Курс новой истории - Сергей Михайлович Соловьев

сильное литературное движение, самостоятельное, передовое, которым воспользовались народы, так сильно враждовавшие с Испаниею, англичане и французы.

Относительно национального развития письменности Испания в XIII и XIV веках достигла того, чего Франция достигла только в XVI, а Германия только в XVIII веке; уже в XIII веке в Испании все юридические акты составлялись на языке народном, а не латинском. В XVI и XVII веках испанцы отбросили формы античной драмы, и Лопе де Вега создал национальную драму; Кальдерон еще более обогатил национальный испанский театр; Сервантес прославил себя и литературу своего народа знаменитым Дон-Кихотом.

Сильно развивалась испанская жизнь, но развивалась односторонне. Народ воинов, рыцарей мог бы в древности покорить многие народы, основать всемирную монархию; но в новой Европе он должен был вести войны с сильными народами, с союзами государств, должен был истощать свои средства в продолжительной, далекой, славной, но бесполезной для могущества страны борьбе, в борьбе преимущественно за начало (принцип), за католицизм против ереси. И когда религиозное движение в Европе затихло, Испания по необходимости отыграла свою роль, сошла с исторической сцены, ибо ей нечего было больше делать в Европе, не за что бороться, а ме)кду тем в других условиях, которые бы поддержали развитие ее жизни, оказался сильный недочет: развитие было одностороннее, испанцы были народ воинов и монахов; промышленность, торговля были занятиями не национальными, были в упадке, материальные средства истощились в долгой борьбе, истощились финансы, истощилось народонаселение: много его погибло в войнах на разных концах Европы, много ушло в Новый Свет, мавриски изгнаны.

Уменьшалось и беднело испанское народонаселение вообще, но не уменьшалось в числе и не беднело духовенство. В Испании было 58 архиепископов, 684 епископа, 11 400 монастырей, 46 000 монахов, 13 800 монахинь, всего духовенства 400 000. Вследствие этих условий испанцы потеряли возможность к продолжению деятельной исторической жизни. Старое, чем так долго жилось, оказалось несостоятельным, ненужным, а потому странным и смешным, как все старомодное; знаменитейшее произведение испанской литературы — «Дон-Кихот» — представляло насмешку над рыцарством, насмешку над основным явлением испанской национальной жизни: стало быть, это явление изжилось. Старое изжилось, а нового не было наготове, и народ, истощенный нравственно и материально, погрузился в продолжительный сон.

В царствование Филиппа IV, когда испанские войска, по обыкновению, были рассеяны в разных углах Европы, в Нидерландах боролись с французами и голландцами, в Италии — с французами, когда в Каталонии кипел сильный бунт, происшедший случайно, как бывает у народов заснувших, которые вдруг пробуждаются от какого-нибудь толчка и приходят в сильное, малосознательное движение, — в это самое время вследствие французского влияния и золота знатные португальцы, в том числе и архиепископ лиссабонский, составили заговор отделить Португалию от Испании. Иоанн, герцог Браганцкий, происходивший по женской линии от прежних португальских королей, воспользовался тем, что испанское правительство уполномочило его защищать Португалию от французского нашествия, приучил страну смотреть на себя как верховного повелителя, приобрел на испанские деньги себе приверженцев. В декабре 1640 года вспыхнуло восстание; испанцы, застигнутые врасплох, были перехватаны, и королем провозглашен герцог Браганцкий под именем Иоанна IV; все европейские государства признали новую династию; испанское правительство не имело силы ее свергнуть. Но Португалия мало выиграла от этого переворота, ибо в ней господствовали те же условия народной жизни, какие мы видели в Испании; имея по слабости своей нужду в поддержке какой-нибудь сильной чужой державы, она нашла эту поддержку в Англии, но должна была за это по-I катиться: вступить в полную зависимость от англичан в торговом и промышленном отношении.

Иная была судьба отделившейся от Испании Голландии. Сильная торговая и промышленная деятельность быстро подняла благосостояние народа, завоевавшего свою страну у моря. Голландцы утвердились на Молукских островах и захватили в свои руки торговлю пряностями, отняли у португальцев Цейлон и Малакку, на острове Яве основали город Батавию, который сделался средоточием их ост-индской торговли; в Африке заняли мыс Доброй Надежды, в северных морях овладели китовою и сельдяною ловлею. В их университетах процветала наука, обращенная тогда преимущественно на изучение классической древности; процветало искусство. Молодая республика скоро дала Европе знаменитого ученого по международному и государственному праву: то был Гуго де Гротт, обыкновенно известный в латинской форме его имени Гуго Гроциус (родился в 1583 году), автор книги «О праве войны и мира».

Среди ожесточенных войн, ознаменовавших начало новой истории, когда победители не умели давать пощады побежденным, Гроций возвысил голос о праве, о человечестве, указал на другое право, кроме права сильного. Гроций провозгласил единственною законною причиною войны поддержание права, нарушенного обидою:.он считает справедливою наступательную войну цивилизованных народов против варварских как наказание за нарушение права естественного; считает справедливою войну по религиозным побуждениям, например войну с народами, которые приносят человеческие жертвы своим ложным богам, но при этом он не считает законною войну с неверными для распространения среди них христианства, тем менее войну с еретиками. Гроций повторяет слова Цицерона: «Два способа кончить спор: мирным разбором дела и соглашением или силою; первое свойственно существам разумным, второе — диким зверям; и так прибегать к силе можно только тогда, когда разум оказывается бессилен». Гроций желает, чтобы христианские государства собирались для совещаний об общих интересах и принуждали к миру; мир есть закон международных отношений, цель войны — скорейшее заключение мира; независимые государи, не умеющие связывать себя данным словом, подобны диким зверям. По представлению Гроция, человек влечется к общественной жизни вследствие нравственной необходимости, не для выгод, а единственно для удовлетворения потребностям человеческой природы.

В книге Гроция уже является мысль, что государство обязано своим существованием договору между гражданами, мысль, развитая впоследствии другими: верховная власть принадлежит вообще государству как целому и в особенности — лицу, облеченному высшим авторитетом; во время междуцарствия общественная власть возвращается к народу, из которого проистекла; но народ не находится в постоянном и действительном обладании верховною властию и не имеет права требовать к ответу и наказывать государей, употребляющих в зло свою власть.

Гуго Гроций был товарищем и единомышленником знаменитого Великого Пенсионария Голландии, Ольденбарне-вельдта, которому молодая республика была много обязана своим государственным устройством. Законодательная и верховная власть с правом наложения податей принадлежала собранию депутатов семи соединенных провинций, или так называемым генеральным штатам; исполнительная власть была в руках верховного совета, в челе которого находился штатгалтер; войском и флотом заведовал исключительно штатгалтер; внутреннее управление каждой отдельной провинции зависело от провинциальных чинов, состоявших из дворянских и городских депутатов. С самого начала республики мы уже видим борьбу между стремившимся к самовластию штатгалтером и так называемыми патриотами, людьми, желавшими поддержания