Второго шанса не будет - Харлан Кобен

Все еще глядя на фотографию, я услышал знакомое урчание «субару». Я не удивился. И к двери не подошел. Зачем? У Ленни есть свой ключ, да и не стучит он никогда. Я отложил фотографию и увидел Ленни. В руках у него были два огромных бумажных стакана.

– Шерри или колу?

– Шерри.

Ленни протянул стакан. Я выжидательно посмотрел на друга.

– Зия звонила Черил, – пояснил Ленни.

Я сразу понял, что к чему.

– Давай не будем об этом.

– Давай. – Ленни плюхнулся на диван и вытащил из кармана толстую пачку бумаг. – Это завещание и недостающие документы касательно состояния Моники. Прочитай, когда найдешь время. – Ленни принялся щелкать кнопками пульта дистанционного управления. – Порнушка найдется?

– Увы.

Ленни пожал плечами и удовлетворился трансляцией баскетбольного матча с университетского чемпионата. Я первым нарушил молчание:

– Почему ты не сказал мне, что Рейчел развелась?

Ленни, болезненно поморщась, поднял руку, словно останавливал поток машин.

– В чем дело? – осведомился я.

Ленни попытался уйти от разговора:

– Черт, аж небо онемело. Всегда делаю слишком большие глотки.

– Почему?

– По-моему, мы решили не говорить на эту тему.

Я молча смотрел на него.

– Все не так просто, Марк.

– Что именно?

– Рейчел несладко пришлось.

– Мне тоже.

Ленни прильнул к экрану с несколько преувеличенным вниманием.

– Что с ней случилось, Ленни?

– Не моего это ума дело. – Он покачал головой. – Сколько вы не виделись, лет пятнадцать?

На самом деле десять.

Одиннадцать.

– Около того.

Ленни обежал глазами комнату и остановился на фотографии Моники с Тарой на руках.

– Пора жить настоящим, дружище.

Мы откинулись на спинку дивана, сделав вид, что совершенно поглощены матчем. Перестать жить прошлым. Я посмотрел на фотографию Тары, соображая, только ли Рейчел имел в виду Ленни.

* * *

Эдгар Портсман поднял кожаный поводок, к концу которого был привязан колокольчик. Мастиф Бруно немедленно примчался на звук. Шесть лет назад он выиграл соревнования в своей категории на собачьей выставке в Вестминстере. По мнению многих, у Бруно все данные, чтобы стать абсолютным чемпионом. Но Эдгар больше не выставляет Бруно. Выставочная собака почти не бывает дома. А Эдгару нужно, чтобы Бруно всегда был под рукой.

Люди разочаровывали Эдгара. В отличие от собаки.

Бруно высунул язык и завилял хвостом. Эдгар прицепил поводок к ошейнику. Гулять предстояло целый час. Эдгар осмотрел письменный стол. На гладко отполированной поверхности лежала картонная коробка, в точности походящая на ту, что он получил полтора года назад. Бруно заскулил. «Что это? – подумал Эдгар. – Рвется на прогулку или чувствует, что хозяину страшно. Может, и то и другое?»

Эдгар нуждался в свежем воздухе.

Прежняя коробка прошла все мыслимые и немыслимые экспертизы и ничего не показала. Вследствие этого Эдгар был более или менее уверен, что и сейчас олухи из полиции ничего не обнаружат. Восемнадцать месяцев назад Марк его не послушал. Эдгар надеялся, что ошибка не повторится.

Он двинулся к выходу. Бруно бежал впереди. Хорошо на улице! Эдгар остановился на пороге и сделал глубокий вдох. Ничего хорошего будущее не сулило, тем не менее, самочувствие улучшилось. Эдгар с Бруно двинулись обычным маршрутом, но что-то заставило Эдгара повернуть направо. Семейное кладбище. Эдгар видел его столь часто – буквально каждый день, – что, можно сказать, уже и не видел. Он никогда не навещал надгробные плиты. Но сегодня что-то повлекло его сюда. Бруно, удивленный переменой в маршруте, неохотно потрусил за хозяином.

Эдгар переступил через низкую ограду, неловко зацепившись ногой. Старость. Ходить становилось все труднее. Обычно Эдгар брал с собой палку – якобы раньше она принадлежала Дэшилу Хэммету, – но, выгуливая Бруно, почему-то всегда забывал ее дома. Не подходит она как-то к собачьим делам.

Бруно, поколебавшись, перескочил через ограду. Человек и собака стояли перед двумя недавно установленными надгробиями. Эдгар старался не думать о жизни и смерти, о богатстве и его отношении к счастью. Эти материи он предпочитал оставлять другим. Только сейчас Эдгар понял, что был, наверное, не очень хорошим отцом. Но таким его научил быть отец, а того – его отец. В итоге, быть может, именно подобная отстраненность его и спасла. Люби он детей по-настоящему, живи их жизнью, он вряд ли перенес бы их гибель.

Собака снова заскулила. Эдгар посмотрел спутнику прямо в глаза.

– Пошли, приятель, – негромко сказал он.

Громко хлопнула парадная дверь. Эдгар обернулся и увидел Карсона, торопливо направлявшегося к нему. Лицо брата было перекошено.

– О Господи! – выдохнул Карсон.

– Надо полагать, ты видел коробку?

– Конечно. Марку звонил?

– Нет.

– Ну и правильно. Наверняка это какая-то мистификация. Иначе быть не может.

Эдгар промолчал.

– Ты что, считаешь иначе? – спросил Карсон.

– Не знаю.

– О Господи, неужели ты веришь, что она все еще жива?

Эдгар слегка дернул за поводок.

– Надо дождаться результатов экспертизы, – сказал он. – Тогда все и прояснится.

* * *

Мне нравится работать по вечерам. Всегда нравилось. Мне повезло с выбором профессии. Я люблю свою работу. Она никогда мне не надоедает, никогда не становится в тягость, никогда не превращается в нечто такое, что делаешь, просто чтобы было на что жить. Работа поглощает меня целиком. Занимаясь ею, я, как хоккеист, забываю обо всем, кроме игры. Я врываюсь в зону. Я показываю все, на что способен.

Но нынче – через три дня после случайной встречи с Рейчел – у меня был выходной. Я в одиночестве сидел у себя в кабинете и переключал телевизор с канала на канал. Подобно большинству особей мужского пола, я занимаюсь этим слишком часто. Бывает, по нескольку часов смотрю всякую чушь. Кстати, о времени. Я посмотрел на часы. Девять с минутами. Можно включить видеоплейер (Ленни и Черил еще в прошлом году взяли его для меня напрокат), а в одиннадцать лечь.

Не успел вставить кассету в нужную щель (до дистанционного управления этой штуковиной человеческая мысль еще не дошла), как до меня донесся собачий вой. Я поднялся на ноги. В дом по соседству недавно въехала новая семья. У них четверо или пятеро детей. Таких семей сейчас уже не бывает. Для меня все они на одно лицо. Познакомиться нам пока не довелось, но во дворе у новых соседей я успел заметить ирландского волкодава размером приблизительно с «форд-иксплорер». Это он, верно, воет.

Я отдернул занавеску, выглянул в окно и почему-то (не спрашивайте почему, все равно толком объяснить не сумею) не удивился.

На том же самом месте, что и полтора года назад, стояла женщина. Долгополое пальто, длинные волосы, руки в карманах – все то же самое.

Я боялся потерять ее из вида, но одновременно не хотел, чтобы она увидела меня. Я опустился на колени и, как заправский следопыт, отполз к самому углу подоконника. Прижавшись боком и щекой к стене, я начал прикидывать свои возможности.

Прежде всего, сейчас она мне не видна. А значит, может уйти, а я и не узнаю. Н-да, придется рискнуть.

Я повернул голову и осторожно выглянул в окно. На месте. Маячит перед входом, только подошла поближе. Что бы это могло означать? Непонятно. Так, что дальше? Как насчет того, чтобы спуститься и посмотреть ей в глаза? Неплохая идея. Если она побежит, можно будет погнаться за ней.

Я отважился выглянуть еще раз – быстрый поворот головы – и убедился: женщина смотрит прямо мне в окно. Я отпрянул в тень. Черт. Она меня засекла. Это точно. Я схватился за ручки и рывком поднял раму. Женщина пошла прочь.

Нет-нет, на сей раз ее нельзя упустить.

На руках у меня были медицинские перчатки (все известные мне врачи держат несколько пар дома), на ногах – ничего. Я бросился к входной двери и распахнул ее. Женщина была уже в конце квартала. Увидев меня, она перешла с быстрого шага на бег.

Я кинулся следом. Черт с ними, с ногами. Со стороны все это, наверное, выглядело смешно. Во-первых, бегун я не из лучших. Во-вторых, я преследую незнакомую женщину просто потому, что она остановилась напротив моего дома. На что я, собственно, рассчитываю? Может, женщина просто вышла прогуляться, а тут я, словно привидение. Запросто может обратиться в полицию. Нетрудно себе представить, что выйдет дальше. Сперва я безнаказанно расправился с собственной семьей, а теперь гоняюсь за незнакомкой на улице.

Я продолжал бежать.

Женщина повернула на Фелпс-роуд. Она имела передо мной большую фору. Я заработал руками и удлинил шаг. В ступни впивались камешки на тротуаре. Я выскочил на газон. Женщина пропала. Я был не в лучшей форме. Не преодолел и сотни ярдов, а уже дышу, как загнанная лошадь. Вдобавок из носа течет.