Моё сводное наваждение - Наталья Семенова

знаешь о вождении? Пробовала раньше рулить сама?

— Отвечаю по порядку. Да. Немного. Нет.

— Понял, — усмехается он. — Значит, слушай внимательно...

Сердце, трепетно сжавшееся в груди еще на его кривой улыбке, теперь оглушительно стучит о ребра. Он рассказывает все о машине и ее управлении с нуля, словно я несмышленый ребенок пяти лет, ни разу не видевший чуда автопроизводства и тем более на нем не ездивший, но я не останавливаю его и не перебиваю. Мне нравится его слушать... С ума сойти, но да, очень нравится. И то, что он смотрит мне в глаза, и обстоятельность его объяснений, и его серьезность, иногда, причем совершенно к месту, разбавленная шутками. Им против воли и абсолютно естественно заслушиваешься. И почему он такой не всегда?

А затем занимательная и такая волнительная теория переходит к практике.

— Усвоила? Садись за руль, — сам себе кивает Мирон.

И вот тут меня начинает бить настоящий мандраж...

Мы меняемся местами... но, ужас, неужели Мирону ни капельки не страшно за свою машину? За самого себя? Зачем ему вообще доверять мне управление?! Мы же врежемся в ближайшее дерево! Как он может быть так спокоен? Почему предложил свою помощь? Откуда он может знать, что я справлюсь?!

Все эти вопросы буквально визжат у меня в голове, пока я сама с силой обхватываю пальцами руль и не дышу.

— Расслабься, фенек, — тихо говорит Мирон, накрывая мои пальцы своей горячей ладонью.

Вообще не помог! Теперь меня волнует и тепло его руки!

— Я... я боюсь, — выдыхаю я остатки воздуха и смотрю на него, кажется, широко распахнутыми глазами.

Мирон улыбается. Мягко, успокоительно и впервые без тени насмешки! Ужас, он пугает меня все сильней!

— Дыши. Вдох-выдох. Поверь мне, по-настоящему страшно первую минуту, а затем приходит осознание, что все в твоей власти. В конце концов, машина не лошадь, не встанет на дыбы от малейшего промаха.

— Ты тоже боялся в первый раз? — едва слышно шепчу я.

— Нет, конечно, — тут же хмыкает он.

— Ну да. Глупость спросила... — кажется, язвлю я и с силой зажмуриваюсь. Нужно собраться с мыслями. Расслабиться, как предлагает Мирон. И будь что будет.

— И потом, фенек, — отчего-то звучит совсем близко, — я рядом. Буквально.

Распахиваю глаза и вижу его улыбающееся лицо в десяти сантиметрах от своего. Он подмигивает мне, убирает ладонь с моих пальцев, другим плечом наваливаясь на водительское кресло, и поворачивается к дороге:

— Трогай.

Неужели ему удобно так сидеть? Впрочем, так действительно надежней — успеет вовремя схватить руль. Пусть его близость будет добавлять спокойствия хотя бы моему разуму, если не душе.

Прокручиваю ключ в замке зажигания, как учили, снимаю с ручника, ставлю первую скорость на коробке передач и жму газ...

Глава 11. Любовь

— Набирай скорость, — насмешливо командует Мирон. — Чего мы тележимся, как пенсионеры?

Я улыбаюсь неосознанно и выполняю команду.

Мирон был прав, после первой минуты езды я словно ощущаю себя всемогущей. Машина едет ровно, ни одного лишнего сантиметра в сторону, потому что именно я ею управляю. Это осознание приносит уверенности и... азарта. Нет, я, конечно же, продолжаю волноваться, пальцами сжимая руль до побелевших костяшек, но волнение словно приобретает другую форму, становится более приятным и не наводящим ужас.

— Впереди развилка, выбери сама направление, — тихо предлагает Мирон.

Он, кстати, уже давно сидит в своем кресле абсолютно расслабленно, словно я прошла проверку, и теперь мне можно доверять. Не скажу, что я с ним полностью согласна, но все же это приятно.

Основная дорога уходит немного влево, от нее идет узкий рукав вправо, туда, где кончается лес и колышется от ветра высокая трава — простор и раздолье. Хочу поехать туда, но случайно замечаю справа резкий поворот в лес. И, не думая, сворачиваю. Пугаюсь собственных действий, потому что маневр оказывается достаточно опасным, и я в последнюю секунду выравниваю машину и, слава небесам или мне самой, не въезжаю в дерево. Хочу остановиться, чтобы отдышаться, но Мирон, словно прочитав мои мысли, вновь командует:

— Езжай дальше, ты отлично справилась.

При этом голос его звучит немного натянуто и удивленно.

Беру себя в руки и немного прибавляю газ.

Все же здорово рулить самой и ехать туда, куда хочется!

Лес по мере продвижения редеет, пока и вовсе не остается далеко позади. Глазам открывается просто невероятный вид: укатанные дорожки от шин других машин под ровным углом в девяносто градусов сворачивают влево и вправо перед... обрывом, а там, вдали, на высоком и широком холме густеет зелень соснового леса. Очень красиво и впечатляюще.

— Так. Теперь давай немного помедленнее, — выдыхает Мирон.

Я как бы и сама планирую сбросить скорость. Не слепая же.

Поворачиваю я вновь вправо, правда, на этот раз очень аккуратно и плавно, и вижу внизу устье реки... Хочется насладиться видом, но и за дорогой нужно следить, потому ближе к вновь растущему лесу я решаю остановить машину.

Мирон выходит из салона первым и как-то странно смотрит на меня, когда выхожу и я.

— Забавно, что ты выбрала именно это направление.

— Почему? — спрашиваю я и иду к краю обрыва.

— Здесь классно наблюдать за закатом.

— Так ты знаешь это место? — удивленно вздергиваю я брови, оборачиваясь на него.

— Да, не раз здесь бывал.

Не раз... Закат... Оу.

— Возил сюда девочек на свидание? — спрашиваю я, прежде чем успеваю обдумать уместность своего вопроса.

— Не угадала, — хмыкает Мирон, словно не замечая мою бестактность, и направляется ко мне. — Всегда приезжал один.

Последнее предложение он произносит как-то серьезно, отчего я сразу смущаюсь, словно меня на мгновение пустили себе в душу. Отворачиваюсь к реке и сажусь, свесив ноги с обрыва. Теперь я с лихвой ощущаю, как все время вождения были напряжены мои руки, шея и спина. Но мне определенно понравилось рулить. Потому, когда Мирон садится рядом, я тихо выдыхаю:

— Спасибо, что предложил помощь.

— Понравилось? — широко улыбается он. — Правда, не жалеешь, что согласилась поехать?

— Не жалею, — кивнув, тихо отвечаю я и смотрю вдаль: — Здесь безумно красиво. Понимаю, почему ты сюда ездишь. Но, оказывается, я так устала, что просто хочется упасть, раскинув руки в стороны, и лежать. Очень долго лежать не шевелясь.

— Так падай, — со