Наследник для хозяина города (СИ) - Невинная Яна

Я впервые спокойно спала, а разбудили меня тревожные выкрики за дверью. Спросонья мало что понимая, я выбралась в коридор, потрогала осторожно Олега за руку.

— Что-то случилось?

Он невидящим взглядом скользнул по мне, а потом снова повернулся к другим парням, что сгрудились вокруг смартфона, что-то нам нем смотря. Я подошла ближе, чувствуя, как холодит босые ступни кафельный пол. Не успела надеть тапочки, а тут же побежала в коридор на шум. Услышанные обрывки фраз новостного выпуска не сразу сложились в единое целое:

«…вчера ночью в порту произошла перестрелка. По неустановленным данным, погибло пять человек, порядка двадцати получили легкие и тяжелые ранения. Среди убитых — кандидат в мэры города, Булацкий Кирилл Святославович…»

Глава 14. Есения

Удушье обхватило горло тугим жгутом, грудь сдавило железными тисками страха. Снова неопределенность, боязнь сделать лишний шаг и совершить ошибку. Я бежала за Олегом, едва успев по его приказу одеться и захватить сумку. Внутри бурлили вопросы, шумное дыхание рвало горло, наружу просились слезы. Не из-за Кирилла, нет, я не могла жалеть этого чужого человека, страдать по нему. Да и еще толком не понимала, что произошло, не осознавала, все происходило слишком быстро.

Но хотелось рыдать от отчаяния, жалея саму себя и будущее ребенка-сироты, который не узнает отца. Из-за брата, из-за отца. Я не могла им даже позвонить. Такое простое важное действие было мне недоступно, его у меня отобрали, сделав абсолютно бесправной и беспомощной.

Другие парни из охраны не заметили нашего исчезновения, но никто им точно не даст за это по шапке, потому что их хозяин погиб. Его участь, наверное, была предрешена. Он не раз говорил про покушения и жизнь с вечной оглядкой на целящееся в него дуло. И сам нарвался на пулю. Интересно, быстро ли он умер? Хотя какая разница? Какая мне теперь разница, когда все его обещания и защита сгинули в небытие.

Вниз по каким-то крутым лестницам и наружу на стылый осенний воздух, потом в салон черной мрачной машины, чтобы холодный ветер не успел пробраться под одежду. Но бесполезно прятаться, меня уже давно выстудило изнутри, моя внутренняя пустошь была свободна для колючего ледяного ветра.

Я сжалась в комок, словно это могло от чего-то спасти. Олег сел на водительское сиденье и резко выкрутил руль, заставляя машину сорваться с места. Меня дернуло в сторону, тошнота подступила к горлу, и я вскинула руку, зажимая рот. В этой суматохе я даже сама забывала о своем состоянии, но токсикоз неумолимо напоминал о себе.

Я широко раскрыла глаза и удивленно воззрилась на протянутый бумажный пакет. Олег не смотрел на меня, но я все равно испытала жесточайшее смущение, когда исторгла содержимое своего желудка. Легче не стало. Голова кружилось, во рту появился неприятный привкус, к тому же укачивало. Олег протянул воду и салфетки, и я хотела было поблагодарить за неожиданную заботу, но охранник врубил радио на полную громкость, настороженно вслушиваясь в новости. В городе царил хаос, перестрелки, убийства, нападения, смещения с должностей и пожары. Волосы вставали дыбом, было непонятно, чем все это закончится.

Я стала узнавать окрестности. Казалось, мы едем по направлению к особняку Булацкого. Но, не доезжая до него, Олег свернул влево на узкую безасфальтовую дорогу и по этой тайной тропе довез нас до нужного места. Особняк открылся мне своей изнанкой. Здесь тоже присутствовала охрана, обилие которой у Булацкого не спасло его от смерти…

— С переднего входа пасутся журналюги, пройдем через черный, — скомандовал Олег, оббегая машину и открывая передо мной дверь. Мои мысли уже простирались в будущее. Я надеялась, что милости охраны Булацкого хватит, чтобы, несмотря на хлопоты, отвезти нас с братом к отцу. За эти сутки Кирилл перевернул мою жизнь, но казалось, что ничего непоправимого не случилось. Всего лишь я нагло прогуляла работу, потеряв ее, и исчез муж, оставив меня с крупным долгом. Но все мы живы. Пока.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Пройдя по длинному узкому коридору, мы с Олегом вышли в гостиную. И я остолбенела. Прямо посреди — на огромном овальном столе — развернулась целая операционная. Бригада врачей латала ранения нескольких человек. Кому-то бинтовали руку, кому-то зашивали порезы на лице, кому-то вкалывали обезболивающие и светили в зрачки фонариком.

Я повела взглядом по людям и наткнулась глазами на обнаженного по пояс Булацкого. Совершенно живого и почти невредимого. Помотала головой, желая стряхнуть наваждение. Может, показалось? Но нет, Кирилл собственной персоной сидел упираясь одной рукой назад себя, а врач колдовал над повязкой на его животе. Тошнота снова подступила к горлу от вида кровавых бинтов, валяющихся по всему столу.

Я отступила назад, не зная, как реагировать, но Олег подтолкнул меня вперед, когда Булацкий жестом подозвал нас к себе. Стараясь не пялиться на его голый торс, а лишь в наглые лживые глаза, я подошла к Кириллу.

— Что это за спектакль и почему меня выдернули из больницы? — процедила я сквозь зубы, говоря тихо, чтобы слышал лишь он. Вряд ли такому человеку, как Булацкий, понравятся разборки при всех. И действительно, Кирилл энергично, слишком бодро для мертвого, спрыгнул со стола и грубо отпихнул руку растерянного врача.

— Моя невеста обо мне позаботится, — объявил во всеуслышание, и его покореженная армия обернулась посмотреть на представление, заставляя меня чувствовать себя Золушкой после двенадцати, в обносках и с разочарованием на сердце.

Булацкий взял меня за руку, которую я тут же попыталась отдернуть, но куда там. Он потащил меня прочь, завел в шикарный кабинет с кучей высоких книжных стеллажей по бокам и с шумом захлопнул дверь, прижимая к стене и заключая в плен своего тела и рук.

— Ты что-то хотела обсудить?

— Что-то? — изумилась я, упираясь в его грудь ладонями. Это была крайне плохая идея, пальцы закололо от соприкосновения с его обнаженной горячей кожей, и я попробовала их убрать, но Булацкий поймал мои руки и вернул их на место, буквально расплющил раскрытые ладони об свое тело. И получилось, что я ласкаю его против воли. Разозлившись, я впилась взглядом в наглые глаза мужчины напротив.

— Ты слишком спокоен и расслаблен, если учесть события в городе! Я слышала в новостях, что тебя убили. Зачем это, Кирилл? Что происходит? Ты ранен? Почему не в больнице?

— Не надейся, так просто тебе от меня не избавиться. Никто серьезно не пострадал из моих, а вот Хасановские получили по заслугам. Они слишком зарвались, мне надоела их толкотня в порту и жалкие попытки вставить палки в колеса.

— Даже боюсь спрашивать, что ты с ними сделал! — ужаснулась я. — Не хочу ничего знать!

— Я бы и не стал посвящать тебя в подробности, Есения. Важно то, что ты здесь, недосягаема для моих врагов.

— Что же ты не избавился от них всех сразу и оставил кого-то? — сарказм так и рвался с губ, я опять ходила по лезвию бритвы, испытывая его терпение.

— Я трогаю только тех, кто угрожает мне или тем, кого считаю по праву своими, — сверкнул он темным взглядом, прижимаясь ко мне пахом. Близко, слишком близко, чтобы я оставалась спокойной от такого наглого вторжения в личное пространство.

— Конечно, органы правопорядка ты не рассматриваешь в качестве третейского судьи? У тебя тут государство в государстве с тобой во главе? Собственный Ватикан? И законы тебе не писаны?

— Как хорошо, что ты понимаешь все сама и не нужно объяснять, — улыбнулся он, щелкнув меня по носу пальцами. Я вздрогнула от неожиданного жеста, дернулась, но очередная попытка освободиться была неумолимо сломлена. Он стиснул меня руками, прижал еще сильнее. У меня бы не получилось втиснуть между нашими телами даже палец.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Но чем поможет твоя мнимая смерть? Долго ты собираешься изображать мертвеца? — пыталась я говорить серьезно, но тело начало жить своей жизнью, повинуясь давлению рук Булацкого.

— Сколько понадобится для того, чтобы все успокоилось. Я решил, что нам с тобой не помешает свадебное путешествие. Возьмем с собой твоих родных тоже. И Соню, мою сестру. Я вас с ней сегодня познакомлю.