Покойник в кювете - Станислав Николаевич Савицкий

в ворота.

Дальше — больше.

За частоколом открылась лужайка, посреди которой стояло здание в два этажа, косившее под княжеский терем: резные створки на окнах, высокая замысловатая крыша в несколько ярусов со скатами, увенчанная петушками, помимо декора служившими еще и флюгерами. Первый этаж, очевидно, был отведен под подсобные помещения. В нем горели тусклые окна из непрозрачного стекла. На второй этаж вела широкая лестница, заканчивавшаяся крыльцом с массивной дверью на кованых петлях и маленьким окошечком.

«Фейсконтроль», — понял Никита и взлохматил себе волосы.

Поднявшись на крыльцо, он подвел итог впечатлениям.

Архитектурный ансамбль разочаровал его аляповатостью. Зато отсюда, с высоты четырех метров от земли, открывался прекрасный вид на озеро. В его глади отражалась полная луна. Этот лирический пейзаж портили скамейки, с которых подзагулявшие гости в минуту отдохновения могли созерцать расстилавшийся мирный пейзаж. А чтоб им не было скучно, на краю лужайки стояла избушка на курьих ножках, в которой продавалось вино на вынос. Рядом с ней горящими углями светились несколько мангалов.

Никита несколько раз ударил в дверь висевшим на ней затисканным латунным кольцом.

Дверь открылась.

Его встретил рослый парень в косоворотке, перетянутой кушаком.

— Что вам угодно? — спросил он.

— Столик, — ответил Никита и добавил: — На одного.

— У вас есть предварительный заказ?

— Нет. Но есть это.

Никита достал сторублевую купюру. Половой — так обозвал его про себя Никита — увидел в свете луны бумажку, усмехнулся, но, посторонившись, его впустил, решительно отказавшись от жертвоподношения.

Зал был наполовину пустой, и тем не менее для Никиты не нашлось другого места как рядом с оркестром. Тут же появившаяся официантка, очаровательная девушка с кокошником в стиле а-ля рус и в предельно короткой мини-юбке. Она положила перед ним меню. Никита пробежал его глазами и заказал самое дешевое, что было.

Официантка пошла выполнять заказ, и Никита ленивым взглядом принялся рассматривать публику.

Через минуту он ошеломленно смотрел на столик возле огромного окна, за которым открывался лесной пейзаж. За ним сидела Анька Крылова.

Никита не поверил глазам. Она сидела с Лагоевым!

Заметив Никиту, этот мерзавец скривился в усмешке и показал вилкой в его сторону. Анька обернулась.

Выражение лица у нее тут же сменилось с любопытного на враждебное, как только она узнала Никиту. После недолгого замешательства Анька отбросила салфетку и решительным шагом направилась к нему.

Она села без приглашения и вместо приветствия сказала:

— Какого черта ты сюда приперся?

Аньку всегда отличал решительный характер и ясность мышления. С тех пор как они окончили школу, она ничуть не изменилась. Никита вспомнил, как в школе она написала сочинение по «Обломову», в котором назвала Илью Ильича «слюнтяем, который прельстился голыми локтями своей сожительницы». И ни словом не обмолвилась о тонкой организации его возвышенной души.

Учительница литературы с тех пор всегда смотрела с сомнением, прежде чем вызвать Аньку к доске. Об этом знала вся школа.

Улыбнувшись, Никита ответил:

— На тебя посмотреть.

— Давай без этого дерьма.

— Давай без него. Я пришел сюда поужинать после напряженного рабочего дня. Надеюсь, простому смертному это не возбраняется в таком шикарном заведении?

— Брось трепаться. Несчастному репортеру криминальной хроники из задрипанного таблойда дежурный ланч в таком шикарном заведении не по карману, не говоря уж об ужине.

Что правда, то правда, мысленно согласился Никита.

— Кстати, о каком напряженном рабочем дне ты бормочешь? Тебя вышвырнули с работы.

Фу, как грубо. Но хуже было другое. Если Анька знает об этом, то теперь уж точно об этом знает весь город.

Но это не помешало Никите возразить.

— Не уволили, а я сам — заметь: по доброй воле — перешел на внештатную работу, чтобы развязать себе руки. Клетка с прутьями не место для вольного сокола, — не без пафоса закончил он свой пассаж.

— Ты всегда был мастер трепа, — усмехнулась Анька, глядя на него сквозь прищуренные веки.

Никита подцепил на вилку кусок ростбифа.

Анька выдержала паузу и, приняв его молчанье за признание поражения, возобновила атаку:

— Если ты здесь по своим репортерским штучкам, то не вздумай полоскать имя Лагоева и встать у меня на пути к счастью! На этот раз тебе это так просто не сойдет.

— Какому счастью? — недоуменно спросил Никита.

— К браку с Лагоевым.

— И это ты называешь счастьем? — ошеломленно пролепетал он.

— А что ты называешь счастьем? — ехидно спросила Анька. — Жить на иждивении у Светки и смотреть, как она будет пропихивать тебя по служебной лестнице?

Никита чуть не поперхнулся. Анька торжествовала победу.

— До сих пор не могу понять, что она в тебе нашла, — сказала она, продолжая измываться над ним.

«А в самом деле, что Светка нашла во мне?» — подумал он.

— В любви нет логики, — сказал Никита. — А где она есть, там нет любви. Из чего следует…

— Ничего не следует, — оборвала его Анька. — И не лезь в мои дела.

— И не думал, — возмутился Никита.

— Кстати, почему ты один? Без Светки.

Никита отвел глаза.

— Да так…

— Понятно. Ничего. Милые бранятся — только тешатся.

— Знаешь по опыту? — в свою очередь съязвил Никита.

Анька пропустила колкость мимо ушей и посмотрела на бутылку Столичной.

— Только не напивайся. С горя. Хотя для тебя бутылка водки, что слону дробинка.

Никита решил перехватить инициативу.

— Светка нашла во мне то, чего нет в Лагоеве: молодость, красоту и здоровье.

— Да… Самомнения тебе всегда было не занимать.

«Вот уж неправда», — подумал Никита.

— Особенно насчет красоты.

«А что? Я не так уж и плох», — подумал Никита, но спорить не стал.

— Ты посмотри, Аня, — он кивнул головой в сторону Лагоева, не сводившего с них настороженного взгляда, — он тебе в отцы годится. Если не в деды.

— Лучше бы в деды, — вздохнула Анька.

— Неужели ты не могла найти себе молодого хорошего парня?

— Нашла. Только что он мог мне предложить? Свою любовь, свекровь и двушку. Любовь пройдет, и что в остатке? Двушка с мегерой. Я от своих устала. А Лагоев мне устроит красивую жизнь. — Аня посмотрела на Никиту и добавила: — Если только из-за таких прохвостов, как ты, его за жопу не схватят.

— Аня, подумай о нем не сквозь призму своего жизненного устройства, а спокойно и непредвзято.

— Ну и что?

— Да он же травит людей!

— Не говори глупости.

— Скупает просроченную продукцию, перефасовывает ее и продает под девизом «Эта свежесть просится к вам на стол». Ничего себе свежесть. Недельной, а то и месячной затхлости. И люди по незнанию скупают просроченный продукт, который не стоит и сотой доли своей цены, и кладут его на стол.

— Никто еще от этого не умирал.

— А