ним что-то не так, Панта.

— Никогда не видел такой образцовой беременности, сеньора Пантоха, — успокаивает доктор Арисменди. — Все идет прекрасно, не волнуйтесь. Берегите нервы — это главное. А посему ни слова больше о трагедии в Моронакоче.