Лотерея для неудачников - Ирина Градова

Дома Валечка подогрела пиццу и с наслаждением вонзила зубы в мягкое тесто. Съев пиццу, всю, без остатка, она испытала привычное чувство вины. «Ну вот, опять сорвалась, обязательно наберу, и Славик сто пудов это заметит», – с неудовольствием подумала Валечка. В ванной, разглядывая свой округлившийся живот, она снова пообещала себе день сухариков с чаем.

– Какая же ты слабовольная! – укоряла она свое отражение. – Ну как так можно?!

– Очень даже можно, – ответило отражение, которого хлебом не корми, дай только поспорить. – И почему, интересно, нельзя? Потому что твоя подружка так сказала? Слушай ее больше. Она тебе еще не то посоветует. Отправишься на тот свет со своими диетами, если будешь ее слушать. Есть надо в меру.

– По-твоему, большая пицца – это в меру? – ехидно поинтересовалась Валечка.

– Нет, – криво усмехнулось отражение. – Но если бы ты вчера не сидела на своих сухариках, сегодня бы мне не захотелось большую пиццу.

– Да ну тебя, – раздраженно бросила Валечка и вышла из ванной.

В воскресенье вернулась Ленка, обалденно красивая, несмотря на следы бурно проведенной ночи и слегка растрепанные волосы. На ней было какое-то изумительно декольтированное алое платье, в руках – роскошный букет белоснежных роз – эх, как бы сейчас пригодилась любимая Валечкина ваза! – а на губах блуждала улыбка счастливейшей из женщин.

Новый роман, неплохо зная подругу, заключила Валечка. И не ошиблась.

– Серега звонил? – прямо с порога спросила Ленка.

– Ага.

– Сказала, как надо?

– Ну да.

– А он как?

– Вроде поверил. А ты откуда, Ленчик?

– Да погоди ты, раздеться дай… И чаю сделай – замерзла как собака.

– Угу.

Протирая сонные глаза, Валечка поплелась на кухню. Ленка быстро приняла душ и присоединилась к подруге. Во всем ее облике чувствовалась какая-то необузданная радость, но вместе с тем Ленка словно винила себя за эту радость. Это было видно по ее глазам, перебегающим с одного предмета на другой. Наверное, из-за Сергея, решила Валечка и не стала донимать подругу расспросами. Сама расскажет, если захочет…

Поставив цветы в трехлитровую банку с выцветшей этикеткой, на которой все еще виднелась блеклая надпись «Томаты от деда Егора», Валечка вскипятила воду и заварила чай. Ленка выпила чаю и ожила, пришла в свое обычное состояние повышенной болтливости.

– Спасибо, Валюш… Чай меня прямо к жизни вернул. Вымоталась, как Собчак после тусы. Красивые цветочки? – кивнула Ленка на букет.

– Совершенно замечательные… – пробормотала Валечка, с трудом сдерживая зевоту. Своим звонком Ленка подняла ее в нехарактерное для выходной побудки время: семь утра. Подруга – уже не впервые – оставила дома ключи, поэтому пришлось звонить в дверь, которую Валечка открыла, позабыв про вдолбленный с детства вопрос «кто там?».

– Я тут познакомилась с одним… Такой милый мальчик, ну просто прелесть. Знаешь, я с ним как будто второй раз родилась. Вот смотрю на него и вспоминаю свои шестнадцать – первые букеты, робкие поцелуи, ну и всю прочую хреновую романтику.

– Почему хреновую? – поинтересовалась Валечка.

– Да потому что кайфа полно, да и то, правда, по первому времени, а денег ни фига…

– А деньги тут при чем? Ты же о романтике.

– А при том, Валечка. Все при том, что никакая романтика без денег не протянет.

Валечка хотела возразить, а потом вспомнила чрезмерную бережливость Славика и решила промолчать. Правда, Славик бережлив не только в деньгах – он чрезвычайно скуп на ласки, на все проявления любви и нежности. Вероятно, если бы этого было чуть больше, Валечка простила бы ему скупость. Впрочем, она и так ее прощает.

– Ну так он же тебе и цветы подарил… – попыталась заступиться она за Ленкиного ухажера.

Ленка кинула на подругу взгляд, полный недоумения.

– И что? Цветы, кафе, конфетки-фантики – это, конечно, хорошо. Но в конечном итоге – что? Да ничего… Выскочить за какого-нибудь вшивого менеджера – это не по мне. Ну, год я протяну на его зарплату, ну, два… И заметь, драгоценные год-два. В нашем возрасте, Валюш, надо бойко щелкать клювом. Запомни, после тридцати ты на фиг никому не нужна. Так что сейчас надо суетиться, пока не поздно…

Опять за свое… Валечка так часто слышала эти «логические измышления» своей подруги, так часто пыталась объяснить свою точку зрения – за которую Ленка так часто называла ее «небитым ребенком», – что уже устала спорить.

– Ленка, может, ты и права, – кивнула она подруге, – но только для себя. Я так не хочу. Не надо мне этого.

– Ну вот, снова-здорово! А чего ты хочешь? – фыркнула Ленка. – Чтобы твой кекс забавлялся с тобой в твоем доме, ни копья на тебя не тратил, а потом выкинул, как старые тапки?

– Ленчик…

– А что – Ленчик? Можно подумать, будет по-другому… – Поглядев на расстроенную подругу, Ленка осеклась. – Прости, Валюш. Просто в этом мире все друг друга используют. По-другому нельзя. Не выживешь. Так что если мужики трахают нас физически, надо трахать их морально. Вот и вся правда жизни, Валечка…

Валечка посмотрела на роскошный букет, на Ленку и задалась вопросом: будь она такой циничной, дарил бы ей Славик цветы?

– Послушай, а что этот Сергей? – вспомнила Валечка.

– Чего – Сергей? – ощетинилась Ленка. – Сергей как раз мужик что надо. Ему уже сорок, он состоятельный чувак. Бабло пусть не самое большое, но заколачивает. Тачка есть. Квартира двухкомнатная. Жена, правда, тоже имеется, но это дело поправимое.

– Жена? – охнула Валечка.

– Ну что ты глаза-то свои карие округлила? – взъелась на нее Ленка. – Жена – не стена, подвинется. Главное, Серегу окрутить, так чтобы света белого без меня невзвидел. Эх ты, ребенок небитый…

«Небитый ребенок» робко поинтересовался, как зовут Ленкино очередное увлечение. Ленка помедлила с ответом, так, словно сегодняшняя ночь отшибла ей память.

– Андрей, – произнесла она после недолгого молчания.

– Андрей…

Их объяснения прервал хруст, раздавшийся откуда-то с потолка, и темнота, в которую погрузилась кухня.

– Лампочке капут, – прошептала Ленка. – Новая-то есть?

– Есть, – ответила Валечка и, поднявшись со стула, прошуршала к полкам. – Хорошо хоть фонари «Небитый ребенок», сославшись на усталость, пошел досыпать свой сон, а потом долго крутился в постели, пытаясь понять, почему Ленка такая, какая она есть. Валечка пыталась вспомнить Ленкины рассказы о себе, но вспоминалась только критика в адрес всех мужиков и ее житейская мудрость, вроде «гордость не продашь». Ленка приехала из Курска, и что там происходило в ее жизни до переезда в Москву, Валечка не знала, а подруга предпочитала не распространяться. Правда, частенько попрекала Валечку тем, что ей, в случае чего, есть куда вернуться, а вот Ленке возвращаться некуда.