Нулевая область - Анатолий Радов

Макс взял второй кусок и жадно откусил от него.

Глава 7

Всю ночь Максу снилась тень. Она приближалась к нему, он чувствовал её холод, он чувствовал свой страх, и просыпался. Судорожно дышал и безумно смотрел в темноту. Его мысли тяжело шевелились в мозгу, и он даже чувствовал их вес, их напряжённую массу. Ему хотелось подняться и идти, хоть куда-нибудь, лишь бы не уснуть снова и не увидеть эту чёртову тень, не увидеть её такую нереальную, живую бахрому. Но усталость побеждала, и он снова проваливался в сон.

И снова тень. И снова шевелящаяся бахрома, которая с жадностью тянется к нему. К лицу, к рукам, пытаясь их опутать. А он делает ватными ногами шаги назад, хотя и понимает, что так ему не спастись. Отступая не спастись. И когда бахрома всё же коснулась его, он увидел вдруг резкую, яркую вспышку, и сдавленно закричав, проснулся.

В глаза бил солнечный свет, и Макс едва открыв их, быстро зажмурился. Глубоко вздохнув, он стал смотреть на белую, тёплую пелену. Солнечный свет, даже сквозь веки, легко развеивал все ночные страхи. Макс осторожно открыл глаза и улыбнулся.

– Надо же – шёпотом проговорил он.

В комнате было светло. Солнце било через окно, сквозь тонкие занавески и наполняло собою всё пространство. В носу приятно щекотало, и Макс жмурясь, потянулся, чувствуя внутри неясную радость. Пашка без задних ног сопел рядом, на боку, отвернувшись от окна и от солнца.

– Тырын-тын, тын-тын – неожиданно напел Макс вполголоса и быстро приподнялся. Солнце словно придавало сил, и несмотря на проведённую в сплошном кошмаре ночь, Макс чувствовал себя довольно сносно.

Быстро натянув кроссовки, он встал. На кухне «своим извечным» чайником громыхнул дед, наверное, резко поставив его на стол.

– Извечным – усмехнулся Макс – Разве бывает что-то извечное?

Максу вдруг вспомнилось, что сегодня похороны, и несмотря на радостное солнце, наполнившее комнату и душу, ему стало как-то мрачновато и тягостно.

Похороны Макс не любил, как наверное, не любит их каждый нормальный человек. Чего можно любить в этом деле? Он вспомнил, как ему однажды пришлось не просто поприсутствовать, а поучаствовать в похоронах «по-настоящему».

У одного его хорошего знакомого померла бабка. Знакомый позвонил, попросив помочь, и как только Макс пришёл, он тут же «попал». Нужно было уложить бабульку в гроб.

Бабулька лежала на столе, на белой простыне. Макс несколько секунд просто заворожено смотрел на мёртвое тело, чувствуя внутри страх и какое-то отвращение, но не мог оторваться. Господи, где же человек? – думал он, разглядывая неподвижное, бледное лицо, ввалившиеся глаза, почерневшие губы – Где же человек, когда есть только холодный, бездушный труп?

Рот старушки был приоткрыт, и Макс заметив это, невольно отшатнулся. Ему показалось, что этот чёрный, отвратительный проём ведёт прямо туда, к смерти и стоит только начать вглядываться в него, как смерть тоже обратит на тебя своё внимание. Ему стало жутко.

Поэтому взяться за край простыни, чтобы переложить тело в гроб, стало для него настоящим преодолением. Он, вместе с ещё тремя мужчинами, вцепился в самый краешек, боясь коснуться трупа, и в то же время в его голове появилась другая мысль.

– Нельзя что простынь выскользнула. Нельзя по-любому. Мёртвый требует уважения. Каждый мёртвый.

И он с такой силой сжал кулаки, что они ещё несколько часов после этого неприятно ныли от боли, и ему приходилось сжимать и разжимать их, чтобы не чувствовать эту боль, расплывающуюся от кончиков пальцев почти до плеч.

И с каким-то священным ужасом и уважением он смотрел на пожилую женщину, сестру умершей, которая так просто бралась за бабулькину голову, укладывая её поудобнее на маленькой подушке в гробу.

Потом он нёс гроб. Чтобы пройти к свежевыкопанной могиле, нужно было перешагивать через низкие, по колено оградки и он снова молился только об одном.

– Главное не уронить. Не уронить, чёрт побери, эти похороны.

В общем, далось ему такое участие нелегко, практически мобилизовав все моральные и физические силы.

Выйдя на кухню, Макс увидел сидевшего за столом деда. Дед как раз делал глоток своего чая, довольно морщась. На столе стояла тарелка, наполненная горкой очередными кусочками мяса.

– И откуда он его берёт? – подумал Макс – Кого ж он завалил до нашего приезда?

– Доброе утро, Егорыч – проговорил он вслух – Солнце, вот.

Он улыбнулся.

– Да-а! – дед покачал головой, продолжая довольно морщиться – Великая сила – солнце. Даже когда казалось бы совсем внутри мёртво, а стоит солнышку показаться, так и оживаешь вдруг.

Дед поставил кружку, и улыбнувшись посмотрел на Макса.

– Выспался?

– Да не совсем – ответил Макс – Всю ночь эта чёртова тень снилась. Всё пыталась до меня докоснуться.

– Это ничего, это хорошо. Сон, он помогает от страхов избавляться. Вот так вот переживёшь страх во сне, а на яву уже как-то и привычно. Не страшно даже. Мы вон тоже раньше по ночам краков во снах видели. Все видели. Каждую ночь. И ничего – дед повернул голову и посмотрел в окно.

– Странно как-то – сказал он задумчиво – Солнце и похороны. Не вяжется в мозгу. Зачем смерть? Посмотри, Максимка, ведь сама жизнь в солнечном свете, а тут вдруг – похороны.

Он отвернулся от окна и снова поднял кружку. Макс присел на табурет, взял чайник и налил себе дедова чая.

Чай был горячим, резво дымился, и Макс вдруг заметил, что исходящий от него дух ему нравится. Он почувствовал, что дух этот живой, настоящий. Никаких мёртвых ароматизаторов, никаких добавок, только природная, целительная сила. Он наклонился чуть вперёд, и шумно вдохнул носом.

– Что, Максимка, приятным стал мой чаёк? – добродушно спросил дед.

– Угу – Макс улыбнулся – По-настоящему как-то пахнет.

– А как же ему ещё пахнуть? Всё травка полезная. Каждая в себе частицу солнца хранит, и земли тоже.

– Я вот чего подумал, Егорыч. Плоды не растут, а травка того, размножается как-то.

– А кто его знает? – дед пожал плечами – Чудеса какие, видимо.

– Да-а, странновато как-то – Макс пару раз подул на горячий чай и сделал маленький глоток. Чай приятно согрел горло и живительно потёк по пищеводу. Макс довольно, как и дед, сморщился.

В проёме двери появился заспанный Пашка.

– Всем хэлоу – развязно буркнул он, и подойдя к столу, потянулся к тарелке.

– А чьё это мясо кстати? – спросил он, взяв большой кусок и повертев его туда-сюда – А-то едим уже второй день, а ни черта не знаем. Не крака ли, а Егорыч?

– Да ну тебя, Пашок, окстись – дед махнул рукой – Кто ж эту мерзость есть будет.

Пашка плюхнулся на табурет, жадно откусил, и принялся торопливо жевать.

– Ум – мычал он, вытирая жир с уголков губ – Фкуфно.

– А правда, Егорыч, чьё? – спросил Макс, посмотрев на деда.

– Кабана – коротко ответил дед.

Пашка резко перестал жевать и удивлённо посмотрел на остаток куска в руке.

– Ну надо фэ.

– А чё – Макс усмехнулся, уставившись на удивлённого Пашку – Вот так вот думаем, как от всяких там краков обезопаситься, а о своих родных зверюшках позабывали совсем. Я вот как-то слышал, что кабан – серьёзная махина. Если с первого раза не попал, а только ранил, пиши пропало.

– Это да – кивнул дед – Хотя, всё зверьё когда ранено, опасно. Да и зачем мучить-то животину, нужно сразу попадать. Ладно, вы тут ешьте, а я по-воду схожу?

Дед медленно поднялся.

– Куда? За водой? – Макс посмотрел на деда – Может мне с тобой, Егорыч?

– Да ешь ты – дед махнул рукой – Сам управлюсь. Тут не далеко, метрах в трёхстах к востоку. Озеро у нас там небольшое, подземными ключами питается.

– Ух, ты. Ну прям вообще как в сказке – Пашка заулыбался – Ключевая вода, и всё такое. Мы с тобой Макс в тридевятое царство попали, понял? – Пашка рассмеялся.

– И чё смешного? – Макс пожал плечами – Тридевятое не тридевятое, а до дому отсюда, наверное, дальше чем из того тридевятого. Пока доберёшься, ноги по колена сотрёшь.

– Если оно, конечно, можно добраться – проговорил дед, и обойдя сидящего Макса, вышел из кухни.

– Можно, Егорыч – крикнул ему вслед Макс, и облокотившись на стол, посмотрел на Пашку – Завтра, кстати, домой и отправимся.

– А как? – Пашка взял ещё один кусок – Вон Егорыч же постоянно говорит, что отсюда не выбраться.

Стукнула дверь, и Макс краем глаза увидел сквозь стекло, как дед спускается по ступенькам.

– Он говорит, что из них никто ни разу не выбрался. Так они и не хотят отсюда выбираться, по-моему. Видимо попривыкли уже. А ты что, решил здесь навсегда остаться?

– Нет, конечно – Пашка покрутил головой – Просто, я не понимаю, как…

– Да вот так – не выдержал Макс – Просто пойдём и всё. Возьмём ружьё, если что, отобьёмся. Дед вон сказал, научит меня стрелять.

– А он что, ружьё нам даст?

– Да зачем – даст? – Макс нервно махнул рукой – То, которое вчера я принёс, с тем и пойдём.