Тайная сторона Игры - Василий Павлович Щепетнёв

Александр, на котором запечатлена записка нашего уважаемого наркома, называется по-немецки «блат». Сделать что-нибудь по личной просьбе наркома и значит — сделать по блату. Ну там брюки выдать ходатаю, голову сыра, жилплощадь. Нам выпало вернуть Матильде Палиньской украденные драгоценности. Постараемся оправдать оказанное нам высокое доверие…

Орехина слова про доверие ободрили и обрадовали. Вера!

Пять минут спустя они вышли из особняка МУСа. Зима пришла с метелями, снегу намело вдоволь, но не зря Орехин работал с бебе — и пройти, и проехать к МУСу было свободно, удобно. Ненадолго — новый снег падал с неба, но ведь никуда бебе не денутся. Очистят снова. А потом опять. Жаль только, «паккарда» не было. Ладно, пустое. Слишком приметное авто — «паккард».

Арехин махнул рукой, подзывая, кучер тронул вожжи, и пара вороных живо подкатили санный экипаж.

— Это… Это опять вам дали… обкатать? — спросил Орехин, невольно касаясь кобуры с неразлучным «маузером».

— Не совсем, — вдаваться в подробности Арехин не стал. — К Матильде Палиньской, пожалуйста.

Ехать в санях было приятно и тепло: под полостью в ногах стоял железный ящик с углями. Печурка для ног. Немецкое изобретение. Пару брикетов угля положить, древесного, и тот тлеет весь день. Ноги в тепле — и весь не зябнешь.

— А кто это — Матильда Палиньская? И кто написал письмо, которое блат по-немецки, товарищу Оболикшто?

— Быстро схватываешь. Письмо написал наш дорогой нарком, фамилия которого начинается на «Л».

— «Л» и я заметил. Неужели это сам товарищ…

— Луначарский, — докончил фразу Арехин. — Нарком просвещения. А Матильда Палиньская — звезда драматической сцены. Прежде, до революции, было две Матильды, две звезды — одна в Санкт-Петербурге, Кшесинская, балерина, другая в Москве, в Малом театре, Палиньская. Соперничали они косвенно, все-таки разные таланты — балерина и драматическая актриса. Однако каждый город горой стоял за свою Матильду. В февральскую Кшесинская уехала, а Палиньская осталась. Теперь играет в революционных, красных спектаклях, и никаких споров, кто ярче, нет.

— Ага, — Орехину сказанного было довольно. Театралом он явно не был. Арехин, впрочем, тоже. До войны он несколько раз ходил в театры — Художественный, Малый, Корша, — но происходящее на сцене казалось слишком искусственным, даже фальшивым. Читать — другое дело. На бумаге пиэссы Ибсена, Чехова, даже Горького не вызывали никакого отторжения. Видно, труппа собственного воображения играет лучше, нежели в самом знаменитом театре. Потом был театр военных действий, где лилась настоящая кровь. Сейчас — служба, настолько сложная, что сценические сюжеты казались таблицей умножения. Главное же: и тогда, и теперь у него была Своя Игра.

3

Если около МУСа снег был расчищен отлично, то на остальных улицах в лучшем случае посредственно, а то и просто плохо. Или вообще никак. Авто, пожалуй, и завязнуть может в сугробе. Нет, сани снежной зимой, без сомнения, лучше, особенно если лошади здоровы, крепки и сыты — вот как эта пара.

Сани подъехали к Дому Актера. Актеры съехались сюда со всей Москвы и жили коммуной. Свои преимущества: уходит меньше дров, всегда полуголоден, но не голоден смертельно, опять же с обысками ходили к ним редко, а в последнее время вовсе не ходили.

Матильда Палиньская, понятно, жила немножечко иначе: и квартира была в другом подъезде, и хозяйство отдельное, и еще много тонкостей, необходимых для хорошей революционной игры нашей «красной звезды», как написал о Матильде критик в газете «Правда».

Дорожка к подъезду оказалась расчищенной почти как у МУСа. Искусство — великая сила, нельзя не признать…

И даже парадный ход не был заколочен. Хотя по виду стремительно приближался к ходу черному. Времена такие. Сложные времена. Суровые.

Жила Матильда Палиньская в бельэтаже. Дверь тяжелая, крепкая, и — кнопочка звонка. Арехин в сомнении нажал на кнопочку. Напрасно сомневался — за дверью негромко, но отчетливо зазвенело. Он подождал пять секунд, десять. На пятнадцатой женский голос спросил прямо и безыскусно, кого черти принесли.

— Нам нужно повидать гражданку Палиньскую, — ровно, без эмоций ответил Арехин. Матильда Даниловна спят и прежде, чем в пятом часу, не проснутся, ответили с обратной стороны двери.

— Доложите Матильде Даниловне, что я по поводу бриллиантов. Из уголовного сыска, — столь же бесстрастно продолжил Арехин. Бриллианты, они умирающего на ноги поставить могут. А живую актрису… К тому же Арехин был уверен, что Палиньская спать еще и не ложилась. Время позднее, почти восемь утра, однако учитывая события этой ночи…

Через две минуты зазвенели цепочки, стукнул засов, щелкнул отпираемый замок. Дверь открыла не женщина, как можно было бы предположить из предшествующих переговоров, а дюжий детина. Нет, не детина, человеку было хорошо за сорок, ближе к пятидесяти, но сложения и вида он был такого, что мог, пожалуй, и медведя обороть. На всякий случай у детины был и кинжал, хорошо, в ножнах.

— О ком прикажите доложить — женщина все-таки была, но за спиной человека-горы.

— Особый уполномоченный МУСа Александр Александрович Арехин вместе с помощником.

Женщина — по виду типичная дуэнья, — провела их в гостиную.

— Матильда Данииловна сейчас будут, — сказала она. И ушла. А человек-Гора остался. Вдруг они вовсе не из МУСа, а самая обыкновенная шантрапа? Вернешься, а ни портьеры, ни коврика, ни севрской вазы…

Ждать пришлось недолго, Матильда Данииловна понимала: за бриллиантами следует гнаться во всю прыть. Вышла она к МУСовцам в полудомашнем наряде — так определил для себя Арехин. К дворникам и истопникам выходят совсем уж по-домашнему, к наркомам и прочим знатным гостям — во всём блеске. А к нему с тезкой Он — серединка наполовину. Видно, все-таки ждала визитеров. Нет, не визитеров — сыщиков. И не все-таки, а непременно ждала. Нарком протелефонировал, пообещал принять самые неотложные меры, вот он и тезка Он этими мерами и являются.

— Граждане, прошу садиться, — сказала она. Арехин с благодарностью сел, тезке Он же сначала пришлось подняться со стула, и лишь потом сесть. Ничего, у нас свои игры — воспитанный МУСовец и невоспитанный. МУСовец? В народе, скорее, приживется «МУСор». Жизнь покажет.

— Мы пришли по поводу ночного нападения, — начал Арехин.

— Да? — словно бы удивилась Матильда Данииловна.

— Нам поручено отыскать грабителей и вернуть пропавшее.

— Чем я могу вам помочь?

— Для начала рассказать подробно, где и как это случилось.

Матильда Палиньская не стала жаловаться на усталость, на головную боль, на бессонную ночь.