Конец света на «бис» - Владимир Контровский

Но «эски» и не собирались играть с «вашингтонами» в догонялки. Лодки, занявшие заданные позиции (зная дальность «Поларисов», примерный район их возможных запусков можно было вычислить с помощью карты и обыкновенного циркуля) и двигавшиеся под водой на малых ходах, образовали нечто вроде сети активных «мин» с большим радиусом реагирования. Норвежское море – оно, конечно, немаленькое, и сорок лодок для него – это не так много, однако волею судеб в роковой день «Д» и час «Ч» курсы атомохода «Джордж Вашингтон» и советской средней подводной лодки «С-195» в этом море пересеклись.

Подводная лодка «С-195» в Норвежском море

****

– Шум винтов справа! Пеленг двадцать девять! Приближается! – отрывисто доложил акустик. – Дистанция…

Командир «С-195», капитан третьего ранга Афанасьев, стиснул рукоятки перископа. В голове ещё стучало монотонное «Началось… Началось… Началось…», рожденное приказом, полученным по радио десять минут назад, но оно уже затихало, оттесняемое явственным предчувствием близкого боя: настоящего, не учебного.

– Пеленг двадцать два! Скорость цели шестнадцать узлов! Глубина погружения…

Акустик у Афанасьева был хорош, но даже самый хороший акустик всё-таки не бог. По шумам винтов можно определить пеленг, по изменению пеленга – примерную скорость цели, а вот что касается дистанции и глубины… Тут нужен гидролокатор, которого на «С-195» нет, а если бы и был, то включать его не следовало: противник тут же засечёт посылки, и поминай как звали. Остаётся уповать на чутьё – а что делать?

В том, что напересечку курса «эски» движется противник, капитан третьего ранга не сомневался. Шум цели был уверенный, рокочущий – такие звуки рождают турбозубчатые агрегаты, передающие бешеное вращение турбин на медлительные гребные валы. Хлипкая рыболовная посудина, которую Афанасьев увидел в перископ полчаса назад, издавала совсем другие шумы: её древняя машина ритмично вздыхала, словно жалуясь на судьбу. Наперерез «сто девяносто пятой» шла атомная лодка, а советских атомоходов в Норвежском море нет. Значит…

– Пеленг девятнадцать! Цель снизила скорость до десяти узлов! Курс прежний!

«Снизил скорость, – подумал капитан третьего ранга. – Значит – значит, он готовится к пуску ракет! И глубина его при этом будет метров тридцать, не больше… А дистанция – дистанция кабельтов пятнадцать, если судить по отчётливости шумов».

Автомат торпедной стрельбы исправно выдал элементы торпедного треугольника.[32]

– Первый и второй аппараты – товсь!

– Есть!

Минуты утекали в вечность.

– Первый и второй аппараты к стрельбе изготовлены!

Командир «С-195» на секунду поднял перископ – так, на всякий случай, – и…

Выскочившую из воды ракету Афанасьев ни на секунду не принял за бешеного кита или какого другого свихнувшегося обитателя моря. Он сразу же понял, что это «Поларис», и знал, куда этот «Поларис» полетел. А сознание его автоматически отметило расстояние до бурлящего гейзера воды, огня и пара – двенадцать кабельтовых.

– Первый, второй – пли!

Пара СЭТ-53 выскочила из аппаратов и помчалась вперёд параллельными курсами, обнюхивая толщу воды «лепестками» головок самонаведения. Они захватили цель, когда пошла третья ракета, а четвёртую «Джордж Вашингтон» выпустить уже не успел.

…«Теодору Рузвельту» никто не помешал – он беспрепятственно отстрелял все свои шестнадцать ракет. Его «Поларисы» унеслись к балтийскому побережью – на Калининград и Балтийск, на Ригу и Таллин, на Палдиски и Лиепаю, на Выборг, Кронштадт и Ленинград.

Сорок две сторожевые подводные лодки на всё Норвежское море – это маловато…

****

На Потсдамской конференции при разделе трофейных флотов Италии и Германии адмирал Гордей Левченко вытянул из фуражки, любезно предоставленной британским вице-адмиралом Майлсом, счастливый жребий: наряду с эсминцами, сторожевыми кораблями и подводными лодками Советскому Союзу достался новый итальянский линкор «Витторио Венето» – современный корабль, спущенный на воду в 1937 году. Сталин был очень доволен таким оборотом дела, однако на предложение назвать корабль его именем ответил отказом. «Я подожду, пока на наших судоверфях будет построен наш, советский корабль» – пояснил вождь. И «Витторио Венето» вошёл в состав Черноморского флота под именем «Победа».

Таких мощных боевых единиц ещё не было ни в русском, ни в советском флоте – сорок пять тысяч тонн водоизмещения, тридцать узлов скорости хода, многослойная броня общей толщиной четыреста миллиметров, девять пятнадцатидюймовых орудий главного калибра с дальнобойностью более сорока километров. По своим характеристикам «Победа» не уступала британским и французским линкорам и в течение десяти лет являлась символом военно-морской мощи СССР: на Севастопольском рейде во время парадов линкор неизменно притягивал восхищённые взгляды тысяч людей.

Шло время, уходила эпоха линкоров, но даже Хрущёв, безжалостно отправлявший в отстой и на слом артиллерийские крейсера и эсминцы, так и не приказал разрезать на металл «последнего динозавра» (несмотря даже на то, что его обслуживание обходилось в немалую копеечку). Более того, «Победу» модернизировали в соответствии с требованиями стратегии ядерного века.

В пятидесятые годы американцы, уменьшая размеры своих атомных зарядов, сумели упаковать их в снаряды артиллерийских орудий и создали тактическое ядерное оружие «поля боя». В советских войсках эту нишу заняли тактические ракеты – габариты атомных зарядов, созданных советскими учёными, были великоваты для сухопутных артиллерийских систем. А вот пятнадцатидюймовые орудия бывшего «Витторио Венето» подошли, и в пятьдесят восьмом «Победа» получила на вооружение атомные снаряды главного калибра мощностью двадцать килотонн. И в плане «Экватор» советскому линкору отводилась особая роль.

В ночь с 26 на 27 октября 1962 года, когда ожидалось американское вторжение на Кубу, «Победа» под флагом адмирала Чурсина, командующего Черноморским флотом, в сопровождении четырёх эсминцев появилась перед Босфором – неясный силуэт в утренней дымке на горизонте. Линейный корабль замер в двадцати милях от Стамбула, а в Анкару из Москвы по дипломатическим каналам ушла депеша, которую правильнее было бы назвать ультиматумом. Её содержание повергло в шок турецкого премьер-министра Исмета Инёню и президента Джемаля Гюрселя.

Ввиду обострения международной обстановки в ближайшее время возможен вооружённый конфликт между Советским Союзом и Соединёнными Штатами Америки. Правительство СССР ни в коем случае не желает эскалации этого конфликта и превращения его в мировую ядерную войну. Правительству СССР известно, что Турция является активным членом Североатлантического блока, но Советский Союз рекомендовал бы Турецкой Республике воздержаться от активного участия в возможном конфликте и не производить действий, которые могут иметь очень тяжёлые последствия.

А именно: если с территории Турции по территории Советского Союза будет произведён хотя бы один запуск американских ракет «Юпитер», дислоцированных в районе Измира, в качестве ответной меры Советский Союз оставляет за собой право немедленно обстрелять Стамбул с моря атомными снарядами (вплоть до полного его разрушения) и нанести ракетно-ядерный удар по Измиру. Если же правительство Турецкой Республики проявит благоразумие и не допустит пусков американских ракет средней дальности «Юпитер» со своей территории по территории СССР, Советский Союз гарантирует, что ни один советский атомный боезаряд не будет тем или иным образом приведён в действие на территории Турции.

Советский Союз также уведомляет турецкую сторону, что любая попытка атаковать советский линейный корабль «Победа», находящийся в нейтральных водах, военно-морскими или военно-воздушными силами будет рассматриваться как акт агрессии со стороны Турции.

Дипломаты редко говорят правду – такая у них работа. Однако СССР действительно не хотел мировой термоядерной войны: при всей своей склонности к авантюризму Хрущёв не был заядлым самоубийцей. Москве было известно, что Анкара долго колебалась, прежде чем дать согласие на размещение «Юпитеров» на своей территории – и хочется, и колется, – и что потомки свирепых янычар не страдают чрезмерной воинственностью. Существовала возможность удержать Турцию от вмешательства в глобальную термоядерную войну (если эта война, упаси бог, всё-таки разразиться) и нейтрализовать размещённые в Турции РСД США, из-за которых, собственно говоря, и разгорелся весь кубинский сыр-бор. В противном случае пришлось бы стрелять по Измиру атомными ракетами – низкая точность советских РСД не гарантировала поражения стартовых позиций «Юпитеров» обычными боеголовками, – а это автоматически втягивало Турцию в мировую ядерную войну. А в схватке с блоком НАТО (если, опять же, до этого дойдёт) лучше иметь на юге СССР недоброжелательного нейтрала, чем активного противника (пусть даже не слишком грозного).