Рейтинговые книги
Читем онлайн Скандинавия глазами разведчика - Борис Григорьев

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 15 16 17 18 19 20 21 22 23 ... 93

Принцессе Екатерине было 39 лет, Елизавете — 37, принцу Петру — 35, а младшему Алексею — 34 года. Из них только Екатерина родилась на свободе в Петербурге, её сестра была рождена в крепости Динамюнде под Ригой, а братья — в Холо-могорах, в которых, не выходя за стены, они прожили с 1744 года. Любознательных читателей, желающих узнать подробности, отсылаю к книге Л. Левина «Российский генералиссимус герцог

Антон Ульрих» и к исследованиям норвежского журналиста-историка Бъёрна Братбака, здесь же хочу только упомянуть, что в Хорсенсе, на улице Сёндергаде, на деньги Екатерины II для «осколков» из брауншвейгского семейства было выстроено нечто вроде двора и тюрьмы одновременно. Ежегодно из Петербурга на счёт одного гамбургского банка на содержание хорсенского «двора», в который входили упомянутый выше Плойарт с супругой, несколько камеристок, выбранных специально королевой Юлианой, и 44 слуги, переводилось 32 тысячи рублей. Так это длилось до 1807 года, пока не умерла последняя из «холомого-рок» — принцесса Екатерина (в 1782 году умерла Елизавета, в 1788-м — принц Алексей, а в 1798-м — принц Пётр).

Королева Юлиана в одном из писем к Екатерине II заверяла: «Я постараюсь озолотить им цепи, насколько это будет возможным». Принцам и принцессам и в Дании так и не удалось осуществить свою давнюю мечту — просто погулять за городом по траве. Датская тётушка им в этом категорически отказала. В том же письме брауншвейгская датчанка сообщает своей цербст-анхальтской «товарке», что племяники, мол, жаловались ей, что «в нынешнем счастливом положении» они менее свободны, чем в Холмогорах. «Вот как сильна привычка на этом свете — сожалеют иной раз даже и о Холмогорах», — сочувственно ответила венценосная немка из Петербурга венценосной немке в Копенгаген.

Нужно ещё добавить, что наследниками всего имущества хорсенского «двора» стали датские короли.

Очень печальная история.

А я до сих пор вижу себя стоящим посреди небольшой, почти игрушечной, пустой площади в плотной провинциальной тишине городка Богенсе. Ни одного движения, ни малейшего звука не зафиксировали мои зрение и слух. Казалось, мы попали не в город, а взяли билет в театр на спектакль, для которого на площади была выстроена декорация из картонных одноэтажных домиков под черепицей. Но спектакль отменили, актёры и зрители, предупреждённые заранее, в театр не явились, и только мы с ГэФэ, русские туристы, не узнали об этом. Вот-вот появятся рабочие сцены и заберут с собой, вместе с волшебными лучами вечернего заката, и «Мальчика Пис», и нас, и эти ненастоящие домики и с придуманным, наверное, Андерсеном городком.

Спустя много лет мы с ГэФэ вспоминали о посещении Богенсе: он — с изрядной долей юмора, а я — с грустью. Мне было жаль, что взятые нами билеты на спектакль пропали и что я так и не увидел сцен из датской провинциальной жизни начала XIX века.

Чего я ожидал там увидеть, я не знаю до сих пор.

Наверное, что-то очень хорошее. А может быть, и не очень — типа приведенной выше хорсенской истории.

ЕЩЁ БЛИЖЕ К ДЕЛУ

Хотел бы похвалить, но чем начать, не знаю.

Г.Р. Державин

Нетерпеливый читатель может задаться вопросом: чего это автор то углубляется в мелкие детали, с жаром описывая каких-то статистов на своих оперативных подмостках, каковыми несомненно являются Оскар и Володя-жестянщик, то предаётся меланхолии по поводу какого-то провинциального городишки, то делает экскурс в историю? Где же ночные схватки в подворотнях с соперниками из ЦРУ и СИС? Где, на худой конец, леденящие душу донесения агентов из штаб-квартиры НАТО? Где вообще разведка, шпионаж, погони, слежка, кинжалы, пистолеты и плащи?

Не спеши с выводом, дорогой читатель. Во-первых, вся наша жизнь проходит в окружении статистов. А во-вторых, эти маленькие эпизоды позволяют перейти мне к некоторым философским обобщениям, которые могут пригодиться для любого русского, путешествующего за границей. И в-третьих, вернитесь к предисловию и вспомните, что ничего подобного я вам не обещал.

Именно статист-обыватель в высшей степени является выразителем сущности нации. Общение с людьми чиновными и высокопоставленными не всегда продуктивно с точки зрения познания менталитета и особенностей людей, населяющих страну пребывания, ибо они не всегда могут быть искренними с советским дипломатом и, как правило, заражены либо духом космополитизма, европейского превосходства, либо ещё какими-нибудь предрассудками по отношению к нам, иностранцам, а к русским — в особенности.

А история помогает лучше понять современное состояние нации.

Датчане — небольшой народ, но именно это обстоятельство объясняет, почему каждый отдельно взятый её представитель так болезненно относится к тому, как его воспринимают иностранцы. Представители большой нации могут позволить себе не беспокоиться по поводу того, как их воспринимают со стороны[21].

К сожалению, я не могу утверждать, что в среде наших загранработников не встречались люди, относившиеся к истории страны и местному населению без должного уважения. Я сталкивался с эпигонами от дипломатии, равно как и с эпигонами от разведки, для которых пределом мечтаний была работа, к примеру, в США или — в крайнем случае — в Англии или Франции. Дания, Швеция или там Греция воспринимались ими как оскорбительная ссылка. Помните Маяковского? И прочие разные шведы... Хотя такая разборчивость некоторых из них мне по-человечески понятна: в больших странах большие резидентуры и большой размах работы, а значит, и более благоприятные условия для того, чтобы быстрее проявить себя и в хорошем смысле слова сделать карьеру. К сожалению, среди этой категории было много и таких, для которых США и Англия были нечто вроде «роллс-ройса» или «шевроле», которым можно похвастать у себя в Москве перед задрипанными «москвичами» и «жигулями».

Глубоко уверен в том, что если ты едешь в страну работать (пусть не обязательно шпионить, а, к примеру, заниматься бизнесом, учиться или торговать), то должен если не полюбить местное население, то хотя бы относиться к нему с подобающей терпимостью. Иначе ты просто «пройдёшь по касательной», и всё своеобразие культуры, обычаев, порядков и мышления людей останется для тебя terra incognita, и ты можешь считать, что твоя командировка прошла впустую. И конечно же, надо не забывать соблюдать элементарное правило не судить о стране пребывания со своей родной колокольни. Чтобы добиться успеха в чужой среде, надо попытаться завоевать её доверие, понравиться.

Прав был Честерфилд, когда говорил: «Большинство искусств требует длительного изучения и усердия, но самое полезное из всех искусствискусство нравитьсятребует только одногожелания».

А вообще-то мне, конечно, приходилось видеть и премьеров, и членов Кабинета министров, и известных артистов и политиков, и королеву Маргарет и её элегантного супруга, датского принца и французского графа де Монпезана. Не хочу сказать о них ничего предосудительного или негативного, но они были за пределами моего круга связей и потому большого интереса для меня не представляли. А потому особенно глубокого следа в моей памяти не оставили. Смею, однако, утверждать, что всеми ими владеют такие же мысли и страсти, какие сидят внутри каждого из нас, но их статус диктует им более строгие рамки поведения, нежели те, которые годятся для любого из их подданных и подчинённых. Это особенно верно для скандинавов, где высокое положение более обязывает, чем возвышает.

Кстати, о принце. Когда датская принцесса в начале шестидесятых достигла совершеннолетия, то она чисто по-современному решила свою личную проблему. По окончании гимназии она поехала отдыхать в Приморские Альпы и совершенно случайно встретила там своего принца, который был бедным, но порядочным графом. Их роман длился недолго, и скоро они сыграли свадьбу. Француз переехал в Амалиенборг, чтобы стать еле заметной тенью своей крупной и рослой супруги, напоминающей нам, русским, императрицу Елизавету Петровну. Тенью, потому что никакими правами на датскую корону он не располагает, даже если его супруга по каким-либо причинам перестанет быть королевой. В любом случае наследственными правами на трон будут обладать их общие дети. Граф де Монпезан, со своей стороны, не проявляет ни малейшего желания, чтобы как-то изменить своё положение, и живёт замкнутой жизнью, воспитывая своих детей и увлекаясь охотой.

Помнится, как-то в первый день Рождества я рано встал и поехал прогуляться с дочкой по центральным улицам города. На Бредга-де, расположенной в непосредственной близости от королевского замка, никого не было. Полюбовавшись на Мраморный собор с его самым объёмным в Европе куполом и задержавшись на минутку у порталов русской православной церкви Александра Невского, я обнаружил появившегося из-за угла джентльмена примерно моего возраста, державшего за руки двух маленьких мальчишек. Подойдя поближе, я увидел, что мальчишки были зачарованы огромным заводным Санта-Клаусом, мчавшимся на санях с огромным мешком за спиной. В элегантно, но скромно одетом мужчине я узнал датского принца-отца, который, вероятно, воспользовался безлюдным часом, когда все под данные ещё спят беспробудным сном, переваривая в туго набитых желудках шинку, для того чтобы спокойно показать сыновьям праздничные витрины.

1 ... 15 16 17 18 19 20 21 22 23 ... 93
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Скандинавия глазами разведчика - Борис Григорьев бесплатно.
Похожие на Скандинавия глазами разведчика - Борис Григорьев книги

Оставить комментарий