Анимация от Алекса до Я, или Всё включено - Александр Новгородцев

Осознав бесполезность поговорить с ним как с представителем вида homo sapiens, я снова отправился в обход по территории, подальше от начальственных глаз. Так как вряд ли мне, на моём положении армейского новобранца, позволили бы оставаться в стадии ничегонеделания, протирая барные стулья, подобно Егору.

Стемнело ещё больше. Белесые барашки волн уже не различались, и сменился охранник, который долго ко мне докапывался, почему я разгуливаю без отельного браслета на запястье и кто я вообще такой. На все лады я произносил анимация, анимасьон, анимайшен, аниматоре, но Муххамед притворялся столетним дубом с отрицательным айкью. Лишь настойчиво повторял что-то на своём местно-аладинском. Мои «ништферштейны» и «нонандестанды» не помогали, он продолжал проводить экспресс обучение турецкому языку методом безостановочного вопрошания, успевая по рации связываться с начальством, может просил прислать подкрепление, ссылаясь, что он поймал опасного террориста, а может просто болтал с дальними родственниками из Таджикистана о погоде. Шайтан их понимает, этих турков.

В этот день я уже пресытился по горло и выше оного янычарами, османами и прочими изобретателями рахат-лукума. Поэтому я дошёл до того, что на русском поведал ему о чокнутом Бобе и обкуренном Егоре. Перешёл затем к самому Муххамеду, подробно описал его внешность с точки зрения карикатуриста, затем шаржиста и бухого мультипликатора. Указал точные размеры мозга, близкие к таковым у некоторых представителей отряда беспозвоночных, а заодно и размеры детородных органов, для изучения коих потребовалась бы дополнительная увеличительная техника. Открыл глаза на тёмные страницы его биографии, включающие очень не правильную с точки зрения моральных и религиозных принципов любовь к мужчинам, к животным, в частности парнокопытным, к инопланетянам, пленникам инопланетян, инопланетным животным, коллекционированию конфетных фантиков и вязанию крючком. Перевёл дух. Заметив заинтересованность, продолжил биографией его семьи и предков до пятого колена. Объяснил возможные причины его появления на свет, не связанные с интимным контактом между мужчиной и женщиной. Затем признался, что я не только террорист, русский шпион, социопат и враг всех объединённых сил секьюрити, но и послан из будущего самим Джоном Коннором, для того, чтобы новых страниц в тёмной биографии Мухаммеда не добавлялось. Да и вообще — запечатать навеки вечные его книгу жизни. Снова отдышался и вернулся к фактам биографии уже его прошлых жизней, в виде простейших представителей животного мира, типа червей и их личинок. И остановился на том, как он закончит свою никчёмную жизнь посреди лотков с гнилыми апельсинами с грязным валенком промеж обратной стороны желудочно-кишечного тракта по отношению ко рту. И это валенок будет принадлежать не кому-нибудь, а самому посланнику Джона Коннора, то бишь мне.

Живописание было немного затянутым, но упускать подробности я не имел права. Николай Дроздов был бы горд такой речью, содержащей упоминания множества нозологических единиц многообразия живых видов, как на латыни, так и в простонародном переводе, прозвучавшей из уст его ученика, каковым я, к сожалению, не являлся. И, быть может, дал бы рекомендательное письмо на членство в почётной зоологической академии. Как ни странно, этот экспрессивный монолог произвёл эффект на Муххамеда, он заулыбался.

— Чего ты лыбишься-то, товарищ басурманин, олигофреническая ты овца? Среди апельсиновой пажити, источающей смрад великий, воистину тебе говорю, будет возлежать тело твоё заблудшее, закореневшее в грехах многочисленных, ибо порождением хаоса оно является и с хаосом воссоединено будет. Аминь.

— Анимейша?! — вдруг разверзлись хляби земные, распахнулись врата небесные и редкостного осла ибн Мухаммеда осенило. А я ведь уже стал считать имя Мухаммед как синоним человека умственно отсталого.

— Анимейша, анимейша, едрить твою в качель, лавашом тебе по носу. Пять баллов за сообразительность. Допёрло, чурка нерусская, с кем связался, — уже не мог я просто так остановиться. — Так что, верблюжий сын, отпусти меня по-добру по-здорову, а не то довершу начатое князем Николаем 1 и контрибуциями не отделаешься.

Мы пожали друг другу руки и я, сопровождаемый ночной заморской луной, вызывающей приступы зевоты, и, как мне казалось, уважительно глядящим вслед Мухаммедом ибн Придурковичем зашагал обратно.

На дискотеке царило уныние. Бармен занимался верным делом, отточенным до совершенства — пребывал в объятиях морфея. Егорка клубился в компании двух схожих по пристрастию к психотропным веществам юнцов. Лампочки мигали, обколупанный шар крутился. Боб неожиданно сказал, что я: «Алекс, ю кан гоу, йя», — могу идти. Я не стал уточнять направление удаления, вдруг я его неверно понял, и вместо удаления в опочивальню, мне надлежит удалиться из жизни Боба насовсем.

И вот я уже очень скоро выходил из отеля. Вдохнул свежий воздух, грудь захолодило, по плечам и спине пробежали сырые мурашки. Мой взор обратился вдаль, туда, к освещённым призрачно-ночными гигантскими светильниками. Мерцающим и будто подмигивающим мне. То был свет от других отелей, которые компактно гнездились на протяжении нескольких километров вдоль дороги, уходящей от моих стоп в неизвестность.

Быть может, там мне было бы суждено познать счастье и вдохновение идеальной работы, предначертано познакомится с нормальными аниматорами — братьями Иванушками и сестрицами Алёнушками, такими же homo romanticus, увлечёнными спортом и весельем как и я, готовыми принять меня в команду без испытания бойкотом, злобными огрызаниями и пустыми придирками. Готовыми делить вместе бассейн и море, обед и ужин, сообща придумывать забавные розыгрыши для тупонепробиваемых секьюрити и квёлых туристов. Пока эти незатейливые розово-сопливые образы роились в уставшей от напрягов первого рабдня голове, я услышал шаги за спиной.

— Алекс! Давай, кусно, — Мусти протягивал мне что-то вытянутое в салофановой оболочке, величиной с ладонь.

— Какашка? — переспросил я, улыбаясь.

— Не — это пипетс. Какашка не кусно, я знать какашка. Это кусно, давай.

Действительно, бутерброд с ветчиной, сыром, томатами, водружёнными между двумя тёплыми прожаренными кусочками свежего мягкого сдобного хлеба, был пипетс каким вкусным.

А ведь, кажись, я чуть было не дал слабину, разнюнился, когда всё не так уж и плохо. Где же боевой дух, наследие Вальтера Скота и Александра Дюма, где воля к преодолению трудностей и непризнание невзгод? Отставить сопли Алекс-фигалекс.

— Боб сегодня катастрофа, Алекс. Что это? Что это шоу — гость нет сегодня. Дурачок, Боб. Боб шеф капут — Ур харошо. Сейчас отель плоха, гест — капут. Сейчас работать нет — плоха. Потом харашо. Скоро много гёрлфренд. Джага-джага еври найт, ноу слип, — завернул тираду даритель бутерброда.

Как можно «ноу слип еври найт» в то время я представлял с трудом. Веки слипались, голова кренилась на грудь, даже зубы были готовы уснуть на перемалываемой мякоти бутерброда. В таком состоянии закончился мой первый день в Турции.

Глава-продолжение

Подлинными Британскими учёными доказано, что прочтение нараспев этой главы вслух перед зеркалом, с зажжёной свечой в руке, уж точно вызовет недоумение у лиц, проживающих с вами в пределах одной жилплощади.

Вчера я, оказывается, как-то сумел завести будильник на телефоне, и его звук вырвал меня из сна-паралича. Как это часто бывает, просыпаясь в незнакомом месте, с трудом вспоминаешь где ты, но потом волновые гигабиты воспоминаний накатывают, и накрывает с головой. Сначала я почти захотел оказаться дома и даже мысленно попросил об этом дедушку Мороза, его верных оленей и других божеств северо-запада. Но нет, я был не дома. Во рту языком нащупал что-то чужеродное, извлёк пальцами влажный пищевой комок с остатками помидора. Да — всё же уснул, не доев гамбургер.

Через окно уже вовсю щипало глаза солнце. Доносились звуки с улицы, незнакомые переклики на чужеродном языке, скрипение колёс, шумы перемещений по асфальту. Хлюпанье, словно кита свалили в пустой бассейн, и он яростно пускает фонтан, мечтая выбраться и расправиться с обидчиками.

На соседней кровати было разбросано чьё-то тело в одежде. Руки, ноги переплелись, где-то между подушками пряталась голова. Я даже вначале подумал, что там несколько персон, но, при более тщательном визуальном анализе и методом пальцевого тычка, пришёл к выводу, что тело одно. Живое или нет, мужское или женское, кому оно принадлежит и можно ли его сдать как телотару в пункт приёма баксов за 300, вот были начальная опись вопросов.

Я вскоре умылся, оделся и только после этого приступил к осмотру. Тело издавало лопочущие протесты на турецком, предприняло вялые попытки отбиться и зарылось ещё глубже в кровать, насколько это было возможно, почти растворившись среди белья. Я успел опознать Егорку, совершил ещё пару пробуждающих атак, использовав базовый арсенал побудника с тремя тычками и одним лёгким пинком, но безрезультатно. Ну да ладно, не маленький, сам очухается и выползет из конопляных зарослей Морфея.