Здравствуй – прощай! - Игорь Афонский

Этот альбом у Володи Шмыглюка будет смотреть командир батареи! А это ещё одна памятная традиция в учебном полку. Низкорослый капитан с длинными усами был для простых солдат как «отец родной». Он ожидал приказа на присуждение очередного звания, но всякий раз такой приказ откладывали до неопределённых времен, причиной тому были бесконечные «залёты» в его родной артиллерийской батарее. Прозвище для капитана было не оригинальным: «Таракан» — кто-то когда-то наградил его им, оно и привязалось по жизни. Простой пример чуткого отношения!

Батарея проходит по плацу строем, разучивается песня, идёт подготовка к очередному конкурсу. В радиусе видимости капитан успокаивает плачущего навзрыд солдата, вот истерика проходит, ещё пару минут и он успокоится. Капитан сочувственно смотрит на этого щуплого мальчика, которого уже завтра пошлют в самое пекло войны.

Точно также и Олег однажды, на какой-то вопрос вдруг разревелся, потом всхлипнул и долго, судорожно глотал воздух, отвернувшись от «Бати». Мимо них так же проходили солдаты его взвода. В тот момент ему было всё равно, что они подумают. Он скрыл от матери, что их учебная часть была особого назначения, в то время они все были такие, особые. А тут она приезжает, просит у командования разрешения посетить город.

«Сейчас или потом она всё узнает, но как ей смотреть в глаза после этого?»

Такая новость волной придавила солдата, он помнил, что не смог ответить на простой вопрос офицера, а тот так ничего и не добился, но больше не спрашивал, отправил его умываться.

Вот и сейчас, «Таракан» виновато мялся на месте, потом махнул на всё рукой, как-то обнял за плечо солдата, этого взрослого ребёнка, и увёл в казарму, затем вернулся. Он опять нашёл нужные слова для бойца, чтобы приободрить его, поднять его «дух» над невзгодами и трудностями, а это, считал Олег, было самое главное. Волна благодарности за этого человека проснулась в душе! Но кто-то рядом грязно намекнул, «что, мол, это за недостойное поведение для рядового», не задумываясь, за это Олег приложился к чужому уху кулаком. После оплеухи «мрачный тип» глухо зашипел, но не стал с ним связываться. У Олега сложилась неплохая репутация в батарее, порой он выпутывался из трудных, казалось, что безвыходных передряг, но сам бесконечно ввязывался в истории, в драки.

Итак, капитан мог конфисковать альбом, если видел намёк на нарушение порядка секретности военной техники. На фотографиях часто демонстрировались на фоне объекты всевозможных выставок и новые образцы техники с полигонов и стрельб. Это было недопустимо в то время! Для цензуры вставлялись временные фотографии, которые потом легко заменялись другими, постоянными!

Альбом Шмыглюка — это произведение искусства, но одновременно обычная мишура, очередной пунктик из жизни «дембеля», такой как «дембельский» дипломат, колодка со значками, «навороченная» парадная форма с аксельбантами и толстыми, прошитыми разными нитками погонами, а также «сказка» и игра в «дембельский поезд». Это одновременно та самая красная тряпка, которой машут перед носом бешеного быка, чтобы раздразнить его. А для военного патруля в какой— то Караганде этого больше чем достаточно, потом последует череда преследований, унижений и мытарств.

Серёга «Слеза», как затворник, древний чернокнижник, ещё долго скрывался от палящего солнца. В полевом выходе выполнял какие-то работы в оружейной комнате, где продолжал своё дело. Щелкал бесконечно затвором, разбирал на скорость автомат «Калашникова», почему-то закрыв глаза. Любимым лакомством считал простой хлеб, присыпанный сахаром. А чай из верблюжьей колючки был для него настоящим шедевром. Сержанты подкармливали его, «но не в коня корм». Был у него верный спутник, звали его Ваня. Они когда-то были чем-то похожи друг на друга, но Ваня набрал массу к концу учебного периода, несмотря на тёплые, солнечные ванны и другие радости солдатской жизни. Куда-то делись его славные «конопушки»: смылись или растянулись до бронзового загара? После распределения разлетелись они: Серега в одну сторону, Ваня в другую, чтобы потом обязательно встретиться, пускай в другой жизни!

Глава 17. В гости

Однажды к Олегу подошёл старший сержант его батареи, с сообщением «явиться в расположение казармы» его вызывал комбат. Старший сержант, высоченный и рослый, как гренадёр, весь загадочно пыжился и некстати так улыбался, словно «выхаривал» что-то.

С этим старшим сержантом в батарее случилась неприятность, его «застукали», когда он обыскивал кровати солдат во время утренней зарядки, искал наличные деньги и другие ценности. После этого в батарее отношение к нему резко изменилось. Он стал изгоем, теперь любой, кто обещал набить ему «фейс», мог это спокойно сделать.

Сержанты отвернулись от него за столь низкий поступок. Его поймали за руку, обвинили в воровстве, и это был человек, который должен был служить примером для подражания своим подчиненным! Ситуация в обществе, как в кривом зеркале, перекошена, искажена. Получается, если бы он открыто что-то вымогал, то на такое поведение закрыли бы глаза, почему-то служебный рэкет не вызывает у людей омерзения и чувства протеста, к таким вещам привыкли! Недаром о служебном месте говорят как о «хлебном» — это место кормит, не человек работает, и не государство содержит, а «место» — седалище! То есть, если этот сержант не смог поставить своих подчиненных в такую ситуацию, когда они сами от него откупались, то получается «грош ему цена»! Этот тип вдруг стал бесцветным и серым, мало кого интересовало его будущее, он влачил существование до окончания своего срока службы. Так как уголовного дела на него не завели, видно, что не хотели «выносить сор из избы», то наказал его только обладатель похищенной суммы денег, врезал оплеуху своей крепкой крестьянской рукой. Этот отпечаток на лице уже ничем не смоешь, он остался в душе каждого.

Комбат хмуро улыбался — рядом с ним в комнате находилась привлекательная женщина в светлом импортном костюме с сумкой у ног.

Это была Мать Олега. Такой скорой встречи он никак не ожидал. Ещё сегодня он писал ответ на её письмо, а тут, вот, адресат перед ним. Ему ничего не пришлось ей объяснять и рассказывать, она уже всё знала сама!

Они обнялись, женщина не сводила своих глаз с сына.

«Вот, он каким стал, солдат!»

Немного подождав, комбат продолжил разговор с гостьей, он посоветовал остановиться у местных жителей, на этой же улице. Часть находилась в городских пределах, но улицы считались окраиной, дома стояли частные, с садиками и огородами, строились они высокой стеной наружу, отгораживались так от всех и вся.

«Одно! — сетовал офицер, — скоро полевой выход, а отпустить вашего сына я не могу!»

Посидев немного в Ленинской комнате, поговорив немного о родных и близких им людях, Олег с матерью пошли к КПП, так расстались. А вечером она ждала его у ворот!

«Каким она увидела его?»

«Худющим» и «чернющим» от загара.

— Одни глаза, ну, разве так можно?

— Ешь, не разговаривай, пожалуйста, с набитым едой ртом!

Она рассказала, как осторожно расспрашивал её комбат при их встрече. Оказывается, что однажды на встрече с родителями солдат, он сразу выложил перед ними всё ближайшее будущее их родных чад. После чего один родитель схватился за сердце, а родительница другого грохнулась на пол, потом стоял рёв, и это продолжалось в течение полутора ближайших часов, в ходе таких причитаний одного сына похоронили, а с другим не хотели расставаться.

Они много гуляли по маленькому пыльному городку, ходили на киносеанс в кинотеатр. В очередной раз смотрели шедевр местных и зарубежный мэтров Большого Экрана. Сказка из «Тысячи и одной ночи». Потом на вокзале, в кафе ели мороженое, там была самая большая порция по 500 граммов, усыпанная шоколадной крошкой. Покупали арбузы, виноград и яблоки — всё это стоило буквально копейки. Сложилось впечатление, что Олег хотел надышаться полной грудью напоследок. Мать помогала исполнить его желания! Но скоро обычные желания иссякли.

Машина увозила батарею за город, комбат сдержал слово — Олега не отпустили в увольнение. Где-то за поворотом он увидел родное лицо, привстал с места и помахал рукой. Но мать искала его глазами в другой машине и заметила поздно. Они расстались!

Вечером она приехала в полевой лагерь. Там старшим офицером был другой человек, с ним удалось договориться и забрать сына ещё на один день. Шли долго пешком к проезжей части, по пути свернули на речку, чтобы искупаться в ледяной воде. Это была чистая горная река, которая потом соберёт в себя все стоки оросительной системы, она указана даже на среднемасштабных географических картах. Нырнув в воду запруды, Олег видел быстрые всплески рыб — это форель.