Влюбленный халиф - Шахразада

Визирь тонко улыбнулся, но ничего не сказал. А его давний приятель лишь кивнул: устами младенца, как известно, глаголет истина. И даже велеречивые царедворцы не могут ничего поделать с этой истиной.

— Благодарю тебя, мой мальчик, — Максимус кивнул. — Ты, увы, просто назвал вещи своими именами, и извиняться здесь не за что.

— Отрадно мне слышать эти слова, почтенный наш гость. И прежде чем мысленно пуститься в далекое странствие, я прошу у моего уважаемого отца дозволения…

— Мераб, откуда такие цветистые слова? — Визирь смотрел на сына с недоумением.

— Должно быть, дворцовые стены, друг мой, — вместо юноши ответил Максимус. — Полагаю, нам следует незамедлительно выйти на свежий воздух. Иначе пустые разговоры затянутся на целый день.

— Ты прав, друг мой юности. — Визирь повернулся к выходу.

Тут Мераб понял, что если не скажет этих слов сейчас, то больше уже возможности произнести их ему не представится.

— И еще, мудрый мой батюшка… Прошу, о нет, воистину я умоляю, чтобы ты, мудрый визирь, отпустил меня в странствие с твоим другом. Как бы много ни рассказал я ему сейчас, все равно это будут жалкие крохи знаний.

Визирь печально улыбнулся:

— Конечно, Мераб, ты отправишься в это странствие вместе с Максимусом. Более того, я собирался сам просить тебя об этом, ибо взять с собой тебя одного равно тому, что нагрузить сотню верблюдов толстенными томами дворцовой библиотеки.

— Так ты не будешь возражать?!

— Мальчик мой, стены дворца давно уже тесны для тебя. Бесспорно, расставание будет для меня болезненным. Однако и необходимым, ибо тебе следует отыскать в этой жизни свой путь, как бы ни хотелось мне и твоей матушке, чтобы ты оставался с нами до седых волос. Увы, родители зачастую эгоистичны и немудры.

— Аллах великий, не все, мой мудрый отец, не все. Я благодарю тебя и повинуюсь твоему приказанию. Итак, почтенный Максимус, теперь тебе придется привыкать к тому, что я отправляюсь с тобой.

Иноземец хмыкнул:

— Сказать по правде, мальчик, я рад этому. Ибо друг мой, как бы ни умолял я его, все равно уже не решится отправиться со мной. А вот ты, молодой и сильный, сможешь быть отличным проводником.

Наконец длинный коридор, что вел к малому церемониальному залу, остался позади. Еще несколько шагов — и перед собеседниками раскинулся великолепный дворцовый сад, наполненный в этот ранний час пением птиц и шумом фонтанов. Ближе к полудню все утихнет, но сейчас все живое радовалось новому дню.

Ноги сами понесли Мераба к привычной беседке, и старшим не оставалось ничего иного, как последовать за ним.

— Итак, мой друг, куда следует нам направить свои стопы?

— Достойный Максимус, — заговорил Мераб. — Все то время, пока мы шли сюда, размышлял я об этом. Ты во многом был прав, ибо страны на полуночь от нас уже хорошо известны, исхожены сотнями ног, изрезаны караванными и торговыми путями… Страны же на полудень — это воистину сторона неизвестная, ибо Великий Южный океан омывает сотни островков, островов и континентов… То же, что находится на полудень от Либии, неизвестно почти никому — пески прибрежной полосы, словно коварное чудовище, поглощают странников. Они пропадают навсегда и нет никаких сведений о том, что может таиться в глубине континента.

Мераб еще заканчивал фразу, однако мысли его были уже далеко. «Но почему сейчас молчит Алим? — пронеслось в его мозгу. — И был ли он на самом деле? А если был, должно быть, испугался моего решения и исчез в поисках тихого уголка, где можно провести остаток дней?»

Раздался смех. Однако Мераб увидел, что смех этот слышен лишь ему, ибо лица отца и достойного Максимуса были спокойны и серьезны.

«Тихого уголка, мальчик? Где можно провести остаток дней… Ох, мой глупый юный друг! Мой остаток дней — вечность, а тихими уголками я уже сыт по горло. Нет, даже по макушку, ибо нет заточения более тихого, чем жизнь среди страниц книги. И если бы не твое поистине оживляющее воображение, так бы и остался я там, забытый всеми. Я просто молчу, дабы услышать твои резоны. А уж потом, если сочту их… неразумными, подсказать, что следует делать на самом деле».

Мераб и обрадовался, и смутился, ибо трудно быть уверенным в своей правоте, если твой, пусть и незримый, собеседник прожил бесконечно долго и знает бесконечно много.

— Это ведомо и в наших краях, друг мой, — спокойно кивнул Максимус.

— Должно быть, в ваших краях также ведомо и то, что черная страна Кемет, ныне наслаждающаяся властью самого Аллаха всесильного и всемилостивого, некогда была страной великой; ее полуденные соседи были поглощены ее южными провинциями, как губка поглощает влагу. Однако, думаю, в ваших краях неведома легенда о стране Мероэ, что лежит на полудень от страны Кемет… Что страна эта, овеянная легендами, жива и по сей день.

— Жива, мой мальчик? Разве не была она занесена песками две тысячи лет назад? Разве не поглотила ее бескрайняя пустыня, наказав ее правителей за надменность и спесь?

Мераб усмехнулся.

— Боюсь, почтеннейший, это твой повелитель некогда будет наказан за надменность и спесь… Ибо ему захотелось власти над легендой. А такого святотатства не потерпит любой бог — ни твой, Максимус, ни Аллах всесильный и всемилостивый.

Максимус лишь кивнул — что толку спорить с истиной?

— Более того, — продолжил Мераб. — Известные мне повествования в один голос твердят, что страна Мероэ, существующая и поныне, спряталась от мира за глупыми легендами и слухами именно для того, чтобы соседи не тревожили ее набегами. Думаю, нам можно было бы поискать именно ее, ибо ни одной другой истории о подобной хитрости я не припоминаю.

— Говорили мне, мальчик мой, что посреди Узкого океана лежит страна, которую населяют неведомые племена, ушедшие вперед столь далеко от нас, что это и представить себе трудно. Быть может, лучше все-таки отправиться в морское странствие?

— Быть может, это и более простое решение, почтеннейший, но, думаю, неверное. Ибо знаю я легенду, что жители этой страны, сочтя свои знания обширными и абсолютными, вознеслись разумом выше богов и те в назидание опустили в пучину их страну… Истинна легенда или ложна, сказать я не могу, однако убить год-другой жизни, дабы убедиться в правдивости ее, мне почему-то не хочется. И потом, даже если легенда не лжет и жители столь мудры, потерпят ли они надменное желание твоего господина? И не убьют ли тебя, едва ты только раскроешь рот, дабы изложить им его повеление?

— Но если лжет твоя, мальчик, легенда о стране Мероэ?

— Если она лжет, мы узнаем это через пару месяцев странствий. Ибо за это время сможем пересечь полуденную Либию до самого Узкого океана.