В лучах эксцентрики - Иван Дмитриевич Фролов

новелле показано, что такие опустившиеся и деградировавшие типы, неспособные даже на активные антиобщественные действия, могут служить опасным орудием в чьих-то преступных руках.

За круглую сумму тройка взялась провернуть операцию «Ы».

— Почему «Ы»?

— Чтобы никто не догадался,— отвечает Балбес.

Что же они должны сделать? Как объясняет нанимающий их завскладом, «от ревизии нас может спасти только кража со взломом».

На вопрос, что нужно воровать, он отвечает, что там «все украдено до вас» и что нужно только создать видимость кражи. Поэтому, воздерживаясь от хищений, они должны были разгромить и поджечь склад, что дало бы возможность кладовщику списать в убыток все хищения.

Сцена перед решающей операцией решена в проникновенно-лирическом ключе. Это уже что-то новое в череде непрерывных эксцентрических приключений «героев» и вообще свежие краски в творчестве Гайдая. Неудивительно, что персонажи троицы тоже раскрываются здесь с незнакомой стороны.

Балбес — Никулин, аккомпанируя себе на гитаре, очень неплохо, прочувствованно исполняет блатную песню:

«Постой, паровоз, не стучите, колеса,

Кондуктор, нажми на тормоза…»

Интонации песни проникнуты безысходностью. Балбес как будто предвидит печальный конец взятой на себя опасной миссии, и его обуревают нехорошие предчувствия.

Бывалый боксирует с грушей. Трус, которому предстоит усыпить сторожа, приложив пропитанный эфиром платок к его лицу, тренируется на товарищах. Но теперь действия троицы и некоторые их комические штучки, от которых режиссер не отказывается и в этой сцене, окрашенные грустной песней Балбеса, воспринимаются не как привычные для Гайдая элементы клоунады, а иначе, многопланово. Здесь нам первый и, пожалуй, единственный раз удалось заглянуть в души персонажей троицы, которые раскрылись нам глубже и неожиданно — с человеческой стороны. Оказалось, что типы тройки не некое подобие полуодушевленных манекенов, какими они представали перед нами ранее, а люди, которым не чужды чистые душевные движения. Репетицию своих преступных действий они проводят вроде бы нехотя, через силу, под давлением каких-то роковых обстоятельств, которые против воли толкают их на нечистые дела. И в то же время они пытаются заглушить в себе эту нахлынувшую на них хандру и тревожные предостережения.

С точки зрения сюжетного развития с самого начала становится ясно, что у этих смешных, незадачливых и даже в чем-то симпатичных отщепенцев, не умеющих довести до конца никакого дела, ничего не выйдет и на этот раз, жалкие претензии опять окажутся необоснованными. Но теперь их преступные замыслы должен вместо Барбоса сорвать симпатичный студент.

Так и вышло. В ночь проведения операции охраняющую склад старушку на какое-то время подменяет Шурик. Следует динамичный калейдоскоп занятных приключений и трюков… И вот преступники связаны одной длинной веревкой, конец которой прикреплен к их же собственному невзрачному драндулету. И волокут их, как баржи, на буксире, надо думать — в отделение милиции.

Сюжет не отличается ни глубиной, ни оригинальностью. Но воплощен он Гайдаем достойно его комедийного дарования. Действие протекает лихо, озорно, с множеством смешных трюков, остроумных реплик, ярких находок…

Если в «Барбосе» герои ВиНиМора были полностью немыми, а в «Самогонщиках» запели, то в «Операции «Ы» они уже наделены живым разговорным языком.

Так Гайдай в своем творчестве повторил исторический процесс развития кинематографа (немые, поющие, потом говорящие фильмы) и от немой эксцентрической ленты пришел к разговорной, воспитательной комедии.

Некоторые критики восприняли заметное изменение почерка режиссера (включение песен и диалога) как движение вспять, как отход от найденной им оригинальной формы к более традиционной музыкальной комедии последнего периода. Но так ли это?

В искусстве повтор равносилен неудаче. Поэтому найденную в короткометражке «Пес Барбос» форму надо было не просто повторить, а развивать, обогащать. Чем обогащать? В каком направлении развивать? Гайдай решил, что надо двигать вперед, насыщать найденную форму звуковыми средствами выразительности.

Думается, что это закономерный и даже неизбежный путь развития кинематографической палитры режиссера, ибо отказываться от звуковых средств еще более нелепо, чем от немых.

Тем не менее этот путь режиссера как будто подтверждает выкладки теоретиков о том, что чистая комедия возможна только в немом кино. Таковой является, как уже говорилось, лента «Пес Барбос», полностью созданная на выразительных средствах дозвукового периода. Музыка дела не меняет, так как она всегда сопровождала демонстрацию немых картин. А вместе с включением в последующие фильмы диалога в них начали проникать воспитательно-назидательные элементы. Это уже не только развлечение, но попытка воспитания, выраженная не через художественную ткань, а с помощью указующего перста — через неизбежное наказание порока.

Газеты за 1966 год.

22 апреля. О присуждении Ленинских премий: Дубинину Н. В.— за открытие в области генетики; Закариадзе С. А.— за исполнение роли Георгия Махарадзе в фильме «Отец солдата»; Ульянову М. А.— за исполнение роли Егоре Трубникова в фильме «Председатель».

13 мая. Асуан — символ дружбы народов СССР и ОАР.

17 мая. Закончился съезд Компартии Словакии. Первым секретарем ЦК вновь избран Александр Дубчек.

21 мая. Труженики колхозов горячо одобряют введение гарантированной оплаты труда.

30 октября. Хунвейбины на улицах Пекина.

Итак, в творчестве Гайдая снова, уже в третий раз, появилась комическая тройка. И ее успех в фильме позволил персонажам перерасти в образы-маски. Хотя нужно сказать, что уже после первой короткометражки все, от зрителей до режиссера, увидели потенциальную возможность персонажей, и может сложиться впечатление, будто Гайдай, снимая «Барбоса», ориентировался на долгую экранную жизнь своей тройки.

Из чего это впечатление складывалось? Во-первых, режиссер наградил персонажей образными и емкими прозвищами — Трус, Балбес и Бывалый — и в процессе съемок старался подчеркнуть в них черты, соответствующие их кличкам. Все это было сделано в лучших традициях классических киномасок.

На мой вопрос, был ли Гайдай уверен в успехе первой короткометражки, он ответил:

— В том, что картина получится, я не сомневался. Но что она вызовет такой резонанс, соберет международные призы и прочее, я, конечно, не предполагал.

— А когда у тебя появилось желание продолжать похождения комической тройки в новом фильме? — спросил я.

— Сразу же, как только обозначился такой, можно сказать, неожиданный успех «Пса Барбоса».

Все это свидетельствует о том, что гайдаевские маски возникли в некотором роде случайно, а не запланированно. История кино подтверждает, что образы-маски, как правило, рождаются из успеха первой вещи. Так произошло и в данном случае. Только потенциальная возможность перерасти в образы-маски была реализована далеко не сразу.

После «Самогонщиков», не имевших равного с «Псом Барбосом» успеха, популярность комической тройки не только не выросла, но даже вроде бы немного померкла. И то, что Гайдай после этого взялся за экранизацию О. Генри, рождало печальные мысли чуть ли не