Мелхиседек. Книга I. Мир - Виктор Нюхтилин

Может быть, внутри самих объектов существует сила, способная устремлять их к упорядочиванию и соединению в то, что они есть, то есть в нечто цельное и гармоничное? Может быть, это самосущное свойство материальных объектов — самоформироваться из подручного материала? Но наличие такой силы, несомненно (если ее предположить), должно было бы постоянно проявляться. Если она есть в объектах как основная, формирующая их, то мы не сможем ее не заметить, не так ли? Проявляется ли она? Если разодрать кусок дерева по волокнам на части, будут ли эти части неудержимо стремиться воссоединиться и вновь воссоздать свою форму? Если растворить кусок недробленой соли в воде, будет ли она восстанавливать свой первоначальный вид? Если расщепить атом, будет ли он снова затрачивать огромную энергию на свое воссоздание? Если огромный астероид врежется в Землю и сдвинет ее с орбиты, будет ли Земля, отматюкавшись, делать все, чтобы вернуться назад? Ничего подобного никогда не будет происходить. Так где же эта сила? Нет этой силы в материи сегодня нигде. Значит, и не она эту природу когда-то создавала.

Можно, конечно, сказать, что эти изменения целостности не актуальны для объектов с точки зрения их формы существования, поэтому они и не проявляют ныне эту силу, которая их когда-то сформировала. Но актуальность относительно существования можно применять только по отношению к живым объектам, которые видят границу между тем, что опасно, а что и не очень при нарушении целостности своих тканей. Неодушевленные же объекты не могут оценивать экстремальности своего разрушения. Даже частичные его проявления должны были бы приводить в действие эту предполагаемую силу самоформирования, если бы она была. Она должна работать слепо и машинально. Ведь если она образовала сама объект в данную форму, значит, эта форма отразила определенный конец возможностей применения этой силы. А если форма нарушена, следовательно, снова появляется поле для применения этой потенции, как и было когда-то, и сила должна действовать до того же самого аналогичного конца своих возможностей вновь, то есть создавать прежнюю форму или какую другую, но обязательно формировать что-то из распавшегося вдруг материала, как она это должна была когда-то делать.

Можно, конечно, отбросить понятие угрозы существованию как неприменимое к неодушевленным предметам и пытаться обосновывать отсутствие проявления этой силы просто неким, условно говоря, физически обусловленным равнодушием объектов к изменению своих форм, пусть даже эти изменения и приводят к нарушению их целостности или к разложению на составные части. Но тогда можно и нужно говорить об абсолютной пассивности объектов к своему состоянию, что выражается в абсолютном отсутствии сил и процессов, обеспечивающих какую-либо стабильность этого состояния. А если говорить об абсолютном отсутствии сил и процессов, обеспечивающих стабильность состояния, то что можно говорить о силах и процессах, формирующих данные состояния! Их просто не может быть! Мы уже видели, что сила, создающая что-то, должна вновь начать действовать, когда разрушается это «что-то», ибо вновь возникают условия для ее действия. То есть сила должна находиться в естественном состоянии готовности проявиться с наступлением возможности, не может же сила исчезнуть на время в никуда, а затем появиться ниоткуда. Она должна принять какой-то вид. И что это может быть за вид, если не состояние поддержания стабильности? Куда можно уйти из объекта, который ты сама же и создала? Ну и где же эти силы? — не устанем мы повторять. Их нет. Если же нет сил, обеспечивающих стабильность в самом естестве материальных объектов, то нет никаких оснований говорить и о формирующих силах в том же естестве, ибо это одни и те же силы, в одном случае запущенные, а в другом случае исчерпавшие возможности своего применения, но сохраняющие боевую готовность к мгновенному новому действию при малейшей возможности.

Следовательно, если сила, поддерживающая стабильность порядка вещей, находится не внутри материальных объектов и явлений, то ей просто неоткуда больше прийти, как только извне материальной Вселенной. А Кто у нас вне материальной вселенной? Да, это Его силой все держится, а раз этой силой все держится, то этой силой все и создавалось, а раз этой силой все создавалось для реализации конечных, стабильных форм, значит, эта сила — инструмент осуществления Идеи, и, следовательно, через эту силу в мире царит Его Идея. Именно Божий Замысел своей силой удерживает весь этот карточный домик в определенном и разумном порядке. В физическом опыте мы наблюдаем, как хаотично разбросанные металлические опилки под действием невидимой нам силы мгновенно меняют свою беспорядочность на строгий рисунок. Так и Сила Бога, Его Идея, присутствуя в материальной Вселенной, мгновенно создала из хаоса строгий порядок. Если убрать Эту Силу, то все рухнет.

Так что же все-таки первично, в таком случае, — материя, представляющая собой по своей сущности просто хаотический первичный материал, или же Разум, создающий из просто физического понятия «материя» как случайного набора объектов определенных физических характеристик понятие «материальный Мир», как целокупный, неразрывно соединенный просчитываемыми взаимодействиями организм? Ответ, думается, нам ясен.

Итак, мы убедились и математически, и логически, что в мире присутствует Идея Творца. Нам осталось только рассмотреть композицию Его творения, чтобы понять, какой идее она подчинена. При внимательном рассмотрении этой проблемы все больше приходится склоняться к тому, что вся конструкция мира подчинена только одному — обеспечению существования Жизни. Почему — рассмотрим в следующей главе.

ЖИЗНЬ

Прежде всего определимся: для нас как для исследовательского коллектива жизнь будет существовать только на Земле. Мы не отбрасываем вероятности того, что где-то во Вселенной есть еще какая-нибудь жизнь, похожая или непохожая на нас, мы также не утверждаем, что, кроме нашей, никакой другой жизни нет, мы просто рассматриваем данный вопрос только относительно себя. Этот подход можно назвать утилитарным, но он, похоже, будет для нас единственно верным, поскольку легче дознаться до чего-нибудь, рассматривая существующую и действующую у нас под рукой конструкцию, чем вникать в сущность всех остальных, только предполагаемых.

Кроме того, если рассматривать существующий порядок физического мира как обеспечивающий жизнь, то следует признать этот порядок в качестве космического, ибо он для нас, как мы договорились, хотя и ограничен пока только космическими условиями Земли, но все же выходит за рамки земных условий как минимум в пределы Солнечной системы.

Ну и, конечно, исходить мы будем в наших рассуждениях уже из принятого нами условия, что все вокруг не набросано случайно, а специально сконструировано. Не зря же мы все-таки столько потратили сил, чтобы это выяснить, и не забавы ради, а для того чтобы это стало нашей методологической базой, то есть тем ракурсом, в котором мы теперь будем смотреть на нашу жизнь и на нас самих. Мы будем исходить из того, что сотворенность мира для нас уже доказана как с помощью естественных наук, так и с помощью совершенно неестественной науки математики, а также логически. Кто не согласен — дальше может не читать, и поэтому пусть никого из оставшихся не коробит то, что мы теперь будем всегда прямо выводить все наши мысли из того положения, что все вокруг — воплощение Его Замысла, который нам следует для себя уяснить. Это методологическая основа. А методы у нас будут прежними — смотрим на мир и задаем себе вопросы, на которые отвечаем, не фантазируя, а используя только признаваемые всеми факты, или кое-кем не признаваемые, но неоспоримые.

Раз уж мы тонко намекнули на некую космическую ситуацию, то с нее и начнем — с нашей космической ситуации. Итак, Солнце. Это огромный ядерный реактор, являющийся источником тепла и света. Если исходить из того, что Земля не случайно, а специально расположена от Солнца на расстоянии около 150 000 000 км, то зачем Создатель поместил Землю именно сюда? А затем, получается у нас, что именно на этом расстоянии осуществляется идеальное снабжение Земли энергией, обеспечивающей жизнь. Если бы Земля находилась чуть-чуть ближе к Солнцу, то она представляла бы собой раскаленную сковородку, а если бы чуть-чуть дальше, то была бы покрыта панцирем льда. Относительно жизни целесообразно именно это расстояние от светила, все остальные расстояния не отменяют существование Земли, но не допускают существования на ней жизни. Один — ноль в нашу пользу. Идем дальше.

Зачем Проектировщик предусмотрел вокруг Земли атмосферу? Во-первых, для удержания полученного солнечного тепла. Луна, например, получает от Солнца практически то же самое количество энергии, что и Земля, но средняя температура ее поверхности составляет минус восемнадцать градусов по Цельсию, потому что на Луне нет атмосферы. Тепло к ней приходит и тут же уходит, отразившись от поверхности прямо в холодный космос. Безвозвратно. Земная же атмосфера, пропуская солнечное тепло через себя к Земле, в качестве «растаможки» накапливает часть транзитного тепла в себя (прогревается, по-русски говоря), становится теплой и укутывает Землю своеобразным теплым одеялом из газов, изолируя от мертвого космоса. Причем, благодаря своему особому составу, атмосфера греет Землю, но не перекаливает. Излишней, убивающей все живое духоты не создает. Оставшаяся от таможенных сборов часть тепла достигает Земли, и та, нагреваясь, отражает от себя тепловую энергию в виде инфракрасного излучения. И это для Земли очень плохо, потому что это потеря совершенно необходимого для существования жизни количества тепла. Этой вот отраженной энергии как раз и не хватило бы на Земле для обеспечения жизни, если бы она покинула пределы планеты. Было бы холодновато, жизнь бы не могла существовать. Но тут наша атмосфера посредством некоторых своих газов отражает это отраженное от поверхности планеты тепло и возвращает его назад к Земле (парниковый эффект): «Бери, пользуйся, а то, понимаешь, — жизни никакой не будет!» Вот за счет такого «тенниса» между Землей и ее атмосферой, где мячиком служит солнечное тепло, существуем мы и все живое вокруг нас. Не будь не только самой атмосферы, но и не будь эта атмосфера именно такой — жизни бы, действительно, никакой никому не было.