Час совы - Сергей Рокотов

Во сне он увидел Алену. Она стояла на темной железнодорожной платформе и махала ему рукой. А он находился с противоположной стороны. Лицо у Алены было бледное-бледное, освещенное тусклым фонарем и от того казавшееся совсем зеленым, мертвенным.

— Филипп! — крикнула она. — Я так любила тебя, зачем ты убил меня и нашего мальчика?

— Это не я, — крикнул в ответ Филипп. — Это он, Вован! Но его тоже убили!

— Нет! — закричала Алена и как-то очень страшно засмеялась. — Это ты, ты убил нас!

Филипп хотел было что-то ответить, но тут между ними помчался поезд дальнего следования. Из освещенных окон поезда высовывались какие-то люди, они махали руками Филиппу. Он узнал своего отца с торчащими седыми усами, затем печально глядящую на него чету Кружановых, затем незнакомца с больной печенью, затем окровавленное лицо Вована, затем промелькнули какие-то страшные рожи, строящие ему гримасы… И поезд умчался в темную даль.

… На противоположной платформе уже не было никого. Пустота и тишина…

— Алена! — крикнул он. — Где ты? Мне надо кое-что тебе объяснить! Тут так много всего произошло, ты не знаешь! Где же ты?!!!

Никого… Тусклый фонарь, снег на платформе… Зловещая тишина…

И вдруг громкий крик над самым его ухом.

— Вот он ты, убивец! Попался!!!

Он узнал голос Совы. Дернулся в сторону… И проснулся в холодном поту…

Темнота… Гробовая тишина… И ужас… Ужас… Ужас, обволакивающий его со всех сторон, проникающий во все его клетки…

… Проворочавшись всю ночь, Филипп под утро забылся тревожным сном и проснулся уже около восьми часов…

… Ровно в девять часов раздался звонок домофона. Он узнал в трубке голос Юртайкина.

— Входите, Валерий Борисович, — пропустил он в квартиру высокого худощавого черноволосого человека лет тридцати двух. — Только должен перед вами извиниться, у меня гораздо меньше времени, чем я рассчитывал…

Юртайкин никак не реагировал на ослепительную роскошь квартиры, в которую попал. Он молча вытащил из кармана фотографию молодой женщины с белокурыми волосами и показал её Филиппу.

— Нет, я не знаю, кто это, — произнес Филипп, внимательно вглядываясь в фотографию.

— А вот у меня есть подозрение, что эта женщина на фотографии является той самой Совой, которая чуть ли не десять лет жила в Дорофееве бок о бок с его коренными обитателями, пила водку, пела песни, играла на гармошке… Я показал эту фотографию некоторым дорофеевцам. Но… слишком уж большое различие, хотя некоторые и не исключают, что это она. А вот, кто такая эта Сова, никто, разумеется, не знает, включая и председателя поссовета. Я хотел бы, чтобы вы показали эту фотографию своему отцу. Полагаю, что он знает, кто это.

— Хорошо, хорошо, я покажу… — Филипп стал внимательно вглядываться в фотографию, и никак он не мог признать в этой красивой молодой женщине старую гримасницу Сову, принесшую ему столько бед. Ну, совершенно ничего общего. — Только… Знаете… Мне пора, срочная работа…

— Но мне ещё надо вас о многом расспросить…

И снова звонок домофона… «Это он, серый незнакомец», — понял Филипп. — «Как рано пришел, хитрая сволочь… Как неудачно, как же все это мерзко и неудачно получилось… Впрочем, как и все в моей никудышной жизни…»

Он не ошибся. Елейный и вкрадчивый голос незнакомца прозвучал в домофоне. Филипп с досадой поглядел на Юртайкина.

— Что, я не вовремя? — спросил Валерий Борисович. — Но… вы же сами назначили…

— Да вовремя, все вовремя, — бубнил Филипп. — Все вообще, как нельзя, вовремя…

Однако, делать было нечего. Пришлось открывать. Прятать Юртайкина в одной из комнат было глупо и небезопасно. Он не должен был слышать разговора Филиппа с незнакомцем.

— Здравствуйте, Филипп Игнатович, — строго глядел на него незнакомец. Он был одет в серый костюм и стоптанные коричневые мягкие ботинки. Редкие русые волосы были причесаны на косой пробор.

— Здравствуйте. А это вот…, - развел руками он. — Мой знакомый… Валерий Борисович. Он как раз собирался уходить…

— Ну зачем же? — пожал плечами незнакомец. — Пусть побудет с нами. Здравствуйте, Валерий Борисович. Очень приятно с вами познакомиться… Наслышан о вас много хорошего…

— Откуда это вы обо мне могли слышать? — насторожился Юртайкин.

— Секрет, мой маленький секрет, — улыбнулся незнакомец. — Учтите одно обстоятельство — мир настолько тесен, что мы даже вообразить себе этого не можем. И порой случаются столь странные встречи, какие никакой романист с богатой фантазией не сможет придумать… Вы ведь участковый из Владимирской области, не так ли?

— Допустим так… А вы кто? Представьтесь, пожалуйста, и вы, раз уж знаете меня.

— Называйте меня Сидор Артемьевич, нравится вам такое славное имя?

— Имя мне нравится, — сурово произнес Юртайкин. — Только ведь оно не настоящее.

— Боже мой, Валерий Борисович, какие все это условности, — улыбался незнакомец. — Настоящее, не настоящее, какая разница? Важно другое, что я так представился и прошу меня называть именно так. Ладно, перейдем к делу. Поскольку я приехал сюда для разговора с Филиппом Игнатовичем, беседа с вами, Валерий Борисович, будет краткой. Ответьте мне на один вопрос — с чем вы сюда приехали?

— Да почему я вам должен отвечать на ваши вопросы? — сжал кулаки Юртайкин и сделал шаг по направлению к странному гостю.

— Не надо, Валерий Борисович, — скривился словно от зубной боли Филипп, пытаясь предотвратить нежелательный конфликт. — Не надо обострять ситуацию, идите по своим делам…

— Но я не позволю неизвестно кому задавать мне всякие дурацкие вопросы…

— А вопросы далеко не дурацкие, — возразил незнакомец. — Просто от вашей назойливости и навязчивости могут пострадать многие прекрасные люди, и моя задача этому помешать, пока не поздно. Вам хорошо известно, что в семье Кружановых произошло страшное несчастье, так вы выбираете столь неудачный момент, чтобы выспрашивать, вынюхивать, выведывать что-то, как собака-ищейка…

— Заткнись!!! — закричал Юртайкин, бросаясь с кулаками на наглеца. Но невзрачный незнакомец так ловко увернулся от нападавшего, что тот чуть не ударился носом в противоположную стену. А когда он обернулся, на него глядело дуло вороненой «Беретты».

— Дурашливый вы какой-то, господин Юртайкин, — произнес незнакомец, продолжая улыбаться в лицо милиционеру. — Идете с голыми кулаками на стену. Желаете добра вот этому господину, а можете причинить именно ему огромное зло…

Юртайкин озирался по сторонам. Он вовсе не хотел сдаваться и раздумывал, как бы ему выбить оружие из руки этого странного человека. Филипп же бросился к незнакомцу и зашептал:

— Я, я скажу вам, зачем он пришел… Вот… смотрите… Он пришел показать мне эту фотографию. Вот она… Только с этой целью.

Юртайкин с презрением поглядел на Филиппа. Незнакомец же бросил мимолетный взгляд на снимок, продолжая наставлять дуло пистолета в лоб Юртайкину.

— Понятно, понятно, — закивал головой он. — Все, в целом, понятно… Да и до этого мне все было понятно… Жалко только, что наш молодой и горячий сыскарь не понимает многих вещей. Так мы их ему объясним, всего и делов-то… Откройте дверь, Филипп Игнатович, будьте так любезны… — Он зверским взглядом поглядел на Филиппа и прошипел: — А если не откроете, через секунду в вашей замечательной квартире будет лежать труп поселкового участкового с дыркой во лбу. Вам ведь именно этого не хватает для полной гармонии и безоговорочного счастья, не правда ли? А вы, Валерий Борисович, не шныряйте глазами по сторонам, прежде, чем вы дернетесь, я завершу вашу так и не начавшуюся блистательную карьеру сыщика… Открывайте дверь, Филипп!!!

Филипп на негнущихся ногах, поплелся к двери. Юртайкин же продолжал с ненавистью глядеть на своего врага.

— Ненавидите? — улыбнулся незнакомец. — Понимаю… Мы с вами враги, исконные, заклятые, как кошка с собакой… Но мы, в отличие от них люди, гомо сапиенсы, то есть разумные твари и кроме инстинктов понимаем ещё и свою выгоду… А… вот и они…

В комнату вслед за Филиппом вошло пятеро головорезов. Каждый был ростом не менее метра девяносто пяти. В руках у всех были наготове пистолеты.

— Ну? — спросил один.

— Нормально, Чиж, — произнес незнакомец. — Вот, Валерий Борисович приехал сюда, чтобы показать фотографию некой молодой дамы Филиппу Игнатовичу. — При этих словах, он взял фотографию из рук Филиппа и, даже не взглянув на нее, бесцеремонно положил её во внутренний карман пиджака. Так вот, он выполнил свою задачу, и я предложил ему убираться отсюда восвояси. А он не отдает себе отчета в том, что ему было бы целесообразно сделать это. Ему кажется, что дальнейшее присутствие его в этом помещении продиктовано обстоятельствами.

— Так шлепнуть его, и все, — пробасил Чиж. — А пушку сунуть в руку этому… Проблем-то, — фыркнул он.