Солнечный ветер (СИ) - Светлая Марина

Он бы тогда приехал, как они договаривались. На несколько недель позже. Он бы ничего не знал про ее измену. И не факт, что эта измена вообще была бы, если бы он не наговорил ей всей той дряни, которую ни одной женщине не может быть приятно слышать. К тому же, совершенно незаслуженно — она ведь рассказывала ему, какая у нее мечта. Рассказывала, это его проблема, что он не услышал.

И тогда жизнь… наверное, жизнь была бы совсем другой.

Назар выдохнул горечь от несбывшегося одним коротким движением гортани и махом опустошил бокал. Коньяк обжег горло. И только после этого он наконец ответил сестре:

— Дядя Стах дружил с ее отцом, она однажды гостила у него в усадьбе. Подошел поздороваться. Да, я ее знаю, а Кривицкого — нет. Еще вопросы будут?

— Да Коржицкого, блин!

— Хоть Иванова, мне похрен.

— Что с тобой?

Шутки кончились. Дарина больше не смеялась. Она совсем ничего не понимала, а вымещать на близких — такая дурь… уже довымещался.

— Ничего, — проговорил Шамрай. — Ты прости. Я вызову такси и поеду. Чего-то развезло, коньяк паленый, что ли.

— А картина твоя?

— Ее завтра привезут, когда переоформят права собственности. Там все нормально. Повесим в офисе.

— Ты чудной. С тобой точно все в порядке?

— Более чем, Даринка. Надо выспаться, я ж на работе ночую, ты знаешь.

Дарина знала. Ничего ему не сказала. Молча согласилась, поцеловала в щеку и вернулась к Владу.

А Назар свалил домой, вот только спать у него не вышло.

Под уютное мурчание Марты он валялся на кровати и пялился на огни в окнах дома напротив. Их постепенно становилось все меньше, и каждое следующее, погаснув, отсчитывало время до утра, пока он думал о том, что встанет, как в любой другой день, позавтракает любимым пирогом в любимой кофейне на крыше вон той трехэтажки, и поедет в офис, чтобы торчать там часов до одиннадцати. Если жить в таком ритме, то и не заметишь, что все катится к черту и дело не только в зверском недосыпе — нехрен окна считать, когда нормальные люди спят. Но в глаза будто бы повставляли спички. Вряд ли его спасет остаток ночи, когда он только и может что считать — какая разница, окна или вдохи с выдохами. Или секунды, пока мурчит Марта.

Часа в два он смирился с неизбежным и включил бра над головой. Кошка зажмурилась и юркнула вниз с матраса. Назар потянулся за телефоном, валявшимся на соседней подушке.

Он ненавидел себя за то, что сдался. Но у него не получалось, совсем не получалось забыть, забить и перестать думать о том, как пальцы «популярного политика» по-хозяйски легли на молочно-белую руку Миланы. С чего вдруг? Почему?

Потому что не знал — он ей муж или любовник.

Потому что заныло, затопило тоской, выбралось из скованного броней сердца и прокралось в голову. Как когда-то, когда ему было куда как меньше лет и понадобилась всего одна встреча на перроне, чтобы пропасть. Ну вот и чем он отличается? В чем повзрослел? И стар, и млад, блин.

Назар с досадой хмыкнул, разблокировал экран и вбил в поисковик «Милана Брагинец и Давид Коржицкий». Видимо, для подкормки собственного мазохизма, а тому было, где разгуляться. Интернет пестрил заголовками и фотографиями. Они не скрывали своего романа, хотя встречались, скорее всего, не очень давно. Депутат женат не был, но ввиду довольно молодого возраста и харизмы у дам был в почете. Да и Милане в разборчивости отказать было трудно.

Ее мужики — один другого краше.

Ирландские инженеры, голливудские актеры, теперь вот отечественные депутаты в ход пошли. Только дебил из Рудослава из этого стройного ряда как-то выбивался. А ведь его сегодняшняя авантюра с тратой огромной кучи денег — это же для нее было. Демонстрация ей — он ничем не хуже других людей, что ее окружают.

И самое смешное в том, что ей как раз плевать, какие там кучи денег, статус или профессия. Она не виновата в том, что родилась с золотой ложкой во рту, и в том, что именно такие мужчины в ее кругах. Это он случайно затесался. То ли ей было скучно в деревне, то ли…

«Люблю тебя», — застучало в ушах ее голосом. Как тогда — растерянным, испуганным, по-девичьи тоненьким и самым родным на свете голосом. Так она говорила только с ним, больше ни разу не слышал. И этот голос остался в нем навсегда щемящей душу вибрацией. Его бы он узнал и через тысячу лет.

Как она узнала его.

Ему ведь даже в голову не приходило, что Милана может его узнать по телефону — а она взяла и услышала, поняла, кто там в трубке растерян и ищет, как начать разговор. Сразу же, будто бы не было их расставания жизнь назад. Разве так бывает? А он сам бы ее узнал?

Это стало для него таким шоком, что не мог поверить ни тогда, ни сейчас. И увязал.

И увязшим, пялился на экран телефона, раскрыв страницу Инстаграма, на которую не заходил тысячу лет и даже не был подписан, но выучил наизусть, как ее найти.

На аватарке девушка с матовой, почти фарфоровой кожей и ясными, очень яркими серыми глазами. На эти самые глаза упала густая челка, как в мультяшной версии Ким Бейсингер в «Параллельном мире». Сейчас у Миланы прическа другая совсем, идут ей обе одинаково. И еще здесь губа многообещающе закушена. Модель, блин! Манекенщица! Кукла! Где она настоящая, черт подери?

Под утро Назар принял решение, что ему нужно снова с ней встретиться и поговорить. Его так сильно влекло к ней, что отрицать это невозможно. Чтобы снова провалиться в это болото, надо быть идиотом, но что поделать, когда идиотом родился? Просто запретить себе думать о Милане — он не мог, а значит надо искать компромиссы.

Вариант компромисса Милана подбросила ему сама. Случайно, конечно, но он не мог не воспользоваться. Приглашать ее снова в офис после того, как она недвусмысленно запретила ему лезть в ее дела, он не мог. Надеяться на новую случайную встречу — тем более, слишком разными были их ареалы обитания, они ничуть не приблизились друг к другу, как бы высоко он ни поднялся. Но, по крайней мере, пока она в Кловске (а он понятия не имел, как долго она здесь планирует находиться) — можно попробовать… проявить креатив, блин.

Правда в его случае весь креатив заключался в том, чтобы изучить последние посты на Миланкиной странице и определиться, куда лучше всего подвалить. А то, что она сама дала ему подсказку — так это удача, и не более.

Съемка клипа для живых классиков отечественного рока — «Стеклянного дома» — назначена в Гидропарке, на пляже, на утро пятницы. Милана — участвует. Об этом она хвастала с присущей лишь ей одной смесью непосредственности и кокетства. И в этом была столь естественна, что Назар будто бы чувствовал тепло того лета, которое они провели вместе.

Остаток времени до будильника Назар уже не ложился. Кормил кошку, читал новости, немного поработал — потому как понятия не имел, к которому часу появится в «Фебосе». А когда на его часах отечественного бренда было начало десятого, уже выходил из подъезда в белой футболке, синих джинсах и мокасинах. Влажная после душа челка падала на лоб и чуть кудрявилась. Старушки во дворе зачарованно смотрели ему вслед.

По пути Назар заехал в кафе, где частенько брал себе кофе — за то, как они его варили, им можно было простить все что угодно, включая отдаленность от его дома и необходимость делать крюк. И взял сразу два.

Так, с двумя термокружками, он и пробирался по песку сквозь толпу зевак, наблюдавших за съемками, которые еще даже не начались, но народу это не мешало глазеть.

Еще бы. Мало того, что «Стеклянный дом». Так еще и Милана Брагинец участвует. У нее тоже свой фан-клуб имелся, и все вместе — они галдели, ожидая, когда участники съемок появятся среди фургончиков, за красной лентой, которой отделили съемочную группу.

Как идиот — крутил головой, пытаясь не пропустить, и он, только что не шумел, но и это стало не актуально, едва она появилась. Назар выдохнул и крикнул так, чтобы она услышала:

— Милана!

Она сразу обернулась на оклик, оглядела Назара с головы до ног и вернулась взглядом к барышне, которая крутилась возле нее. Та что-то спросила у Миланы, она отрицательно качнула головой, и они вдвоем прошагали к режиссеру, где она почти сразу попала в водоворот съемок. В руки ей сунули огромную связку воздушных шаров, которые она принялась раздавать направо и налево, не иначе как в соответствии с гениальным сценарием. И выглядела совершенной девчонкой. В короткой юбке, светлой маечке, с двумя пушистыми хвостиками на голове и этими дурацкими шарами.