Прогулочки на чужом горбу - Барбара Хоуэлл

Он пытался утихомирить меня, но в результате стал кричать сам. Так мы орали друг на друга чуть ли не полчаса и в конце концов оба расплакались. Утирая слезы, он скорбно признался мне, что случившееся ночью — честное слово, это была единственная ночь! — произошло не по его вине. Он так устал от вечного напряжения на работе, что потерял всякий контроль над собой, а Джой и Изабель воспользовались его слабостью, заманили его к себе и соблазнили.

Потом я простила его. В отместку за удар, нанесенный по моему самолюбию, я завела роман с неким художником — любителем гашиша, встреченным мной на одной выставке. Он мне открыл несколько новых интересных движений при копуляции, и, хотя мы с Ральфом как-то смирились с этими первыми супружескими изменами, нашему браку пришел конец. Через два года мы развелись.

Я понимаю, что написанный тут портрет Ральфа выглядит весьма схематично. Отчасти это объясняется тем, что главными героями этой книги являемся не мы с Ральфом, а Джой, но также и тем, что человек, которого я считала своим мужем в течение десяти лет, оставил в моей памяти туманный и малозаметный след. В моем сознании он давно уже вытеснен аморфной фигурой бывшего супруга, теперь уже давно женатого на одной из секретарш своей конторы. Он каждое лето забирает Роберту и Гарольда в Мэн, консультирует меня по финансовым вопросам и платит алименты с регулярностью, которой позавидовала бы даже мать Джой.

Даже в мыслях я не в состоянии представить этого трудолюбивого, ответственного человека, этого самоотверженного радетеля за чужие интересы в роли любовника Изабель и Джой.

Мое первое замужество послужило мне уроком, суть которого состояла в том, что моя преданность и свежесть восприятия уроженки Среднего Запада, получившие когда-то столь высокую оценку в устах Джой, принесли мне не слишком много пользы. Я также усвоила, что никогда не предугадаешь, даже после многих лет супружества, какие курчавые затеи могут взбрести в голову твоему мужу — каким бы добропорядочным он ни казался — в постели. Ту же мысль нам все время пытаются внушить проститутки.

Кроме того, я узнала, что вечные истории Джой о деградациях и порочных отношениях могут вызвать у слушателей две совершенно различные реакции, причем обе играют ей на руку. Либо вы чувствуете свое превосходство над нею — как это было со мной — и тогда готовы с радостью выполнить любое ее желание. Либо порочность Джой пробуждает в вас похоть — как в случае с Ральфом — и вы опять-таки из кожи лезете, чтобы оказать ей необходимую услугу, лишь бы иметь возможность ее трахнуть.

В любом случае она оказывалась победительницей. И всегда получала наслаждение от этой игры.

Разумеется, я порвала с ней всякие отношения. Она звонила несколько раз, оставляя свои послания на автоответчике, но сама я ни разу ей не позвонила. Вероятно, я могла поговорить с ней прямо, но прекрасно понимала, что она будет отрицать свою роль в этой истории и в конечном итоге выставит все так, что окажется жертвой Ральфа и Изабель. Будет уверять меня, что все случилось помимо ее воли. И что хочет по-прежнему остаться моей подругой, а вернее — чтобы я оставалась одной из тех, кто готов ей во всем услужить. Мне просто не хотелось выслушивать все это.

Разрыв между нами никак не сказался на ее карьере. Благодаря существенной помощи со стороны Изабель она опубликовала «Ответный поцелуй судьбы», представлявший собой подробное жизнеописание друзей ее детства, носителей всевозможных пороков, насильников и наркоманов, часто гостивших в их родовом поместье в знаменитой лошадьми округе в северо-центральной части Нью-Джерси. Причем за то время, что прошло с момента нашего разговора о нем в кофейне, в доме прибавилось шесть спален и двое слуг.

Ее стиль, еще более затуманенный, чем прежде, вызвал больше восторгов со стороны критиков, нежели ее первый роман, но почему-то книгу неохотно покупали и в список бестселлеров она не вошла. Тем не менее, эта публикация закрепила за ней славу «модного автора» в издательском мире. Ее имя было у всех на устах.

Статья в «Виллидж войс» сравнивала ее роман с произведениями Джоан Дидион, Маргарет Дрэббл и Джил Робинсон. Автор (мужчина) утверждал, что, хотя Джой Каслмэн и уступает в таланте этим писательницам, ей лучше чем кому бы то ни было удалось «выявить ту трагическую дилемму, перед которой стоит современная женщина».

Получив, наконец, развод с Джефри, Джой умудрялась появляться на каждом приеме, который журнал «Ежедневная дамская одежда» считал достойным упоминания; была частой гостьей местных телепередач, где ее представляли «литературной знаменитостью» или, выражаясь точнее, «чрезвычайно популярной личностью».

Круг ее почитателей, поклонников и личных друзей был настолько широк, что частенько наши дорожки пересекались, и я без конца натыкалась на кого-нибудь, кто был с ней знаком, взахлеб говорил о ней как о забавной, обаятельной, совершенно потрясающей личности, сообщая мне также о том, что он или она собираются помочь ей найти нового редактора, нового агента, предоставить ей на лето свой дачный домик, печатать ее рукопись на машинке, в общем, оказать всяческую помощь.

Некоторых из них я пыталась предупредить, что Джой всего лишь использует их в своих целях, но все были настолько околдованы ею, что не только не хотели слушать меня, но даже относились к моим советам с подозрительностью.

— А вот Джой о вас всегда хорошо отзывается, — неприязненно заметила Мэри Фаррар, новый литературный агент Джой, когда я намекнула ей, что Джой может быть очень коварной. Мы познакомились с Мэри через наших дочерей, посещавших одну школу, и были довольно близкими подругами до тех пор, пока однажды я не посмела плохо отозваться о ее дражайшей новой клиентке.

Бедная растрепа Мэри. Вот кто был превосходной мишенью для Джой. В свои тридцать пять она имела уже двойной подбородок, и вид у нее всегда был такой, словно она только что вынырнула из торговых рядов Блумингдей-ла во время большой распродажи. Она была из тех женщин, у которых вечно вымотанный вид и у которых есть все: и муж, и двое детей, и работа по пятьдесят часов в неделю, и кошка, и собака, и громадная квартира, и долг перед друзьями, и обязанности во всевозможных общественных женских организациях. Она относилась с материнской заботой ко всем без исключения, и этот порок пожирал ее тело и душу быстрей самого мощного наркотика.

Да разве могла Джой удержаться от соблазна? И разве могла Мэри противостоять ей? Я видела, что происходит, но ничего не могла поделать. Узнав, что Джой переехала к Мэри на время работы над третьей книгой, я вновь попыталась предупредить Мэри, встретившись с ней на школьном родительском собрании. Она внимательно выслушала меня, а потом отвернулась в другую сторону, словно сам мой вид был ей неприятен.