Мёртвый город на Неве - Марти Бурнов

«Ужас! О чем я только думаю! — всплыло на секунду в сознании. — Все пропало! Это — конец…» Воля и ощущение реальности покинули Анну, ноги подогнулись, и под пристальным взглядом мор-глута-Дюссельдорфа она медленно осела на пол.

И в этот момент Ивана снова отвлекли.

— Зомби! Зомби! — послышался крик с улицы.

— Зомби? — Иван повернулся к брату.

— Да. Чертовы мертвяки штурмуют ворота, — ответил тот.

— Ну так разберись с ними! Ты же сам — мертвяк, — ухмыльнулся Иван.

Улыбка у него получилась кривая, неестественная. Но Влад сильно разозлился, фыркнул, выпустил неимоверной длины клыки, и выскочил в окно, обернувшись гигантской летучей мышью.

— Я скоро вернусь, не уходи, братец! Поговорим еще… — прошипел он и растворился в ночи.

Многие из гостей отправились следом.

— Зомби. Что это с ними?.. — ворчал Иван. — Никогда прежде не беспокоили…

Он повернулся к Анне и вздрогнул, мгновенно растеряв всю важность и значимость своего вида. Он на секунду растерялся: перед ним, на паркетном полу, сидела, подложив под себя хвост, русалка.

Этого секундного замешательства-то Анне и хватило. Она резко распрямила хвост и прыгнула на мор-глута.

Хвост русалки намного сильнее человечьих ног. Она оттолкнулась с такой силой, что паркет затрещал и прыснул из-под нее веером. Всю волю, всю свою ненависть она вложила в этот прыжок, и он удался на славу.

Выбив большое окно, сорвав бархатные гардины, Анна и Иван Дюссельдорф вылетели из особняка вместе с щепками и осколками стекла. Перелетев гранитную набережную, оба плюхнулись в воду.

Мор-глут неуклюже барахтался, шипел и вращал глазами, а русалка Анна уже рвала его китель острыми рыбьими зубами.

Вскоре над местом падения уже хлопали крыльями упыри. Потом они долго вытаскивали из воды ошалевшего Ивана. Но Анна уже не видела этого. Она плыла вверх по течению, к Троицкому мосту, сжимая в руках амулет.

«Получилось! У меня получилось! — ликовала она. — Спасибо, Нестор Карлович, вовремя отвлек Дюссельдорфа…»

«Нестор Карлович! Как же я могла забыть о нем!» — Анна резко остановилась и повернула к берегу. Становясь русалкой, она делалась легкомысленной и беспечной, как и подобает русалке. Она упивалась победой. Она сжимала в руках горящий бледным огнем амулет и с трудом собирала разбегавшиеся мысли. Знак. Она должна подать знак Нестору и его друзьям. Им надо убраться оттуда до появления глутов. Но как это сделать?

Анна вынырнула среди водорослей и затаилась у плавающей коряги. Огляделась. Упырей не видно, погони нет. Она попыталась сосредоточиться. Даже не сосредоточиться, а разозлиться, только так можно было что-то сделать, но ничего не выходило. Слишком велик был азарт, коим еще пылали ее глаза, слишком большой была радость, что удалось заполучить этот проклятый амулет…

Анна почувствовала свою беспомощность. Она должна, просто обязана предупредить Нестора Карловича, что все уже закончено. Но как?.. На глаза навернулись слезы.

И в этот момент, у кромки воды, показалось слабое свечение. Тихий вздох разнесся над Невой. Анна чуть было не ушла под воду, когда увидела его.

Алексей. Он стоял на берегу. Как всегда, нескладный, неопрятный. Он улыбался ей. Не ртом, ведь зомби не могут улыбаться… он улыбался глазами. Но в глазах его при этом застыли боль и отчаяние. Непонятным, невообразимым образом, он очутился сейчас перед Анной. Никто никогда еще не слышал о таком, чтоб зомби мог явиться с Той Стороны.

Анну душили рыдания. Она даже предположить не могла, чего это ему стоило. Она бросилась к нему в объятья, но он растворился в воздухе. Исчез, лишь взмахнув на прощанье рукой.

А потом Анна услышала шепот. Слабый, едва различимый:

— Ты должна это сделать… ты можешь… ради нас… ради нас всех. Прощай, Анна…

И вновь темнота ночи. И только волны тихо шелестят. И вновь пустота в сердце…

Анна вышла на берег, держа в руках амулет. Обнаженная и беззащитная с виду, но теперь неимоверно сильная внутри. Она сбросила с себя пряди водрослей, что сплелись с ее волосами. В ее глазах вспыхнул огонь. Яростный, злой. Она больше не боялась никого, ни упырей, ни Дюссельдорфа с его глутами.

Она воздела руки к небу, крепко сжимая амулет, и поднялся ветер. Она взглянула на небо, и хлынул дождь. Она закричала, неистово и громко, не своим, каким-то чужим, диким голосом, голосом ведьмы, жуткой химеры, что жила в ней и ждала своего часа.

И грянул гром.

Вспышки молний осветили Елагин остров. Раскаты гремели непрерывно, сливаясь в оглушительный гул. Анна подала знак.

6

От ледяной воды Лена глубоко и прерывисто вздохнула, словно выныривая из неведомых глубин, и открыла глаза. Струйки все еще стекали с волос, мешая осмотреться, и единственное, что она ясно различала в полумраке — запах болотной гнили и чей-то темный силуэт перед собой.

— Еще одна беглая ведьма, — равнодушно прошепелявил кто-то.

Лена мотнула головой, стряхивая остатки воды. Она хотела вытереть лицо руками, но они оказались связаны, и, судя по тому, что кисти уже онемели — давно. Голова гудела, мысли путались, и слова незнакомца с трудом доходили до нее.

«Ведьма? Кто? Я?! Да он сумасшедший! Господи, только фанатиков не хватало!»

— Послушайте, — осторожно начала она и удивилась, как слабо прозвучал ее голос.

— А что тебя слушать-то? — он приблизился к ней. — Все одно — врать будешь. Да мне-то что? Вот сейчас наряд придет, да тебя на место и доставит.

Факелы за его спиной вспыхнули чуть ярче, и она рассмотрела лицо незнакомца — выпученные водянистые глаза на синюшном лице, заостренный длинный нос и широкий, лишенный губ рот.

— Как же вы мне надоели, — сокрушенно выдохнул он.

Тухлое зловоние, исходившее из его рта, было невыносимо. Лена вздрогнула, увидев какие острые у него зубы. Не просто острые — множество острейших игл, наполняли его рот. Мысль о нечеловеческой природе незнакомца пронзила сознание. Она отвернулась, надеясь, что это все шутки неровного света. Ее сотрясала дрожь.

«У меня шок, вот и мерещится всякое. Или я вообще сошла с ума… Господи, да где же хоть кто-нибудь!?» Сейчас она обрадовалась бы даже санитарам из психбольницы. Но внутренний голос кричал, что кошмар только начинается и жуткий облик незнакомца не обман зрения, не игра больного воображения, и что она в большей беде, чем может себе представить.

— Что вы собираетесь со мной делать? — Лена старалась, чтобы голос не слишком дрожал. Она изо всех сил отгоняла безумие и цеплялась за реальность.

— Известно что! Нечего юродивой-то прикидываться, — он взял ее за подбородок.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});