Жена Цезаря вне подозрений - Евгения Горская

Изменился Кузьменко неделю назад. И Анастасия догадывалась почему. Из-за Ленки. Конечно, Ленку нужно было от Славы убирать, это и дураку ясно, но тут Настя допустила какую-то ошибку. Впрочем, сделанного не изменишь, а учиться на ошибках Горовец умела.

Лена Федотова пришла в фирму несколько месяцев назад после института. Сначала Настя на нее и внимания не обратила: обычная девчонка, тихая, в меру страшненькая, ничего интересного. Попала Федотова в группу, как и сама Настя когда-то, и вдруг начальница принялась новую сотрудницу нахваливать. Как будто без Федотовой фирма совсем пропадала. Настя все еще не забеспокоилась. Забеспокоилась она, лишь увидев Федотову со Славой. Начальник производства что-то обсуждал с молодым технологом, и в этом не было ничего необычного. И опасного тоже ничего не было. Настя почти не смотрела в их сторону, просто стояла у окна, войдя в лабораторию случайно. Вообще Горовец любила ходить по лабораториям, примечала, кто отсутствует на рабочем месте, а кто присутствует, но не работает, чай пьет, к примеру. Знаниями этими она почти не пользовалась, так, иногда напомнит кому-нибудь, что он или она всю неделю к установке не подходили, и все. Славке никогда не говорила.

Наконец Анастасия прислушалась к тихому разговору Кузьменко с Федотовой, и тот очень ей не понравился. Очень. Во-первых, Слава говорил с Ленкой как с полноценным специалистом, с той же Вероникой Петровной, например. С Настей он так никогда не разговаривал. Ну а во-вторых, предлагал Ленке поступать в аспирантуру и обещал всяческую поддержку. Этого только не хватало! Чтобы какая-то девка ученую степень получила и в начальницы выбилась?

Настя тогда от расстройства пошла пить чай к табельщице Османовой. Толстая Османова была единственной, с кем Горовец не то чтобы дружила, а так… болтала иногда по-женски. Табельщица и рассказала ей, что новенькая Федотова получила какие-то замечательные результаты, так что теперь она с Вероникой Петровной на пару статью в научный журнал пишут, и не сегодня завтра для Федотовой производственный участок организуют.

– Результаты? – удивилась Настя, стараясь не показать бешенства. – Да какие такие результаты Ленка могла получить за два месяца, или сколько она тут работает? Одна, что ли, гениальная, а все другие дураки? Целая лаборатория работала и результатов не получала, а Федотова пришла и – нате вам? Чушь, и больше ничего!

– Да конечно, ерунда это, – поддакнула Османова. – Наверняка с ней Вероника своими результатами поделилась. То-то Ленка все время начальнице в рот смотрит. Как собачонка за ней бегает.

– Нет, – покачала головой Анастасия, – скорее всего, Федотова результаты Вовки Соколова прикарманила. Помните, у нас Соколов работал? Он потом в какую-то новую фирму ушел начальником отдела?

– Хороший парень был, – кивнула табельщица.

Они еще потрепались, и Настя не сомневалась: до Федотовой нужная информация дойдет. И дошла. Потому что через месяц замухрышка Ленка подала заявление об уходе. Горовец даже не ожидала такой легкой победы.

Федотова тогда обогнала Настю в коридоре и сунула шедшему навстречу Кузьменко листок. Тот и не понял сначала, что это такое. А когда прочитал, откуда-то подскочила Вероника Петровна, глянула на Настю со злостью и попыталась затащить Славу в кабинет. Но Федотова объявила:

– Не надо, Вероника Петровна, не старайтесь. Я все равно не буду здесь работать.

Анастасия в тот момент подумала, что Ленка сейчас заплачет. Но та не заплакала, развернулась и, демонстративно не обращая на нее внимания, рванула назад в лабораторию. Вячеслав и Вероника посмотрели на Настю, и Славкин взгляд девушке очень не понравился.

Это все произошла неделю назад. И Настя так обрадовалась собственной победе, что не сразу заметила одну странность: Вячеслав Викторович перестал задерживаться по вечерам. Собственно, она поняла, что победа может обернуться поражением только сейчас, а тогда, окрыленная успехом, совершила вторую ошибку. Пожалуй, посерьезней первой. Горовец начала звонить Славкиной жене.

Ничего конкретного Настя не планировала, просто ей хотелось, чтобы неведомая Славкина жена знала: у муженька есть девушка, и девушка эта имеет на него все права. Лучше всего было бы, если бы жена устроила Вячеславу сцену, забрала детей, хлопнула дверью и исчезла в неизвестном направлении. Слава, конечно, попереживал бы, поскучал немного по детям и – утешился с Настей, которая вполне способна заменить ему всех, и детей и жену. Уж она бы постаралась.

И вдруг сейчас Анастасии пришло в голову, что любовник-начальник ни разу – никогда! – не говорил с ней ни о жене, ни о детях, как будто у него их вовсе не было. Раньше ей казалось, что жена и дети просто не имеют для него особого значения, Славка и не помнит о них, выйдя из дома, и после работы к ним не спешит. Иначе с какой бы стати ему на работе задерживаться? Если бы он простой наемный работник был, тогда понятно: карьеру делать надо. А если его отец хозяин фирмы, какого черта надрываться?

Увидев сегодня Славкину жену, Настя поняла: все не так. Все не так, как она полагала. Та оказалась вовсе не тупой домашней курицей, клушей. Женщина оказалась не только поразительно красивой, что Горовец при всем желании не могла не признать, не только барственно холеной. Но еще в ней обнаружилась некая внутренняя сила, одолеть которую Настя может и не суметь. Это вам не Ленка Федотова, которая сдалась так легко.

Как девушка разглядела ту силу из окна второго этажа, она и сама не понимала, но в своих выводах не сомневалась. Слишком уж уверенно и слишком равнодушно жена начальника скользнула взглядом по окнам производственного здания, давая понять, что одним движением уничтожит любого, если такая необходимость возникнет.

Теперь Настя о своих звонках жалела. Собственно, ничего страшного не произошло – ну, позвонила пару раз, попросила к телефону Вячеслава Викторовича. Что здесь такого? Конечно, Горовец ожидала, что жена начнет выяснять, кто она такая, и тогда бы Настя ей намекнула. Однако женщина ни о чем не спрашивала. И все же девушка понимала: болезненный укольчик Славкиной супруге нанесен, что, естественно, радовало.

Впрочем, сейчас следовало думать не о своих ошибках, а о вполне конкретном деле – о том, как вернуть Славу.

Анастасия посмотрела на часы – без двадцати семь. Ни голосов, ни шагов, ни стука дверей уже минут пятнадцать как не раздавалось. Кузьменко здания не покидал: весь последний час она простояла у окна, наблюдая за выходившими сотрудниками. Горовец решительно двинулась к кабинету начальника и дернула дверь. Странно, заперто. Конечно, Вячеслав мог находиться сейчас где-нибудь еще, например, в лаборатории, но ей почему-то казалось, что тот внутри, в кабинете. А дверь запер, чтобы не видеть ее, Настю.

Девушка устроилась у ближайшего к кабинету окна и начала терпеливо ждать.

Кузьменко вышел из кабинета через полчаса. Злость на Настю прошла, теперь ему было удивительно, что он так на нее разозлился, как будто та была нормальным сознательным человеком, умным и чутким. А девчонка всего-навсего дурочка с амбициями. Во всем случившемся, как и в том, что ни в чем не повинным людям приходится терпеть ее хамство, виноват только он. Потому что прекрасно видел и глупость, и амбиции Насти. Ее давно нужно было уволить. Или, по крайней мере, перевести на должность лаборанта.

Слава подошел к заплаканной девушке, прижавшейся к подоконнику напротив его кабинета, одной рукой притянул к себе, а другой погладил по волосам, понимая, что она смертельно ему надоела. И тут же почувствовал ощутимый стыд – и за то, что связался с ней, и за то, что теперь ему придется бросить ее, неумную и ни на что не пригодную. Впрочем, на самом деле Вячеслав догадывался, что Настя, несмотря на отсутствие выдающегося интеллекта, без него не пропадет. А бросить ее придется хотя бы потому, что ему с ней скучно и противно. А еще потому, что больше не хочет обманывать Лизу.

– Проводи меня, Слава, – попросила она и снова заплакала.

Кузьменко ничего не ответил, только вздохнул и снова погладил ее по голове.

* * *

От долгого сидения затекли не только ноги, но и спина. Света вся извертелась, пытаясь усесться поудобнее. Вот удивление, а ведь всегда считала свою машину замечательно комфортной. Она дважды вылезала, прогуливалась по тротуару, но при этом так боялась упустить парня с хвостиком, что в конце концов решила не рисковать и теперь неотступно наблюдала за темной фигурой на другой стороне улицы. Парень, видимо, тоже устал от шпионской работы, потому что то принимался, как Света, вышагивать по улице, то снова усаживался на лавочку, беспрерывно курил и посматривал на часы, напоминая классического шпика из старых советских фильмов. Светлана так и думала о нем – Шпик.

Момент, когда Шпик лениво поднялся в очередной раз с лавочки и двинулся в сторону метро, Света заметила. Но только спустя пару минут поняла, что возвращаться он не собирается. Мгновенно выскочила из машины, пискнула электронным ключом и торопливо зашагала за парнем по противоположной стороне улицы, боясь, что упустит его в метро.