Рейтинговые книги
Читем онлайн Экзамен - Леонид Сотник

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 15 16 17 18 19 20 21 22 23 ... 40

Степанишин, прижав к груди краюху хлеба, отрезал от неё аккуратный ломоть и подал его Мише.

— Ешь, соня. И это называется боец взвода разведки. Так всех белых можно проворонить.

— Какие уж тут белые… Я рано утречком встал, на палубу выскочил, а того сторожевика, что вчера к нам цеплялся, и след простыл.

— След простыл, да не весь. Перебежчик у нас. Понял?

— Откуда? — удивился Рябинин. — С неба?

— Нет, с воды. Понимаешь, какое дело… Сторожевик за нами часов до двух ночи плёлся. Мы уже привыкли к нему и даже внимания не обращали. Потом слышим: стреляют вдалеке раз, другой, третий. Потом из пулемёта кто-то полоснул. Ну, мы и решили: перепилась у белых команда и развлекается пальбой. А потом, где-то так минут через сорок, вдруг — чу, тарахтит что-то за бортом, движок вроде бы. Я, конечно, крикнул наблюдателям, чтобы зорче смотрели. А потом — бабах!

— Кто «бабах»?

— Да спужался один наш наблюдатель: увидел, что-то чёрное плывёт по воде, и пальнул без команды. Тут не весь народ опытный, обстрелянный. Пригляделся я — моторка, а в моторке человек, фонариком нам сигналы подаёт. Ну, застопорили мы машину, подняли его на борт, спросили, кто такой и откуда. Говорит, что сбежал от белых, потому как сочувствующий он мировой революции. Длиннющий такой парняга, нескладный. Ранили его, правда, маленько в руку. Даже не поймёшь кто-то ли белые, то ли мы. Но ничего страшного: в мякоть и навылет. Лежит сейчас в каюте, очухивается.

— А дальше что собирается делать? — вежливо поинтересовался Миша.

— К нам просится.

— Возьмёте?

— Видно будет. Мы его пока не щупали. Пусть отлежится — он крови много потерял, а потом уж поговорим по душам.

— Жаль, — вздохнул Миша.

— Чего жаль? — поднял брови Макарыч.

— Жаль, говорю, что он не представитель угнетённых народов Востока. Опять переводчик с персидского будет ходить без работы.

— Ах, ты вот про что! — хохотнул Степанишин. — Потерпи, Мишук, твоя работа вся впереди.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Из дневника Миши Рябинина. Форт-Александровск. Десант в пустыню

Очень трудно вести дневник. Записи делаю урывками карандашом в толстой книге со странной надписью «Учёт конского состава 7-й Уссурийской дивизии». Книгу эту вручил мне Макарыч ещё в Астрахани и наказал строго— настрого записывать всё самое интересное о нашем походе. Но наши интересы не всегда совпадают. Я прочитал ему несколько отрывков, на что Макарыч заметил, что «слог у меня ладный», но мало революционного пафоса. К тому же фигура самого Макарыча обрисована без должной почтительности перед его заслугами, что у несведущих потомков может вызвать неправильное представление о героях гражданской войны.

Я пообещал своему командиру стать ближе к фактам и к концу пути выковать из себя если не Нестора, то хотя бы Пимена. Пришлось объяснять, что летописец я, в общем, начинающий.

К Форт-Александровску мы подошли в полдень. Наши две шхуны, прогремев якорными цепями, стали на рейде и закачались в мутной, разбавленной глиной и песком воде.

Берег вставал перед нами жёлтый, плоский и такой скучный, что хотелось зевнуть и вновь забраться в каюту досматривать сны. Где-то вдалеке маячили белые мазанки и серые прямоугольники царских казарм. Желтизна песка захлёстывала их со всех сторон, барханы дыбились, точно волны, и казалось, что мазанки и казармы вот-вот не выдержат натиска пустыни, побегут к морю, бросятся в воду и поплывут к нам, моля о спасении.

Форт-Александровск… Что я слышал о нём в училище? Ничего. Хотя постой… Папа говорил, что здесь отбывал солдатскую службу поэт Тарас Шевченко. «Как умру, похороните на Украйне милой…» Ох, как далеко отсюда до милой Украйны!..

Я стою на носу нашей «Абассии» и так думаю. А рядом стоит Джангильдин. Он тоже смотрит на берег и тоже о чём-то думает. Рядом Макарыч — кожанка вразлёт, усы кверху, волосы торчком. У Макарыча воинственное настроение, но с кем воевать, он пока не знает.

— Алибей, — говорит Макарыч, — пора бы разведать этот хутор. Не люблю лезть вперёд, пока не узнаю, что впереди.

Джангильдин молчит. Нет, он не совсем молчит. Он что-то мурлычет себе под нос. Я тоже мурлычу. Но я знаю, что я мурлычу: «Тореодор, смелее в бой…» А Джангильдин? Есть ли у этих казахских песен начало и конец?

— Алибей, — говорит Макарыч, — может быть, спустим шлюпку?

Но Джангильдин вроде бы и не слышит Макарыча. Глаза у него совсем узенькие — никак не могу понять, какие в них бесенята прыгают, козырёк фуражки — на самый нос, ноги в хромовых кавалерийских сапогах расслаблены, согнуты чуть ли не бубликом. Очень штатский вид у комиссара Тургайского края товарища Джангильдина. Даже Шпрайцер, что топчется у него за спиной и дышит ему в затылок, осуждает внутренне товарища Джангильдина. За что? И за штатский вид, и за молчание, и за песню, которой нет ни начала ни конца, и, конечно же, за то, что командир не спешит принимать решение.

— Будем начинать десант? — не выдерживает, наконец, Шпрайцер. — Противник не даёт о себе знать.

— Не будем начинать десант, — поёт Джангильдин. — Противник даст о себе знать. Противник нервный.

— Противник нервный? — недоумевает Шпрайцер. — Нервного противника не бывает.

— Быва-а-а-ет, — снова поёт Джангильдин. — Вы бы, Шпрайцер, пожили в этом Александровске хотя бы годик… Представляете?

— Не представляю.

— Я так и думал. Живёте годик, живёте второ-ой… И ничего не происходит. Абсолютно ничего. А? Подошли верблюды к казармам — ушли верблюды от казарм. Задул буран — стих буран. Выпал снег — растаял снег. Потом пришла почта, привезла газеты трёхмесячной давности и ушла. И снова идут верблюды из пустыни, и снова уходят в пустыню…

— Я вас не понимайт, товарищ командир.

— Макарыч, ты меня понимайт?

— Понимайт, — ответствует Макарыч. — Мы сейчас для них как марсиане. Ни хрена в море не было — и вдруг две шхуны. Любопытство их замучает, обязательно вышлют на шлюпках разведку.

Макарыч оказался прав. Минут через пятнадцать мы увидели, как двое неизвестных спустили лодку на воду и погребли в сторону нашей шхуны. А ещё минут через пятнадцать капитан велел опустить трап и незнакомцы поднялись на борт.

Я не знаю, может быть, Джангильдин ожидал официальную делегацию, может быть, нет, но на борт поднялись два казахских рыбака. О чём они говорили с командиром, сказать трудно, но, когда собрался на заседание штаб отряда, Джангильдин так охарактеризовал обстановку: власть в Форт-Александровске в руках эсеров, возглавляет уездную управу кадет, бывший царский полковник Осман Кобиев, помогает ему эсер Чернов. Гарнизон крепости состоит всего лишь из семидесяти солдат, которые плохо разбираются в событиях, происходящих в России, и не знают, к кому примкнуть.

Решение штаба было единогласным: высадить десант, захватить радиостанцию и разоружить гарнизон крепости. Тут же начали спускать шлюпки на воду. Степанишин, как командир взвода разведки, прыгнул в первую шлюпку, за ним сиганули Кравченко, Абдукадыров и я.

— Мишка, — рявкнул Степанишин, — куда лезешь без спросу! — Но гребцы уже навалились на вёсла и погнали шлюпку к берегу. И чем уже становилась синяя полоска, отделявшая нас от жёлтой береговой кромки, тем отчётливее проступали детали берега. И я заметил, что не такой уж он пустынный, как это мне показалось вначале, что из-за мазанок и серых прямоугольников казарм высовывались любопытствующие головы, а на дорогу, ведущую к пристани, медленно выдвигалась странная депутация. Почему-то вспомнился крёстный ход на пасху. Но попов я не заметил. Впереди шествовал здоровенный бородатый детина с булкой хлеба и солонкой на чистом белом полотенце.

Нас встречали хлебом-солью.

Джангильдин степенно принял хлеб, поцеловал его и передал Степанишину. Улыбнулся, растянув усы острой ниточкой над губой, и спросил ласково:

— Кто будете, товарищи, кого представляете?

Мужик выкатил глаза на лоб и полез пятернёй в бороду.

— Тутошние мы, — сказал он, с опаской поглядывая на маузер комиссара. — Население, так сказать…

— А, население…

— Вот те крест, ваше благородие, — зачастил мужик и начал истово креститься. — Как есть население, мирное, к военному делу неспособное. Бабы тут, опять же таки, ребятишки… — Мужик переминался с ноги на ногу, топтался, словно лошадь возле торбы с овсом.

— А солдаты?

— В крепости, ваше благородие, где же им ещё быть. В крепости они, касатики.

— Ладно, — сказал Джангильдин, — пусть в крепости. Они от нас никуда не денутся, а вы бы, мирное население, бочку мне притащили, что ли.

— Это зачем же бочку, ваше благородие, — даже затрясся мужик от страха. — Мы не того, не потребляем… Это в армейских складах, так там того… Водка водится, шампанское, опять-таки, для господ офицеров.

1 ... 15 16 17 18 19 20 21 22 23 ... 40
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Экзамен - Леонид Сотник бесплатно.

Оставить комментарий