Ребенок по дружбе - Сумеречная грёза

class="p1">— Кто он? — спросила вдруг женщина, смахивающая на мою троюродною тётушку по маминой линии.

— Бывший лучший друг, — не стала отпираться я. — Бывший, потому что влюбилась, и теперь он уже не друг. Но у нас не сложилось как-то... А откуда вы узнали?

— А у тебя глаза по-особому блестят. Слезы-то они, деточка моя, разные бывают. Иногда вот катятся по щекам так, по-особому, и сразу понимаешь — любовь потеряла.

— Угу, потеряла, — всхлипнула я.

— Сильно дружили?

— Сильно.

— Долго?

— Очень долго. Всю жизнь.

— Ааа! — махнула рукой женщина. — Чего убиваешься тогда?

— Так все кончено. Ни любви ни дружбы.

— Изменил кто-то? — округлила глаза женщина.

— Что? — удивилась я. — Нет, что вы… просто поздно поняла, что люблю. И отказала.

Женщина залилась весёлым смехом, потешаясь надо мной.

— Все вы молодые из мухи слона делаете. Ерунда это, а не ваше «кончено». Поняли не поняли, разошлись не разошлись… настоящую дружбу-то из-за непоняток не разрушить, а любовь — тем паче. Все у тебя хорошо будет. Сопли вытри.

Вот ещё. Хочу и страдаю. Ничего она не понимает, так же как Алиска.

После плотного обеда прилегла лицом к стенке, чтобы ещё немного пострадать перед тем, как сойти с поезда.

Когда оказалась на перроне, никто меня не встретил, хотя я заранее предупреждала, что приеду. Не было ни мамы, ни папы. Я села на чемоданы и расплакалась. Никому я не нужна, получается. Даже собственным родителям.

— Полина! — услышала я голос мамы за спиной, когда находилась в самом разгаре своего горя. — Ой, прости, что опоздала, доченька. Столько дел навалилось… чего ты плачешь-то, а?

— Меня никто не люююбит, — провыла я, уткнувшись в плечо матери.

К нам вальяжно подошёл отец, переваливаясь с ноги на онгу. Он вечно опаздывает, так же, как и я. А вот Артем никогда не опаздывает. При мыслях об Артёме я заревела ещё сильнее.

— Ну и потоп, — покачал головой отец. — Чего это она?

— Говорит, что не любит никто ее, — проворковала мама, поглаживая меня по голове.

Они даже не спросили, почему меня никто не любит! Сегодня меня окружают одни черствые люди. Ну невозможно же так жить. Тёёёмааа…

— Ну, не любит и не любит, — пожал плечами отец, — в жизни и не такое случается. Давай, подбирай пожитки и домой. У нас праздник.

— Какой праздник? — отирая нос, спросила.

— Ну, мы же тебя не любим, значит, и говорить не обязаны, — усмехнулся отец, подхватывая мои чемоданы.

— Ну пааап, — начала я ныть, как в детстве. — Ну я же просто так сказала. Какой праздник-то?

Мне стало даже интересно. Какое событие заставило их опоздать на встречу единственной и горячо любимой дочери? У них что, появился кто-то дороже меня? Везде какая-то несправедливость. Я быстро просеменила, пытаясь успеть за широкими шагами папы. Мы с мамой были худенькими и низкими, иногда папа нас называл «гномами». Отец же был высоким и крепким, и часто катал меня на своих широких плечах в детстве.

Всю дорогу родители были какими-то неестественно весёлыми, перекидывались глупыми шуточками и совсем не замечали мою кислую физиономию, какой бы несчастной я не старалась выглядеть перед ними. Это возмущало меня до глубины души. Никакого сострадания моему разбитому сердцу.

Только они совсем не знали, что я рассталась с Артёмом, а до этого ещё и не знали, что мы с ним переспали. Божечки, как же стыдно… покраснела, вжавшись в кресло и постаралась сделать вид, что меня здесь нет.

— Ну, вот и приехали, — вальяжно сказал папа, выгружая чемоданы из машины. — Полька, беги наверх. Мы с мамой сейчас поднимемся.

— У меня ключей нет.

— А там не закрыто.

— Дома кто-то есть? — с удивлением спросила я.

— Да, родственничек подъехал. Будущий…

Пожав плечами, я поднялась наверх. Мы жили на седьмом этаже, прямо над парком. Обожала этот район. Окна моей комнаты выходили как раз на густую шапку деревьев, здесь и дышалось легче.

Когда я зашла в перегородку, меня посетило странное предчувствие… Когда открыла дверь, оно усилилось десятикратно. Уже подходя к гостиной я заметила разноцветные шарики, накрытый стол и…

— Ооооо! — вырвалось у меня из груди, когда я увидела улыбающегося во все свои тридцать два Артема, держащего в руках открытую коробочку с кольцом.

— Любишь ты квесты устраивать, Поль, — засмеялся Тема, вставая на одно колено. — Я надеюсь, на этот раз не откажешь? А то на тебя поездов не напасешься…

— Ой, что-то мне поплохело, — сказала я, начиная сползать по стенке.

Артем кинул коробку на стол и подхватил меня на руки. Я распахнула глаза, стараясь сделать максимально страдальческий вид, но почему-то не могла не улыбаться.

— Артем, если ты делаешь это только ради того, чтобы я не страдала, то мне такой жертвы не нужно, — прошептала я, нежась в его объятьях.

— Люблю я тебя, дурочка, давно уже люблю.

— Это как? — округлила глаза я, вставая на ноги.

— Ещё лет десять как это понял, — пожал плечами Артем. — Помнишь, я спрашивал, что было бы, если бы мы были вместе?

— Ой! — я прикрыла руками рот от удивления. — Так ты не шутил? Ты это серьезно что-ли говорил?

— Ну да.

— Так значит Алиска права была, — вдруг осенило меня. — Они говорили, что ни один нормальный мужик меня терпеть не будет, если только не полюбит.

— Я, конечно, против советов подружек, — важно ответил Артем. — Подруги — зло в делах сердечных, но в данном случае не могу с ними не согласиться.

— Тема! — возмутилась, — Ну как можно так говорить... Слушай, а почему ты мне не сказал, что у тебя все серьезно ко мне?

— Не ты одна у нас трусишка.

— Это ты виноват, что я шесть лет с тираном жила! — я с досадой стукнула Артема по плечу кулачком.

— Ага, давай, скажи ещё, я был бы виноват, если бы ты ребенка родила от первого встречного.

— Да, виноват! — смеясь, ответила я, уже хватаясь за коробочку с кольцом. — Это предложение?

— Ну как видишь, — пожал плечами Артем. — Поль, давай быстрей соглашайся, я с работы