На краю земли - Николай Дубов

— Ну и делай, пока тебе отец опять не всыплет за механику!

Пашка окончательно обиделся и замолчал, а Геннадий начал рассказывать, как они там жили, строили загон для телят и маток и до чего там хорошо, хоть перебирайся насовсем… В это время прибежала Катеринка и сказала, что нас всех зовут в правление.

В правлении сидели Иван Потапович, мой отец, Федор Елизарович, Марья Осиповна и много другого народу.

— Все собрались? — спросил Иван Потапович, когда мы прибежали. — Идите сюда ближе. Насчет вас бумага получена… Читай, Иван Степаныч!

Мой отец надел очки и начал читать:

— «…аймаксовет, заслушав сообщение кандидата геологических наук М. А. Рузова, одобряет проявленную пионерами деревни Тыжи инициативу по изучению ископаемых богатств края и рекомендует всем школам аймака поддержать почин тыжевцев. За проявленную инициативу пионерской организации деревни Тыжи объявить благодарность и премировать ее радиоприемником «Родина». Председатель исполкома аймаксовета — Солдатов. Секретарь — Пыжанкин».

— Вот видите? — сказал Иван Потапович. — Занялись настоящим делом, и вас одобряют… Молодцы! Кто у вас за главного? Ты, Геннадий?.. Держи документ. — Он передал Геньке только что прочитанную бумагу. — А теперь получайте свой подарок. — И он поставил на стол три картонные коробки — две побольше и одну маленькую. — Ну, что же вы?

Мы стояли, открыв рты.

— Эка вас… обрадовало! — засмеялся Иван Потапович. — Ну вот, глядите. — Он достал из большой коробки сверкающий лаком приемник, из коробки поменьше — тоже вроде ящик, только с блестящими какими-то штучками, и из маленькой — свернутый в кружок жгут золотой проволоки с белыми висюльками. — Тут вам полный комплект: приемник, батарея и набор для антенны. А сверх всего книжечка-инструкция, чтобы знали, что к чему и как эта штука действует. — Иван Потапович уложил все обратно в коробки. — Ну, забирайте — и кругом марш! Нам делом надо заниматься.

Генька взял коробку с приемником, Пашка — батарейную, Катеринка — золотой жгут антенны, и мы, не чуя под собой ног, выскочили на крыльцо.

Пашка покрутил головой и сказал:

— Вот это да! Здорово! А?

Это действительно было здорово! В деревне никто еще не имел приемника, и вдруг мы, и никто другой, стали обладателями настоящего, большого приемника!

— Ну, п-пошли! — не вытерпел Пашка. — Надо же попробовать.

— Куда?..

Генька предложил идти к нему, но Пашка заспорил, что нужно к нему — он лучше всех разбирается в технике, а мы ничего не понимаем, да и Генькин братишка может поломать. Куда, в самом деле, следовало нам идти?.. Мне хотелось, чтобы приемник был у меня, а Катеринке, хотя она и молчала, — чтобы у нее…

— Лучше всего у Катеринки, — сказал я, — у них малых ребят нет. А там посмотрим.

Мы выложили все сокровища на стол, поставили поближе лампу. Приемник был такой гладкий и чистый, что его все время хотелось погладить. Пашка начал было крутить ручки, но Геннадий прикрикнул на него: это же одно баловство — крутить без толку! Налюбовавшись приемником, мы сели за книжечку. Половину ее занимал сложный чертеж. В нем мы ничего не поняли, кроме того, что с двух сторон было написано «земля» и «антенна», а в книжке все оказалось просто и понятно, но невыполнимо: антенну, оказывается, нужно растянуть на высоте десяти — пятнадцати метров над землей. Где же ее взять, такую высоту, если самая высокая изба не больше трех метров! Даже если пристроить на крышу палку, все равно получится не больше семи, а тут — пятнадцать! В деревне нет ни одного подходящего дерева, только метров за триста карабкаются на взгорье первые пихточки. Но не тащить же туда приемник!

Генька все время молчал, сосредоточенно растирая пальцем какое-то пятно на клеенке, а потом сказал:

— Погодите, ребята, дело не в палке и не в дереве. Тут что-то неправильно. В бумаге сказано: «премируется пионерская организация»… Она же в Колтубах, в школе, а здесь нас всего четверо… Они там, в аймаксовете, не знали и написали… Раз это пионерской организации, то мы должны отдать его в школу…

— Ну да! — загорячился Пашка. — А к-как же мы?

— А что мы? Мы тоже в школе.

— Да ведь премировали-то нас?..

Это было ясно, и так же ясно было, что тут какое-то недоразумение, из которого не выберешься. Кто мог подумать, что великолепный подарок этот окажется таким затруднительным и поставит нас в тупик! Мы долго спорили, но так ни до чего и не договорились. Марья Осиповна, которая к тому времени вернулась из правления, послушала-послушала нас, а потом махнула рукой и сказала, чтобы мы шли по домам.

Я заснул, не дождавшись отца, а утром он ушел очень рано. Геньке тоже не удалось поговорить с Иваном Потаповичем — тот, оказывается, ушел на поле вместе с моим отцом. Оставался еще наш всегдашний друг и советчик — дядя Федя, но и тот встретил нас хмуро и озабоченно:

— Мне, ребятки, не до вас нынче. Скоро уборку начинаем, а у меня еще работы невпроворот…

Так мы и ушли ни с чем.

Чем бы я ни пытался заняться, как-то так само собой получалось, что у меня оказывались дела в той стороне, где стояла Катеринкина изба, и я пользовался каждым случаем, чтобы забежать и хотя бы взглянуть на коробки… То же самое, должно быть, испытывали и остальные, потому что мы все наконец столкнулись у избы. Друг перед другом притворяться было нечего, и мы опять достали всё из картонок, посмотрели и сложили обратно.

— Что ж, мы так и будем его в коробке держать? — спросил Пашка.

— Тебе лишь бы вертеть… Пошли! — сказал Геннадий.

— Куда?

— К Марии Сергеевне, в Колтубы. Как она скажет, так и сделаем.

Катеринка сказала, что ей надо прибирать в избе, а Пашка отказался идти, потому что он строит двигатель и зря ходить ему некогда. Мы пошли с Генькой вдвоем.

Дорога в Колтубы все время идет по согре[13], между прихотливо изгибающимися горами, то голыми, каменистыми, то сплошь заросшими лесом и заваленными буреломом. Там всегда так много интересного, что пойдешь — и не заметишь, как время бежит: то беличье гнездо найдешь, то новый малинник, то под огромным выворотнем[14] окажется россыпь каких-нибудь невиданных камней. Но сегодня, торопясь, мы нигде не останавливались и только на половине дороги свернули в сторону, к своей пещере.

Однажды, еще ранней весной, возвращаясь из школы, мы погнались за бурундуком; бурундука не поймали, но метрах в ста от дороги наткнулись на нагромождение скал, образовавших свод — совсем настоящую пещеру. Мы очистили ее от мелких камней, занесенных ветром полусгнивших листьев, и с тех пор частенько наведывались туда: пещера должна была стать складом и отправным пунктом нашего будущего путешествия. Мы тщательно скрывали от всех свою находку и, уходя, заваливали вход хворостом. Сейчас я хотел посмотреть, все ли там в порядке и не побывал ли кто-нибудь в пещере без нас, но Генька не согласился — ему не терпелось поговорить с Марией Сергеевной.

А ее не оказалось дома. Мы барабанили в закрытую дверь, пока из соседней избы не вышла старуха и не закричала нам:

— Чего ломитесь? Нету там никого, не приехала еще учительница…

Уходя, мы наткнулись на Савелия Максимовича, которого всегда побаивались. Он никогда не кричал на нас, но было в нем что-то такое, что заставляло нас подтягиваться и затихать. Особенно мы остерегались попадаться ему на глаза взлохмаченными и растрепанными после какой-нибудь потасовки. Савелий Максимович преподавал историю и географию в седьмом классе, и ребята говорили, что он добрый и очень интересно рассказывает, но нам он с первого класса казался строгим и страшноватым, таким, что определялось одним словом «директор». Он небольшого роста; на голове седой ежик; подстриженные и тоже седые усы и борода; сурово прищуренные глаза. И потом, у него была несносная память: он помнил всех учеников в лицо, по фамилии, узнавал их по голосу, и нечего было и думать провести его, выдав себя за другого… Вот и теперь он немедленно узнал нас. Мы поравнялись со школьным крыльцом в ту самую минуту, когда он открыл входную дверь.

— А, Фролов и Березин? Уже в школу собрались?

— Здравствуйте, Савелий Максимович! — в один голос сказали я и Генька. — Мы не в школу, мы по делу…

— А школа — это не дело? Сразу видно прилежных учеников.

— Мы… то есть нам нужно Марию Сергеевну.

— А что у вас за срочное дело? Я вам помочь не могу?

Мы растерянно переглянулись.

— Нас наградили… то есть премировали… — неуверенно начал Генька.

— Радиоприемником, — поддержал я.

— За что же вас премировали?

— За научную работу, — брякнул Генька.

— Что-о? — удивленно поднял брови Савелий Максимович.

— Ну, не совсем за научную, а вроде как за научную… За инициативу. Вот…

Генька достал бумагу из аймаксовета и подал директору. Тот прочитал, сложил и отдал обратно.