Девочка с косичками - Анатолий Солодов

Лузгана Антонина Антоновна».

* * *

— Ты была в деревнях Мостищи, Ушалы?

В старом замшелом лесу, окружённом топями болот, расположился партизанский отряд. В самом центре лагеря, у края небольшой поляны, под невысоким холмом, замаскированным старательно дёрном, находилась землянка командира отряда. Крутой, в несколько земляных ступеней спуск вниз — и сразу небольшая тесовая дверь, завешенная снаружи защитной плащ-палаткой. Дверь неприметна. Да и саму землянку сразу не заметишь, хоть стой в трёх шагах от неё — настолько искусно замаскирована она партизанами. Только часовой с красной лентой на кубанке, телогрейке, туго перепоясанной ремнём, в латаных сапогах, спокойно и мерно прохаживался около входа.

Николай Зеньков подошёл вместе с сестрой к часовому. Партизан хорошо запомнил лицо Фрузы и теперь сразу узнал её, но когда она подходила с братом к землянке, он предупредительно загородил дорогу, властным голосом спросил:

— Пароль?

— Курок, — ответил Николай.

— Проходи.

Фруза спустилась вниз, в землянку, а Николай ушёл в лес.

В просторной штабной землянке, с толстыми бревенчатыми стенами и таким же накатом, у командира партизанской бригады проходило совещание, на котором присутствовали командир отряда Сакамаркин, комиссар Маркиямов, начальник штаба Пузиков и секретарь Сиротинского подпольного райкома партии Антон Владимирович Сипко.

Они сидели за тесовым столом. На нём лежала карта района, стоял большой помятый с боков и закопчённый на костре чайник, а около — керосиновая семилинейная лампа с отколотым сверху стеклом.

Мужчины, время от времени попивая из алюминиевых кружек горячий кипяток, заваренный мятой, спокойно и негромко разговаривали между собой.

Фруза прикрыла дверь, остановилась при входе и, глядя на Сакамаркина, по-военному отрапортовала:

— Разрешите войти, товарищ командир?

— Входи, Фруза.

Бородатый мужчина лет сорока встал из-за стола, прошёл навстречу девушке, подал руку:

— Здравствуй, Зенькова.

— Здравия желаю, — ответила Фруза и чуть поморщилась. — Ой!

— Ты что? — спросил Сакамаркин.

— Руку больно.

— Извини. Неужто так сильно сжал?

— Очень.

Сакамаркин засмеялся и взглянул на Сипко:

— Вот видишь, Антон Владимирович, какие у меня солдаты. Им даже руку толком пожать нельзя.

Потирая высокий, крутой лоб, Сипко улыбнулся.

— Огрубел ты в лесу. Уж и забыл, как девушке руку жмут. Отяжелела у тебя рука.

— Точно. Немец отучил,

Сипко подвинулся, освобождая рядом с собой место на скамейке, кивнул девушке.

— Присаживайся, Фруза.

Она села, положила руки на стол и сжала ладони. Ещё войдя в землянку, она поняла по присутствию Сипко, что разговор будет серьёзным, и поэтому немного волновалась.

Налив из чайника в кружку душистого кипятку, Сипко сказал Фрузе:

— Отведай-ка нашего партизанского чая.

— Спасибо, — принимая кружку, кивнула Фруза и отхлебнула глоток.

Закуривая, Сакамаркин проговорил, обращаясь к Фрузе:

— Вот Антон Владимирович Сипко интересуется вашими ребятами, Фруза. Расскажи-ка, вожак, о работе своих «юных мстителей».

Фруза неторопливо стала докладывать командованию о деятельности подпольной комсомольской организации, руководимой ею. Старательно припоминая задания партизанского командования, она скупо и сжато рассказала об их выполнении, ни словом не обмолвилась о тех трудностях и опасностях, с которыми почти всегда были они связаны. Говорить о деталях и мелочах было излишним: она догадывалась, что секретарь райкома прибыл в отряд не только из-за неё, а времени у командования отряда мало, да ей и самой ещё предстояло вернуться в Оболь, и сделать это она должна была засветло, до наступления комендантского часа.

Комиссар отряда Маркиямов, явно недовольный её кратким изложением, слегка нахмурившись, сказал:

— Скромничает Зенькова, товарищ секретарь. К её словам надо добавить следующее: все задания командования, все без исключения, были выполнены. Об этом лучше всего говорят сами дела «юных мстителей». Я хочу дополнить рассказ Фрузы. Комсомольцы взорвали четыре вражеские автомашины. Вывели из строя многожильный провод. А сделали это братья Езовитовы, Евгений и Владимир. Николай Алексеев подложил мины и поднял на воздух эшелон с авиабомбами и цистернами с горючим. Следует упомянуть и о другой дерзкой операции: они уничтожили электростанцию, которая обеспечивала током три вражеских гарнизона. Кроме того, вывели из строя, тоже взрывом, механический агрегат на торфозаводе и локомобиль на кирпичном заводе. Организовали круглосуточное наблюдение за проходом эшелонов по железной дороге. Снабжают наш отряд ценными сведениями о противнике. К этому следует добавить, что «юные мстители» передали в наш лесной «склад» семь винтовок, девятнадцать гранат, два клинка, три ящика с патронами и один пулемёт. Не перечесть и мелких диверсий, которые совершили юные подпольщики. Самым ценным в их деятельности я считаю разведку. Ещё раз хочу подчеркнуть, что мы систематически получаем от Обольской подпольной группы через связных ценные разведданные о противнике. Ко всему сказанному добавлю и то, что комендант Обольского гарнизона майор Друлинг, гауптман Криванек и другие офицеры сняты с занимаемых должностей и отправлены на фронт. В этом заслуга «юных мстителей».

Внимательно выслушав Маркиямова, Сипко обратился к Фрузе:

— Что нового у немцев в гарнизоне?

Фруза рассказала о положении в Оболи и о немецком гарнизоне и тут же упомянула, что прибыли дополнительные подразделения пятого егерского полка, которые, по слухам, должны будут предпринять большую карательную экспедицию против партизан в самое ближайшее время.

— Слухи верные? — поинтересовался Сипко.

— Да, — ответила Фруза.

— Откуда данные о предстоящей экспедиции?

— От Азолиной Нины. Она случайно услышала об этом в комендатуре.

— Этим вопросом, комбриг, тебе придётся специально заняться со своим штабом.

— Чую. Придётся. — Сакамаркин на миг задумался и вопросительно взглянул на начальника штаба.

Пузиков сразу понял обращённый на него многозначительный взгляд командира и, обращаясь к Зеньковой, сказал:

— Пусть наши ребята, Фруза, разведают, чем вооружён этот пятый егерский и старательно подсчитают, сколько их.

— Хорошо, — ответила Фруза. — Я дам задание сразу же, как вернусь.

— Ну, а ещё есть что-нибудь любопытное в вашей Оболи? — спросил Сипко.

— Немцы вновь восстановили железную дорогу. По ней опять пошли воинские эшелоны в сторону фронта.

— Так, так. Говоришь, опять пошли эшелоны? — Сипко потёр пальцами лоб. — Расскажи-ка поподробнее сю охране дороги.

Старательно припоминая всё, казалось бы, даже самые незначительные мелочи, Фруза рассказала о том, как охраняется дорога, чем вооружены часовые и когда производится смена постов.

Слушая Фрузу, Сипко сидел, облокотясь о стол, и потирал пальцами покрасневшие веки. По всему было видно, что он мучительно думал об этой дорого,

— Спешат, — взглянув на Фрузу, сказал Сипко. — Быстро они её снова в дело пустили. Торопятся перегнать на фронт технику. Сколько они ремонтировали дорогу?

— Почти месяц возились.

— Как же это они умудрились? Ведь там такое накорежила наша авиация, сам чёрт ногу сломил бы.

— А они сумели, — Фруза отхлебнула несколько глотков остывшего чая и снова стала рассказывать. — На другой день, после налёта нашей авиации, они сразу стали восстанавливать дорогу. Согнали жителей из окрестных деревень и почти целый месяц днём и ночью вели работы. Тракторами и тягачами выволакивали с путей опрокинутые танки и вагоны. Засыпали воронки от бомб гравием и песком. Заменили шпалы и перекорёженные рельсы новыми, а потом, когда путь восстановили, они оцепили полотно железной дороги с двух сторон колючей проволокой, понатыкали мин, поставили усиленную охрану из полицаев и немцев. Охрана круглые сутки бродит вдоль полотна железной дороги.

— Значит, круглые сутки? — переспросил Сипко.

— Да, — ответила Фруза. — И большая часть эшелонов идёт на восток, в сторону фронта.

— Ясно, — Сипко опять потёр пальцами глаза. — Дорогу нам нельзя выпускать из вида. Надо во что бы то ни стало приостановить движение. Кстати, а где паровозы заправляются водой? — всё время о чём-то думая, поинтересовался Сипко.

— У нас в Оболи, — ответила Фруза.

— Так.

Сипко встал, прошёлся по землянке, обдумывая что-то, потом опять сел и спросил комбрига, начальника штаба и комиссара:

— Как думаете действовать?

Сакамаркин разгладил карту на столе, внимательно взглянул на чёрную линию, обозначающую железную дорогу, которая соединяла Витебск и Полоцк, не спеша закурил и, указывая на два участка в зелёном массиве лесов, сказал: