Убийственный ритм - Вэл Макдермид

– Вы их знакомая? – спросил мужчина.

– Знакомая знакомых. – Я наконец спустилась с крыльца. – Знаю Мэгги по клинике «Чайка».

– Меня зовут Гэвин, – представился мой собеседник. – Я их сосед. Мы думали сегодня пойти вместе, но к нам неожиданно пришли гости. Но ничего, я думаю, мы еще не раз услышим Мойру, она же не в последний раз сегодня выступает.

Я не верила своим ушам. Мойра выступает?!

– Я не знала, что у нее выступление именно сегодня, – сказала я, стараясь не выдать своего изумления.

– Ну да, сегодня же у нее первый настоящий вечер! Вот увидите, ее еще ждет успех! Уж я-то знаю, я слышал, как она репетирует.

– Да, конечно. Спасибо вам, Гэвин. Я тогда за еду еще как-нибудь.

Гэвин ушел, а я снова села в машину и развернула атлас города.

Да… Клуб «Дарсетт» был расположен милях в двадцати от этого места. Но ничего не поделаешь, нужно ехать.

Даже двойная плата за услуги не компенсируют вечер, проведенный в «Дарсетте», – это я поняла уже через три минуты после того, как вошла в клуб.

Это был самый что ни на есть рабочий клуб, и хотя я ни разу до этого не была в рабочих клубах, я немедленно поняла, что «Дарсетт» – типичный.

У входа в отвратительную бетонную коробку, в которой и помещался «Дарсетт», стояли старенькие «Кортины» и «Датсуны», среди которых я и припарковалась. И тут же начались сложности.

Во-первых, женщина не имеет права быть членом рабочего клуба, поэтому женщин без сопровождения мужчин в «Дарсетт» попросту не пускали. Охранник у входа – мрачная личность, похожая на немытого шахтера, – совершенно не проникся моими просьбами впустить меня, музыкального продюсера, послушать Мойру. И даже моя визитка, на которой красуется название агентства «Мортенсен и Брэнниган», но предусмотрительно не указано, что это за агентство, оставила эту мрачную личность полностью равно душной.

Я принялась его уламывать, и наконец охранник сдался, торжественно проинформировав меня, что в клубе мне не позволят заказывать алкогольные напитки.

А вот это было действительно неприятно. Как впрочем, и все остальное в «Дарсетте». Мертвецки пьяной здесь еще можно было бы находиться, но сидеть в клубе трезвой и видеть весь этот кошмар, – это было выше моих сил…

У барной стойки сияли огни, которые заволакивал густой табачный дым. Дым просто стоял в воздухе, и сквозь него с трудом просматривались круглые столики, за которыми хохотали веселые компании. Там были и мужчины, и женщины. Они смеялись так заразительно, что и мне передалось всеобщее веселое настроение, и стало не так противно, как вначале.

На сцене у дальней стены трое музыкантов – ударник, клавишник и гитарист – вяло исполняли «Девушку из Ипанемы». Их никто не слушал. Я оглядела зал в поисках Мэгги, но не заметила ни одной женщины без мужчины. Неужели Мэгги здесь нет?.. Я огляделась еще раз, внимательней, и наконец заметила ее.

Мэгги стояла в тени у входа в зал. Она была одна, и это выделяло ее из всех посетителей. Впрочем, она отличалась от всех еще и одеждой. На всех женщинах буквально сверкали нарядные платья и туфли, Мэгги же была одета в простые брюки и рубашку, и на лице ее не было заметно косметики. Мэгги была ростом примерно с меня, волосы кудрявые, с проседью, полная, но не расплывшаяся, а скорее крепко сбитая.

В первый момент мне захотелось подойти и заговорить с ней, но я решила этого не делать. Услышав от меня имя Мойры, Мэгги запросто может ощетиниться и встать на защиту подруги, даже не разобравшись как следует в обстоятельствах. И будет права. Лучше подождать.

Тем временем клавишник доиграл пьесу Стэна Гетца, закончив ее замысловатым аккордом, сыграл туш и удалился. На сцену вышел какой-то толстяк. Он выдал публике пару сомнительных шуток и, кривляясь, объявил:

– Многоуважаемые дамы и звери, а теперь молитвенно сложите ладони! Ибо сегодня перед нами выступает новая звезда. Эта юная леди уверенно шагает на самый верх. Итак, попросим на сцену Мойру Мур!

Снова зазвучал туш, и толстяк исчез за кули сами. Музыканты заиграли вступление к песне «Хочу сегодня быть с тобой», и на сцену выступила Мойра Поллок и запела.

Бог мой, как она пела! Сказать, что я была ошарашена, ошеломлена, значит ничего не сказать. Яне могла понять – неужели же это та самая Мойра, которая всегда была в тени Джетта, довольствовалась своей скромной ролью поэта-песенника и не выступала, считая, что в подметки не годится Джетту?.. Да, ее голос, возможно, не был таким мягким и богатым, как голос Джетта, но все равно по любым меркам это был великолепный голос – с хрипотцой, почти блюзовый. Она пела чисто, хотя по ее движениям было заметно, что она сильно взволнована. Даже самые неотесанные мужланы в зале замолчали, чтобы ее послушать.

Мойра пела один за другим старые хиты Джетта; я слушала эти простые, непритязательные, даже сентиментальные песни и чувствовала как на глаза наворачиваются слезы. И это я, старая тетка Брэнниган!

Последняя песня – «В кого я превращусь» – повергла весь зал в настоящее безумие. Люди хлопали и кричали: «Бис! Бис!» Мойра, казалось, не ожидала такой реакции и смешалась. В конце концов она склонилась к клавишнику и что-то тихо сказала ему на ухо, и тот кивнул и заиграл «Танцовщицу» Тины Тернер – этот своеобразный гимн уличных женщин. Мойра запела, и в голосе ее слышалась едва заметная горечь, которая, я знала, идет из ее собственного прошлого. В зале пришли в дикий восторг. Если бы они могли, они задержали бы Мойру на всю ночь, требуя еще песен. Но выступление утомило ее, и, спев «Танцовщицу», она грациозно поклонилась и скрылась за кулисами.

Пение Мойры произвело на меня не менее сильное впечатление, чем на всех остальных. Я взглянула на то место, где стояла Мэгги и поняла, что расслабилась, дав эмоциям помешать моей работе. Мэгги не было.

Разозлившись на себя, я побежала, продираясь через толпу к сцене, и прошла в дверку, ведущую в заднее помещение.

За дверкой был узкий коридорчик. Слева были две двери с надписями «М» и «Ж», а справа – лестница наверх. Коридорчик заворачивал за лестницу. Там я увидела еще три двери и постучалась в первую. Никто не отзывался. Постучалась о вторую – то же самое. Третью дверь открыли сразу. За ней стояла Мэгги, вблизи оказавшаяся довольно хорошенькой. У нее были правильные черты лица и красивые синие глаза с веселыми морщинками в уголках. На вид ей было лет около сорока.

– Я могу вам помочь? – приветливым голосом спросила Мэгги.

– Вы, должно быть, Мэгги? – Я улыбнулась в ответ. – Я хотела бы видеть Мойру.

Мэгги сразу же нахмурилась.

– Простите, но мы, кажется, незнакомы? – И, не дожидаясь ответа, она прибавила: – Послушайте, она устала после выступления. Если вам нужен автограф, скажите, как вас зовут, я попрошу ее расписаться для вас.

Я покачала головой:

– Спасибо, но мне нужно увидеться с ней самой. По личному делу.

– Кто там? – раздался голос из глубины комнаты.

– Понятия не имею, – ответила Мэгги, оборачиваясь на голос. А потом повернулась снова ко мне:

– Послушайте, вы не вовремя к ней пришли, она только что выступала, сейчас ей нужно отдохнуть…

– Но я не отниму у нее много времени. Мне не хотелось бы вас затруднять, но я не уйду, пока не поговорю с Мойрой, – настаивала я с уверенностью в голосе, которой на самом деле не чувствовала. Мэгги могла бы запросто вышвырнуть меня из клуба, но для этого ей придется оставить Мойру одну, – вряд ли в этом занюханном клубе есть телефон в гримерной.

– Ну что еще тут? – раздался голос прямо у меня над ухом, и я увидела Мойру. Она вышла к нам. Едва увидев ее, я почувствовала настоящее торжество – вот она, я наконец ее вижу рядом, я ее нашла! Но всю радость свел на нет злой, раздраженный голос Мойры: – Оглохла ты, что ли? Сказано тебе, я устала и не желаю ни с кем разговаривать!

– Простите, что приехала не вовремя и беспокою вас. Я долго вас искала, и мне очень важно, чтобы вы меня выслушали. – Я улыбнулась, и от моей улыбки лицо Мэгги стало еще суровее. Мойра громко вздохнула и поплотнее закуталась в халат.

– Ладно, заходи, – разрешила она. – Только если у тебя плохие новости, пеняй на себя, милая.

Мэгги неохотно уступила мне дорогу, и я вошла в тесную гримерную.

Мойра села в кресло у большого зеркала, а я скромно примостилась на стульчике рядом с пластмассовым столиком. Стена гримерной была утыкана крючками для одежды.

Мойра снимала макияж, а Мэгги стала у стенки, скрестив руки на груди.

– Я бы не сказала, что новости такие уж плохие, – осторожно начала я, подвигаясь к Мойре поближе. – Впрочем, смотри сама. Меня зовут Кейт Брэнниган, я частный сыщик.

Мойра метнула на меня испуганный взгляд, но тут же взяла себя в руки и снова повернулась к зеркалу.

– И что тебе от меня нужно? – с вызовом спросила она.

– Я разыскала тебя по просьбе Джетта, – ответила я, наблюдая за ее реакцией. Рука Мойры дернулась. Она убрала руку от лица и положила ватку на стол.