Восток в огне (ЛП) - Сайдботтом Гарри

- Многие из вас, людей запада, удивляются, почему империум позволяет знати Арета и Пальмиры держать солдат. Но позволь мне доказать, что это так.

Повинуясь жесту, один из всадников выехал вперед, держа в руках кожаный тубус для документов. Спустя мгновение Баллиста понял, что это была девушка, прекрасная девушка в мужской одежде. Ее глаза были очень темны. Черные как смоль волосы выбивались из-под капюшона. Казалось, ее обуяло сомнение.

«Они не уверены, умеет ли варвар с севера читать», подумал Баллиста. Прогнав раздражение (видит Всеотец, практики в этом у него было достаточно). Возможно, будет полезно убедить их, что читать он не умел.

- Мой секретарь скажет нам, что там.

Когда девушка наклонилась к Деметрию, чтобы передать тубус, туника туго обтянула ее грудь. Та оказалась больше, чем у Юлии. Девушка казалась чуть полнее, немного ниже, и хорошей наездницей.

- Здесь Ярхая благодарят за защиту караванов разные губернаторы Сирии и даже некоторые императоры: Филипп, Деций, другие – порой Ярхая зовут стратигом.

- Прощу прощения, стратиг. Как ты и сказал, мы, люди запада, к такому не готовы, - Баллиста протянул ему правую руку. Ярхай пожал ее.

- А, не стоит беспокоиться, доминус.

Причиной, почему Баллиста все же решил ехать с Ярхаем во главе колонны, была не девушка, а дискомфорт Турпиона в присутствии синедиарха.

Белый дракон Баллисты и замысловатый флаг Ярхая, полукруг с лучами, красный скорпион на белом поле, струились над головами. Зеленый сигнум отмечал место, где кончались наемники Ярхая и начинались бойцы XX Когорты. Десять воинов Ярхай отправил в головной дозор, а еще десять – в охранение флангов.

- Расскажи мне о погоде в Арете, - попросил Баллиста.

- О, она чудесна. Весной дует легкий бриз, и каждая впадина в пустыне заполнена цветами. Кто-то из вас, военачальников с запада, сказал, что климат здесь здоровый – если забыть о дизентерии, малярии, тифе, холере и чуме, - ответил Ярхай.

Девушка, Батшиба, улыбнулась.

- Мой отец подшучивает над тобой, доминус. Он знает, что тебя интересует сезон военных действий, - ее глаза были черны как смоль и выражали уверенность и озорство.

- А моя дочь забыла свое место. С тех пор, как умерла ее мать, я позволил ей распуститься. Она позабыла прялку и теперь сидит в седле как амазонка.

И тут Баллиста заметил, что Батшиба не только одета, но и вооружена как остальные бойцы Ярхая.

- Ты хочешь знать, когда придут персы, - это был не вопрос. Баллиста все еще смотрел на нее, когда Ярхай, наконец, ответил:

- Дожди начнутся в середине ноября. Может, нам удастся добраться до Арета до них. Они превратят пустыню в море грязи. Малая группа, вроде нашей, сможет прорваться, хоть и не без труда. Но большую армию провести станет очень тяжело. Встав лагерем у стен города, такая армия не сможет получать припасы.

- И как долго Арет будет в безопасности? – Баллиста не видел смысла отрицать очевидное.

- Дожди перестанут в январе. Если они вновь польют в феврале, год будет хороший, - Ярхай повернулся в седле. – Сасаниды придут в апреле, когда появится свежая трава для их коней, и не будет дождей, чтоб портить тетиву лука.

«Тогда надо дожить до ноября», - подумал Баллиста.

Сначала Мамурру удивило невозможное местоположение Пальмиры. В таком месте городов не бывает. Это как если бы кто-то решил построить город в лагунах и болотах Семи Морей в Адриатике.

Путешествие из Эмесы до Пальмиры отняло шесть дней тяжелого монотонного марша. Хоть под ногами и была римская дорога в хорошем состоянии, поход был тяжелым. Два дня карабканья к водоразделам безымянных гор, четыре дня спуска. Пять первых дней путники прошли одну деревню и небольшой оазис. Больше не было ничего, нескончаемый калейдоскоп серо-коричневых валунов, эхом отражавших звуки. И вот внезапно, на шестой день пути, показалась Пальмира.

Они были в Долине Гробниц. Лошади, верблюды и люди казались карликами рядом с высокими, прямоугольными мавзолеями, что рядами выстроились по склонам долины. Мамурру это встревожило. У каждого города был некрополь, но не из высоченных, похожий на крепостные башни, мавзолеев.

Как префект инженерии, Мамурра был занят организацией обоза, попытками удержать его смешивания с нескончаемым хаотичным потоком людей, животных и телег, что двигались к городу. Большая часть путников была местной, из деревень к северо-западу, с ослами и верблюдами, груженными маслом, животным жиром и еловыми шишками. Но то тут, то там попадались торговцы с далекого запада, везшие италийскую шерсть, бронзовые статуи и соленую рыбу. Прошло какое-то время, прежде чем Мамурра закончил дела и увидел Пальмиру.

К северо-востоку по меньшей мере на две мили простирались здания, ряд за рядом. Примерно на такую же дистанцию к юго-востоку тянулись сады. Город был огромен и, очевидно, богат.

Стены были сложены из кирпича, низкие и шириной лишь в шесть футов. Никаких стрелковых башен. Вороты были всего лишь простыми деревянными воротами. На высотах к западу стены не образовывали непрерывной линии, скорее, отдельными участками укрепляли созданные самой природой барьеры. Через город шел вади (канал, заполняемый водой лишь в сезон дождей), и городские сады явно намекали на источник воды в самом городе, но акведук, что шел через некрополь, было несложно перерезать. Медленно, аккуратно, Мамурра пришел к заключению – укрепления города оставляли желать лучшего. Когда-то он был спекулатором, армейским разведчиком, и каждая отброшенная личина оставляла свой след. Мамурра гордился своим чутьем, больше, чем мог открыто признать.

Поначалу у ворот образовалась пробка, но потом они все же вошли в город. Разместив людей и животных внутри, Мамурра пошел искать Баллисту. Он нашел дукса ожидающим аудиенции в кампании Максима и Деметрия.

- Его зовут Оденат, - напомнил мальчик Баллисте. – По-гречески или по-латыни его зовут царем Пальмиры. На их родном арамейском он – владыка Тадмора. Он безупречно знает греческий. Говорят, три года назад, в трудные времена, он выставил тридцать тысяч конников против персов.

Ярхай, вместе со своей экстравагантной дочерью, подъехали к Баллисте. Мамурра и остальные оседлали коней. Баллиста потребовал отвести его ко дворцу Одената, и они тронулись в путь, медленно проезжая украшенные колоннами улицы, по сторонам которых выстроились лавки. По глазам ударила буря красок. Обоняние испытало напор дивной смеси ароматов разнообразных специй и куда более банальными запахами людей и лошадей. Они проехали небольшую площадь, агору и театр, и достигли дворца, где были встречены обходительным дворецким.

Мамурра сделал шаг вперед, был представлен, шагнул назад и более не играл никакой роли в официальном приеме, оказанном дуксу реки царем Пальмиры, так что префект смог сосредоточиться на людях вокруг. Оденат произнес приветственную речь, короткую формальную: воинская удаль Баллисты бежит впереди него, его присутствие здесь рождает уверенность в будущем, и так далее, и тому подобное. Ответ Баллисты, после столь же раздутого вступления, увенчался краткой и однозначной просьбой выделить солдат. В ответ Оденат долго рассуждал о непорядке на востоке – повсюду разбойники, арабы, без ума от алчности, он удерживает, но лишь едва, порядок, для чего ему нужны все его воины.