Измена хуже предательства (СИ) - Летинская Лита

— Он же не живет с тобой.

Что-то настораживает меня в ее утверждении. Возможно, потому что оно прозвучало как вопрос.

— Я не собираюсь обсуждать с тобой это. — говорю достаточно резко, но и она не отстает.

На крыльцо перед офисом уже высыпает народ, спешащий с работы, но застрявший, чтобы поглазеть развернувшуюся сцену. Большинство собравшихся я не знаю, но мне все равно неприятно устраивать прилюдные разборки. Успокаивает только одно, что я скоро покину эту работу и мне больше не придется встречаться со всеми этими людьми.

— Ты не отпускаешь его. Я же знаю, что он таскается к тебе! Ты словно держишь его чем-то. Своими этими наивными глазками. Он мой мужчина! Мой!

— Тебе ли говорить, кто к кому таскается? — зло шиплю я, чтобы зрителям на крылечке было не расслышать. — Если он твой, так и разбирайся с ним! — я зло выдергиваю руку, в которую она вцепилась так, что остаются полосы от ногтей.

— Ты ему мешаешь сделать правильный выбор!

Она наступает, яростно сверкая глазами. Подходит так близко, что я начинаю ее побаиваться, но стараюсь этого не показать, не отступить. Мне не комфортна ее аура агрессивности, что нарушает мое личное пространство, но она провоцирует меня на ответный выпад:

— Если что он и делает, то по своему желанию. А ты лучше задумайся, твой ли это мужчина, что не может удержаться рядом с тобой?

Она начинает натурально шипеть, как змея, заставляя еще больше напрячься. Кукольное личико преобразилось в злобное, медузы горгоны. Взгляд прожигает меня, словно действительно хочет меня испепелить. Но одного эффекта он все же достигает, я каменею.

Резкий скрежет шин по асфальту не заставляет меня оторвать взгляд от соперницы.

Краем сознания отмечаю, как рядом с нами останавливается машина, хлопает дверца и через мгновение меня окутывает до боли знакомым парфюмом. Радим здесь.

Вот когда я действительно рада его видеть.

24.1

Краем сознания отмечаю, как рядом с нами останавливается машина, хлопает дверца и через мгновение меня окутывает до боли знакомым парфюмом. Радим здесь.

Вот когда я действительно рада его видеть.

Оказывается, мы с соперницей совсем близко подошли к проезжей части, и машина Радима вплотную встала к нам.

Готовая вцепится в меня Лика, мгновенно преображается. Увидев Радима ее лицо злобной горгоны, шипящей и гневно изгибающей рот, превращается в ангельское личико с хлопающими ресничками.

— Радимчик, миленький…

Она не успевает договорить, Радим безжалостно перебивает ее:

— Какой, нахрен, Радимчик?! — зло цедит он. — Лика! Что ты тут потеряла?

Он отгораживает меня от нее своим телом, закрывая и даря чувство защищенности, которое у меня неизменно возникает рядом с ним.

— Она на меня напала! — обвинительно тычет в меня эта блондинистая стерва. — Она просто бешеная.

Я от таких заявлений просто онемела. Неверяще смотрю на ее лицо с наивно хлопающими ресницами. Это ж надо так нагло врать.

— Не выдумывай. — спокойно чеканит Радим, в голосе его прослеживаются нотки раздражения.

— Эти люди подтвердят! — Лика тычет в толпу пальцем, пытаясь убедить.

Но Радим только неверяще качает головой. Все-таки он хорошо меня знает и понимает, что я не способна на кого-либо напасть без видимой причины.

У разоблаченной обманщицы начинает подрагивать нижняя губа и глаза наполняются влагой.

— Лика, просто садись в машину и не устраивай большего представления, чем ты уже успела устроить.

Против такого грозного, как скала Радима у нее только одно средство — слезы, но и оно не работает. Еще немного постояв, закусывая губу и гипнотизируя своими мокрыми глазками Радима, она все же садится в свою машину и резко срывается с места.

Только когда она уезжает, я понимаю в каком сильном напряжении я была. Меня накрывает дикий мандраж, меня трясет от физического и эмоционального перенапряжения. Слезы градом начинают катиться по щекам. Радим порывисто притягивает к себе, сгребает в охапку, нет сил даже оттолкнуть его.

Утыкаюсь в крепкую грудь и уже не могу сдержать поток слез. Никогда не получалось сдержаться, когда слезам вздумается выйти на свет. Беспощадно мочу его белоснежную рубашку.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Не плачь Мариш, не надо. Сделаю все, как ты хочешь. Я же Золотая Рыбка, помнишь? Не плачь. Не могу смотреть на твои слезы. — вибрации его хрипловатого голоса дарят умиротворение. — Поверь мне, я все возможное и невозможное сделаю, чтобы такое никогда больше не случилось.

Лучше бы и вправду ничего этого не случалось, но этого уже не изменить.

24.2

Он удерживает на своей горячей груди мою голову, мягкими поглаживаниями волос, которые слишком быстро заканчиваются, чтобы сделать длинное движение. Его сильные руки сейчас нежны, как никогда. Слышу гулкий стук его сердца, и он необъяснимо успокаивает меня, дарит чувство защищенности. Я в домике и мне хорошо рядом с этим сильным и одновременно заботливым мужчиной, который теперь не мой. Мне приходится постоянно напоминать себе об этом.

— Я больше так не могу! — вываливаю я все наболевшее. — Она звонит мне, теперь нашла место работы! Подкараулила… Радим, это слишком для меня. — шепчу ему в грудь и меня снова начинает трясти.

— Тише, тише, успокойся. Просто дыши. Раз…, два…, три…

Повинуясь повелительным ноткам в его голосе, я делаю все как он говорит, немного успокаиваясь.

— Я улажу этот момент.

— Ты мне говорил уже это!

Он напрягается от моих слов. Рука, гладящая волосы, останавливается. Словно он уже забыл, что обещал мне когда-то разобраться со своей новой "любовью"

— Я все решу, не переживай за это. Теперь уже окончательно. — шепчет он своим хрипловатым голосом куда-то в волосы, успокаивая.

Дыхательная гимнастика сделала свое дело. В крепких руках мандраж стихает, в них тепло и спокойно, надежно. Мне не хочется из них выныривать. Я так устала от постоянного напряжения этой недели, что теперь сложно в себе победить желание расслабится, понежиться в его руках.

Но как бы ни было хорошо в его объятиях, нужно уже что-то решать. Так тянуться больше не может.

— Обещай мне, — шепчу я ему в грудь, пока не передумала и не захотела еще понежиться, — что не будешь больше приезжать ко мне, преследовать меня, предлагать услуги извозчика и вообще попадаться мне на глаза. — я немного отстраняюсь и смотрю ему в глаза.

Он внимательно слушает, а на последних моих словах резко втягивает воздух в легкие, задерживая дыхание, отчего его широкая грудь становится ее шире, отворачивается, блуждая невидящим взглядом вокруг. Наконец, отвечает:

— Если ты этого действительно хочешь. — он сосредотачивает свой острый взгляд на мне, напряженно следя за моей реакцией. Ему важен ответ.

Киваю, глядя ему в глаза.

— Да, мне это нужно. — шепчу, уверенная в своих словах как никогда.

Он считывает мою уверенность и принимает мой ответ, тоже кивая:

— Хорошо. Я дам тебе время. Но ты обещала мне вернуться к вопросу о нас, когда я решу свои проблемы.

— Я не отказываюсь от своих слов! Когда ты действительно со всем разберешься.

Я позволяю подвезти себя, в последний раз. В таком расшатанном состоянии нет желания трястись в общественном транспорте.

Только дома, окончательно успокоенная родными стенами своей крепости, наедине с собой, я начинаю сопоставлять факты. Третий месяц ее беременности. Это получается, они встречались еще до нашей поездки на Корфу. Божечки, на что я подп

исалась. Зачем я дала ему призрачный, но шанс?

25.1

Понедельник день тяжелый это всем известно.

За выходные я успела восстановиться морально и физически, тем более из дома пришли утешительные новости. Звонила мама, как всегда, в первую очередь отчитавшись о здоровье отца — он чувствует себя хорошо, хотя и тянет со своим обещанием пройти обследование, что меня сильно беспокоит. Но когда я перееду обратно к родителям, возьму дело в свои руки, и он у меня не отвертится.