Рокировка. Шах - Галина Долгова

– А тебе твой учитель не рассказывал?

– Я… хм… – Нервный взгляд. Закушенная губа. Лойс уверенно трясет головой. Только вот я отчего-то ей не верю. Неужели знает? Тогда почему не говорит? Странно все это.

Ладно, Вика, не расслабляйся. Нам еще много надо успеть…

* * *

Успеть оказалось надо было действительно много. Голова просто раскалывалась от обилия информации. И ведь надо было все не просто прослушать или прочитать, но и запомнить. Естественно, основной упор я делала не на лекции магистров, а на ночные уроки, но легче от этого не было. Я не высыпалась, под глазами залегли глубокие тени, которые не добавляли привлекательности моему и так не самому красивому лицу. Я все время зевала, с трудом удерживая глаза открытыми. Вдобавок начались головные боли. В общем – две недели кошмара. Зато теперь я могла по памяти нарисовать карту Эрвэса или рассказать об отмененных за последнюю тысячу лет правах эйс.

Я полностью перестала обращать внимание на девчонок, отгородившись от них усталостью и апатией. К счастью, и им тоже надоело доставать меня, так что в этом плане все устаканилось. Шипеть продолжали, но уже, скорее, по привычке и от скуки, чем по-настоящему.

А потом пришло время «передачи». Не знаю, кто как, а я ждала этого дня со страхом и надеждой. И не потому, что то был мой единственный шанс выйти замуж, скорее наоборот. Единственный шанс избавиться от навязанного брака.

Сегодня нам не позволили отправиться спать. Вместо этого всех нас – и эйс тоже – отправили в купальни. Несколько молчаливых прислужниц, чему я, кстати, очень удивилась, помогли раздеться, смыли пот и грязь прошедшего дня и натерли все тело какой-то глиной, в которой велели отсидеть почти час. После были растирания маслами, омовения отварами трав, натирания пахучими цветами… и только потом нас всех одели в одинаковые серые рубахи до пола. Вот, собственно, и все приготовления.

– Следуйте за мной, – появившийся мэтр Ханой оглядел нас и довольно кивнул.

Собственно, нам ничего другого и не оставалось. Причем, как я и ожидала, привели нас в тот же Храм, где мы все и появились. Даже звезда на полу была та же самая. Только, в отличие от прошлого раза, прибавилось народу. Помимо Этхоя, здесь находились все наши «преподаватели», сами эйсы, несколько незнакомых мужчин и прислуживавшие в купальне девушки. Интересно, а они-то зачем здесь?

– Добрый вечер, избранные, эйсы, – магистр натянул на лицо искусственную улыбку. – Рад, очень рад, что мы все сегодня здесь. Это знак, что звезда Амирии не угаснет. Эйсы, прошу, вы сделали выбор?

И безмолвный ответ женщин, каждая из которых медленно подошла к выбранной девушке. Я видела, как те, затаив дыхание, ждали их решения. Наверно, мне тоже надо было изобразить какое-нибудь нетерпение, но я просто не смогла. Слишком устала. Единственная мысль, которая билась в голове, была о том, что сегодня я высплюсь.

Когда ко мне подошла Лантария, я только головой качнула, показывая, что вижу ее. На большее просто не хватило ни сил, ни желания. Эйса такого поведения не одобрила, но высказывать при всех не стала, просто встав рядом. А через две минуты уже все стояли по двое, ожидая дальнейших указаний магистра.

Самое смешное, что когда он увидел наше деление, наверное, впервые не смог удержать лицо. Наша с Лантарией пара заставила его буквально поморщиться. Мне даже показалось, что он несколько раз порывался что-то сказать, но в последнюю минуту одергивал себя. С чего бы? Понятно, конечно, что Лантария самая сильная, и, похоже, об этом тут все знают, но почему он так недоволен мной? Не все ли равно, как я выгляжу?

Вопросы… вопросы… Слишком уж их много, и слишком мало на них ответов. Меж тем к каждой из пар подошел мальчик из сопровождающих и тихо попросил следовать за ним. Нас, словно шахматные фигуры, расставили на расчерченном полу. Мы, избранные, должны были стоять на концах лучей, а эйсы все сгруппировались в центральном круге – каждая напротив выбранной девушки.

Тусклый свет свечей, чернота и холодный блеск стен, а особенно светлые рубахи на темном фоне вызывали жуткие ассоциации с жертвоприношением. Отражая мысли, по телу пробежал холодок, хоть в зале было довольно тепло, и даже босые ноги не мерзли на каменном полу.

– Эйсы, – голос магистра звучал громко, но глухо, – когда вспыхнет синий огонь, подойдите каждая к выбранной девушке, соедините руки и посмотрите в глаза. Избранные, вы должны поступить так же, но только оставаясь на своем месте. Когда я скажу «передайте», эйса должна сказать «дарю», а избранная – «принимаю». Все понятно?

Ответом ему послужил неясный гул.

– Вот и хорошо. Приступим.

Дальше все происходило будто не со мной. Замерев на указанном месте, я апатично смотрела перед собой, краем уха отмечая, как магистр начал что-то то ли напевать, то ли бубнить. Повернуть голову, чтобы увидеть, что конкретно он делает, я не рискнула. Пришлось довольствоваться тем, что оставалось перед глазами – выражением лица Лантарии, пристально следившей за магом и символами, которые то вспыхивали, то затухали, а то и просто мерцали. Постепенно весь зал озарился тускловатым болотно-зеленым светом, идущим изнутри резного камня. Словно дешевый фильм ужасов, когда пускают светящийся газ и мажут фосфором все, что попадется под руку. Только вот в отличие от просмотра таких фильмов сейчас смешно не было. Чем дальше, тем становилось страшнее.

В какой-то момент мой мозг вообще отключился, лишь какой-то малой частью отмечая происходящее. Нарастающий гул мешал слышать, что происходит, а зеленый свет резал глаза. И получалось, что все видишь и слышишь, и в то же время ты глух и слеп. Страшно. А потом была вспышка. Словно сверхновая – белоснежный свет резанул по глазам, поражая их, вызывая потоки слез. Кожу обожгло, и я не сразу поняла, что сияние струится по телу. Тонкое, голубоватое полотно покрывало каждый участок кожи, и не только моей. Лантария тоже светилась, словно призрак, медленно подходя ко мне. Мне даже позорно захотелось сбежать или как минимум отпрянуть, но все же, подавив трусость, я встретила ее руки, соединив со своими. В тот же миг меня как молнией прострелило, а потом еще… и еще… и еще… Меня било, и я чувствовала, что меня будто коснулось еще несколько пар рук. Нет, не так. Будто под кожу вводят несколько тысяч игл… Нестерпимо больно.

– Передайте!

Эхо прокатилось по залу, и я замерла, вглядываясь в глаза Лантарии. Я уже не слышала, что она говорила, даже не видела, как двигаются ее губы, скорее просто ощутила, как в меня что-то толкнулось, словно спрашивая разрешения, и я шепчу, не осознавая, надо ли или нет: «принимаю». А потом резкая, обжигающая боль в руке, и что-то теплое стекает по запястью. И крики… много криков… женские, мужские… Снова вспышка, и меня буквально накрывает волной, не позволяя ни вдохнуть, ни выдохнуть… а по венам струится огонь… нет, кислота, что разъедает мое тело…

Еще вспышка! Нет, наоборот – наступает темнота… взгляд на секунду темнеет, прежде чем вырвать куски из реальности… Передо мной никого нет… взгляд сам собой опускается ниже, словно освобождаясь… чья-то макушка… Лантария… она на коленях… но внизу слишком много… чего-то… Пытаюсь сфокусироваться… Лаоной? Что он-то здесь делает?.. Почему не шевелится?.. И зачем ему нож?.. Сколько вопросов… я ничего не понимаю… Хотя нет… понимаю… нож в крови… Моей. Вот почему болит рука. У Лантарии тоже идет кровь… заляпала рубаху… Но почему мальчик не двигается? Неужели мертв? Да… он мертв… осознание… почерневшая рука, в которой неестественным светом поблескивает клинок… Взгляд подпрыгивает вверх, пытается не видеть… сбежать… тела… везде… эйсы на полу… мальчики… они были такие юные… голова раскалывается… Кровь накаляется… Больно…

Темнота… спасение…

* * *

– Эйса Лантария, эйса Лантария…

Кто-то звал Лантарию, а толкал почему-то меня. Просыпаться не хотелось. Возвращаться в кошмар тоже. Но кто-то настойчивый не отставал.

– Я – Виктория, – пробормотала я, приоткрывая глаза, – а не эйса Лантария.

– Теперь вы эйса Лантария, – на меня смотрели большие, по-детски наивные глаза смутно знакомой девушки.

– Эйса Лантария, вам надо это выпить. Пожалуйста, откройте рот… вот так… отдыхайте, эйса. Я зайду вечером, принесу ужин.

Наверно, только шок был причиной тому, что я промолчала. Как же так? Слов просто не было! Нельзя же так! Это жестоко! Лишить всего… даже имени. Странное ощущение, что тебе дали поносить чужое платье – жмет, мало, коротко, длинно, не по цвету, не по фасону… и все это одновременно.

Интересно, а как же сами бывшие эйсы? Им отдали наши имена или позволили оставить свои? Да и зачем такие сложности? Хотя… мысленно усмехнулась, что за глупый вопрос? Естественно, затем, чтобы никто даже не заподозрил реального положения вещей. Уверена, магистр настоятельно «порекомендует» нам молчать о своем прошлом. Придумает красивую сказочку. Типа – жили и воспитывались в особом пансионе.