Гоблины дальнего космоса - Виталий Крыръ

  Лиля понравилась мне еще в тот день, когда предлагал ей к нам присоединиться. И не только внешне. И даже не столько внешне, так как практически все женщины Республики, хоть и на разный лад, но выглядели привлекательно. Современная биомедицина в этом смысле буквально творила чудеса, и с лицами, и с фигурами, и с кожей. Лишь отдельные особы, вроде матери Горбача, не пользовались открывшимися возможностями. Но вот то, как Лиля ступила в неизвестность, присоединившись к гоблинам, восхитило меня по-особому. Пожалуй, именно такую и искал в тот день. А после нашего первого 'свидания' на машине в Нордкамп и обратно мое восхищение только упрочилось. По прошествии же времени мне было уже сложно сказать, не люблю ли ее. Во всяком случае, более нежных чувств к женщине еще не испытывал. Также было похоже, что и она всерьез мной заинтересовалась. Ощущал, как с каждым днем девушка все сильнее привязывается ко мне. Видимо, реальный Келум оказался ничуть не менее интересен, чем то пикантное представление о нем, которое у Лили могло сложиться понаслышке и по игре 'Гоблины'.

  Но мое величество не торопились. Вчера я уже приглашал Лилю к себе и зажигал свечи. А она ясно дала понять, что к близким отношениям еще не готова. Мягко так, но оттолкнула. И теперь я потягивал мед, слушал и говорил сам. Но больше ничего не делал. Ждал. А девушка все не решалась взять инициативу на себя. Догадываюсь, что изменилось со вчерашнего вечера. В ее глазах я прошел некий экзамен. Ронита предложила себя, а я отказался. А ведь ценой тела певицы была сущая безделица, с точки зрения Лили, - разрешение на выступления.

  Правда, по моему императорскому мнению, последнее не было мелочью. Это было бы нарушением Законов гоблинов. И раз я мечтаю построить настоящую Империю, то должен первым показывать пример исполнения Законов. Большинство из которых, к тому же, сам либо придумал, либо разыскал в кодексах царей седой древности. Но к тому вечеру я успел уже достаточно узнать Лилю и в деле и на отдыхе, чтобы судить о ее реакции на мои поступки. Мы успели не только повоевать и поработать бок о бок. За первым свиданием по дороге в Нордкамп, последовало второе, уже в более традиционной обстановке. Затем третье и так каждый вечер. Так что даже если бы Ронúта ничего не потребовала взамен, она не заполучила бы Императора. 'Если от твоей девушки, - думал я, - несет ревностью за версту, пожалуй, можно пойти на встречу ее желаниям и себя ограничить'. Люблю девушек с комплексами. И во многом могу такой потакать.

  Но вот Лиля тут, у меня. И явно хочет так или иначе быть со мной. Правда, может быть не так сразу. Но ее 'современные' представления о жизни не дают подождать. Тут и 'комплексы' не помогут. Большинство женщин Республики не избалованы верностью своих мужчин, и даже скромные проявления воздержанности на этом фоне могут оценить очень высоко. Лиля явно помнит о том, что самцам Республики не свойственно сопротивляться соблазнам. Тем более, если на другой чаше весов лишь поцелуи и объятия, последовавшие между нами вчера, и, по мнению многих, ни к чему не обязывающие.

  А соблазны, как показал ей пример Рониты, могут не заставить себя ждать. Девушка явно опасается: если все также будет отталкивать меня, не сравню ли ее с другими, и не решу ли, что она просто со мной играет. 'Конечно, Лиля не продумывает всего этого именно такими словами, - мысленно отметил я, - и уж тем более во всех деталях. Но и с подсознательными страхами, когда они привиты с детства, женщине сложно спорить'. С другой стороны, и более глубокие отношения не сдерживали многих. Но, как говорится, надежда умирает последней.

  Лиля подсела поближе, прикоснувшись ко мне бедром. Взяла за руку. Я погладил запястье девушки свободной рукой, но не более чем. Лиля приподняла кисть моей руки, нежно провела по ней губами, бросив лукавый взгляд из-под пушистых ресниц. Я снова не отреагировал так, как девушка хотела. Тогда она положила мои пальцы себе на шею и начала медленно двигать их вниз. Последовала пауза, нарушаемая лишь шуршанием одежды и учащенным дыханием, а затем мы сказали друг другу и слова любви...

  Через время я лежал на спине, нежно поглаживая Лилю по внутренней стороне бедра. Мысли лениво бродили в голове. 'Императору без императрицы несолидно как-то, не по-гоблински. И по-моему, девушка моя будет не прочь со временем стать женой императора. Но зря не считает нужным прочитать Законы гоблинов, хотя я ей советовал, ограничивается моими комментариями. Если бы просмотрела все Законы, то поняла бы до свадьбы, к чему такое супружество обязывает. Возможно, ей очень не понравится. Гм. А ведь по тем же Законам, если я сделаю предложение, она - после сегодняшнего вечера - уже не может отказаться', - и мое императорское величество лукаво улыбнулось само себе.

  Только не подумайте, что я желал Лиле зла. Быть женой гоблина - почетная миссия. И уж тем более сложно представить более высокий общественный статус для женщины, чем моя жена. Просто, боюсь, из-за привитых современным - для Империи чуждым - воспитанием взглядов на жизнь Лиля не сразу сможет это оценить. Но не будем забегать наперед. До того как я заставлю жителей выполнять все Законы гоблинов, безусловно пройдет еще очень много времени.

  *

  В одно прекрасное утро, когда с ночи моросил противный холодный дождик, дорогой на Нордкамп следовала колонна. Первыми месили грязь гусеницами танки и самоходки. За ними тянулись переделанные грузовики. Из грузовиков выглядывали, увешанные разнообразным оружием, гоблины. От автоматов и пулеметов до огнеметов и луков. Но стрелкового оружия на всех не хватило. И у многих были большие прямоугольные щиты и топоры. Щитоносцы должны были принять на себя первый удар 'жаб', если те прорвутся сквозь огневую мощь имперской армии. В этот раз, как настаивал Берсерк, нам нельзя было пятиться от 'жаб', стреляя. Не побывавшее в большинстве своем в бою войско пропятилось бы, по его словам, только две секунды. Потом начиналось повальное бегство. А вот вооруженные топорами пехотинцы могли дать пострелять через свои головы чуть дольше до общей рукопашной свалки. Так возрастали шансы на победу.

  В одном из грузовиков сидели Берсерк с огнеметом и Киска со здоровенным коробом полного полевого полуавтоматического медкомплекта. Через три грузовика можно было увидеть приветливую аристократически бледную морду графа Серого.

  - Почти три сотни гоблинов, - громко прокомментировал Серый и улыбка превратила его испещренное шрамами лицо в жуткую маску - Р-р-рита мило улыбнулась в ответ. Тут же мы все клацнули зубами от неожиданности - дорогу под машинами разорвали слабые, но все же достаточно ощутимые взрывы.

  'Всем оставаться на местах. Саперы на дорогу', - прозвучала у гоблинов в наушниках моя команда. Ее выполнили на удивление четко и слаженно. Лишь когда саперы прошлись вдоль колонны, остальные высыпали из грузовиков и прочесали лес. Горбач перенастроил обманутые 'жабами' сенсоры - теперь мы знали что искать. Сегодня негуманоиды сбили с толку даже спутник. Но вторично замаскироваться под шоссейное полотно и подорвать себя прямо под колонной этому подвиду 'жаб' больше не удалось бы. Птички-брандеры, а теперь и живые мины - пожалуй, генная инженерия у негуманоидов процветает, никогда не поверю, что все это результат естественной эволюции. Интересно, как зеленые к такому пришли, вне 'мертвой' техники, что ли, биологическим путем? Или хозяева, которые привезли 'жаб' сюда, постарались?

  Поскольку взрывы вышли слабенькими, никто из гоблинов не вышел из строя. Но колеса грузовиков были безнадежно повреждены.

  - Разобрать амуницию! Валькирии на броню! Остальные на своих двоих! Переставляй копыта! Живее, мертвецы ходячие! - орал граф Серый. Обычно спокойный, по случаю наступления он утром побрился, а процесс бритья был самой ненавидимой частью его жизни. Граф умудрился порезаться и теперь был в легко воспламеняемом настроении. Кстати, именно с этого дня словом 'валькирия' стали называть не только мать графа Горбача, но и остальных женщин-гоблинш.

  - А чего это бабы все на танки позалазили, а мы пешедралом чапаем? - послышался чей-то голос. - Где же равноправие полов?

  Его сиятельство изволил обернуться и, скорчив злобную харю, поискал глазами. Вопрошал молодой худенький гоблин из второго ряда.

  - Тебе чего граф Берсерк про равноправие полов говорил? - прогавкал Серый.

  - Ну, э... - смутился гоблин, - равноправие полов - это ..., ... и ... - процитировал он.

  - А без матов? - поинтересовался Серый. Последнего эпитета мы еще не слышали от Берсерка не только по поводу равноправия, но и по отношению к любым другим вещам.

  - Ну, э... Нету его. Плохое оно, в общем.

  - Правильно, - похвалил Серый, сопровождая свои слова чем-то средним между улыбкой и гримасой. - А если равноправия снова захочешь - приходи ко мне, я тебе устрою... - многозначительно пообещал он.