Лед и пламя - Маргит Сандему

Белинда находилась в гуще этой борьбы.

Пока она жила в Элистранде, она была «глупой Белиндой», не имевшей какого-либо права на существование и постоянно просившей прощения. С Людьми Льда она могла быть свободной. Они уважительно слушали, когда она что-то говорила, а для Белинды это был словно добрый дождь для высохшего поля.

Она знала, что в присутствии фру Тильды и ее сына была угодливой. Но у нее еще не было достаточно сил, чтобы осмелиться возразить. Она скатывалась в униженность, принесенную из дома, и была запуганной и несчастной. Пока еще ничто не изменило этого.

Погребение Марты было очень красивым. Почти все прихожане Гростенсхольма пришли на кладбище в тот желтый осенний день. Церковь была украшена сосновыми ветками и сверкающими желто-красными кленовыми листьями. Священник произнес такую хорошую речь о молодой женщине, трагически погибшей. После этого все собрались на кладбище вокруг маленького гроба. Вильяр поискал взглядом Белинду, но ее здесь не было. Зато были Герберт Абрахамсен и его мать, оба одетые в черное. Вильяр незаметно пристроился рядом с ними и тихо спросил:

— Где Белинда?

Герберт медленно повернулся к нему и важно сказал:

— Я действительно не могу взять в толк, что ей здесь делать.

Ледяные глаза Вильяра сверкнули.

— Белинда нашла останки Марты. Если уж кому следовало быть здесь сегодня, так это ей.

Фру Тильда холодно посмотрела на Вильяра.

— Молодой девушке не подобает проявлять уважение к женщине, занимавшейся распутством!

— А разве вы двое не проявляете уважение к Марте?

— Разумеется, нет!

— Так вы здесь просто из любопытства, — констатировал Вильяр и отошел от них, прежде чем они смогли ответить.

Погребение было закончено. Потомки сестер и братьев Марты подходили к нему и благодарили за сделанное им и другими. Им всегда казалось скверным то, что Марта лежит в неосвященной земле. Вильяр что-то говорил в ответ и приветливо им улыбался, но внутри у него все кипело из-за такого обхождения с Белиндой. Он был уверен в том, что она теперь испытывала разочарование. Это была его вина, он должен был заранее позаботиться о том, чтобы она пришла. Он видел прямые спины Герберта и Тильды Абрахамсен, выходивших из кладбищенских ворот.

«Проклятые убийцы радости», — подумал он с горечью.

Но они были еще опаснее. Он не знал, как они были опасны. Он ничего не знал о том, что Герберт стал бдительным, когда заметил интерес Людей Льда к Белинде. Герберт был не из тех, кто мог лишиться престижа, он этого не терпел. Как большинство слабохарактерных людей, он был мстительным, злопамятным и бил ниже пояса. Неужели этот сумасшедший Вильяр проявлял особый интерес к Белинде? А как обстоит дело с нею?

Как бы то ни было: его соперник не должен был его опередить!

Герберт Абрахамсен строил планы. То, что эти планы строил больной мозг, не улучшало положения.

6

После погребения Люди Льда вернулись обратно в Гростенсхольм и Линде-аллее.

Когда Хейке собирался запереть на ночь дверь, мимо него проскользнула тень. Это был высокий висельник, главарь серого народа.

В доме было тихо, все разошлись на покой. Горела только лампа в холле и свеча в руке Хейке.

Хейке незаметно состроил гримасу, выражавшую недовольство, но он поздоровался с мужчиной и спросил, чего тот хочет. Повешенный улыбнулся своей кривой улыбкой, никогда не предвещавшей чего-то хорошего:

— Ты похитил одного из моих. Теперь один исчез из моей свиты.

— Это было желание самой Марты. Она никогда не была преступницей. Она лишилась покоя, не будучи виноватой.

Повешенный мертвец смотрел на него недовольно.

— Среди моих волнение.

— Может быть, есть еще желающие освободиться? — сказал Хейке агрессивным тоном. — Ты сам, например?

— Нет, спасибо, — ответил вожак серого народа, скорчив омерзительную гримасу. — Мне живется отлично. Впрочем, вы не сможете найти моей могилы. И среди нас есть лишь немногие так называемые невинные жертвы, ставшие неупокоившимися не по собственной вине.

— К ним, видно, относятся и две девочки?

— Несомненно! Но они умерли так давно, что после них не осталось и следов.

— Не можешь ли ты назвать место, где это произошло? Тогда священник может его освятить.

— Ты в это веришь? Впрочем, они не желают другого существования, кроме того, что имеют сейчас. Им великолепно живется в Гростенсхольме.

Хейке помрачнел.

— Ты же знаешь, что ваше время здесь скоро закончится!

— Успокойся, — зловеще улыбнулся повешенный. — Если судить по продолжительности жизни у Людей Льда, то ты еще молодой человек. Сколько тебе лет? 74 года? Это не возраст. Старайся прожить так долго, как только это возможно!

— Но ты выполнишь свое обещание! Вы исчезнете вместе со мной. Когда мой гроб вынесут отсюда, вы вернетесь в места своего обычного пребывания.

— Конечно, конечно! А твой внук? Он теперь доволен? У него больше не будет ночной гостьи, об этом он сам позаботился.

У Хейке вытянулось лицо.

— Не знаю, что и сказать об этой ночной гостье. Договор был, что никто из вас не должен входить в наши спальни. Марта нарушила договор. С другой стороны, мы рады, что смогли помочь ей. Но смотри лучше за своей сворой в следующий раз.

— Случайное упущение, — учтиво сказал призрак и скользнул вверх по ступеням лестницы, причем его ноги словно и не касались их. Затем он растворился во мраке верхнего этажа.

Хейке стоял и смотрел ему вслед, а на щеках у него вздулись желваки. Господи, что же они наделали, Винга и он, впустив в Гростенсхольм этот сброд? Ну, «сброд» был, пожалуй, неправильным словом, не все они были испорченными, хотя их, пожалуй, можно было назвать осужденными. Но как много огорчений они причинили, несмотря на то, что усадебное хозяйство за время их пребывания здесь процветало. Хейке много раз раскаивался в том, что Винга и он совершили весеннее жертвоприношение. Он испытывал обостренное чувство страха перед будущим. Чувствовал, что не мог держать их в такой узде, как раньше. Он должен был напрягаться, быть начеку. Он тяжело поднялся по лестнице и прошел мимо комнаты Вильяра. Подумать только, что мальчик хранил молчание о своем призраке все эти годы! Из чего он только сделан, этот его строптивый внук, имеющий корни в Эльдафьорде!

Вильяр в своей комнате слышал, как Хейке прошел мимо. Он лежал и прислушивался к тишине, к покою, царившему теперь в комнате. Да, это была очищенная комната, привидение исчезло навсегда.

Фру Тильда ходила по дому. Следила за девчонкой, охотившейся за ее сыном.

Герберт еще был подвластен матери. Об этом она судила по недавнему эпизоду, когда отругала девчонку за то, что та забыла повесить чехол на один из стульев в салоне. Бесстыжая Белинда осмелилась ей ответить! Ответила фальшивым невинным тоном, что фру Тильда просила ее не делать этого, потому что в сиденье надо было вбить гвоздь. Герберт слышал это. И он сказал, что его мать никогда не ошибается. Герберт был еще ее. И должен был таким оставаться.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});