Визитная карточка Флота - Александр Плотников

- Опус Кливерова-Шиверова? - подскочил на своем кресле старпом. - За него Борьке Ролдугину по шее надо накостылять. Наврал с три короба, осрамил товарищей, а срам фиговым листочком прикрыл. Я у него Талмасов, Серега Иконников - Оконников, капитан Девятов - Десятов. До чего додумался: сделал меня судовым сердцеедом, всех буфетчиц и дневальных в мою постель положил! Я его взял было за грудки, а он мне: в литературе нельзя обойтись без прототипов! Тоже мне Станюкович! Никакие мы для него не прототипы, а просто противные типы!

- Я бы этого не сказала, - простодушно улыбнулась Татьяна. - Лично мне, например, штурман Талмасов определенно понравился. Широкой душой, бесшабашностью натуры...

- Верно? - благодарно глянул на нее старпом. - Если честно говорить, он, собака, кое-что во мне точно подметил. Кроме юбочных дел, конечно.

- А вдруг он вас, Ген Силантьич, обессмертил? - встрял в разговор Юра Ковалев. - Станет классиком, критики будут на нем хлеб зарабатывать и выяснят, что штурмана Талмасова он с вас изобразил! Войдете в историю литературы.

- Мне из нее сейчас выйти хочется, - проворчал Алмазов.

- Старшего помощника приглашают в ходовую рубку! - вежливо проворковал динамик судовой трансляции.

- Кэп проголодался, - вслух расшифровал команду старпом. - И верно, засиделся я тут с вами, пора и о службе вспомнить.

Алмазов неожиданно шустро для своей комплекции вскочил с охнувшего кресла, властно захлопнул за собою дверь.

"Вот кто тоже никогда не будет моим пациентом", - глядя ему вслед, подумала Татьяна.

- Пойду-ка и я крутану для поднятия настроения хорошую пленку, сказал Юра Ковалев. Вскоре после его ухода из динамика полились чарующие аккорды из "Времен гола" Чайковского.

Дверь кают-компании распахнулась, стремительно вошел капитан Сорокин.

- Хорошая музыка помогает пищеварению, - сказал он, потирая руки. Давай-ка мне, Акимовна, со дна погуще!

Глава 10

Сергей Урманов поджидал поезд на перроне. Предстоял неприятный для него момент встречи с контр-адмиралом Русаковым. Сергей не чувствовал за собой никакой вины, но знал крутой характер Андрея Ивановича и потому зябко поеживался, стоя на разогретом беспощадным августовским солнцем асфальте. Поезд опаздывал...

Наконец обшарпанный репродуктор косноязыко объявил о прибытии восточного скорого, и в конце платформы показался зеленый лоб тепловоза. Проплыли мимо номерные таблички головных вагонов, появился и нужный седьмой.

Сергей знаком пригласил следовать за собой стоявшего рядом шофера, ухватясь за поручень, прыгнул на ходу в открытую дверь.

- Товарищ моряк! - укоризненно воскликнула проводница.

- Извините, милая девушка, - пробормотал Урманов, протискиваясь в коридор мимо выставленных рядком чемоданов, ящиков и корзин. Забыв постучать, откатил дверь купе.

Русаков-старший стоял в проходе между полками. Был он в штатском спортивного покроя костюме, густо посоленные сединой волосы, уложенные на пробор прической "внутренний заем", закрывали солидную плешь на затылке. Возле столика сидела его жена, Полина Никитична, дородная женщина с крупными чертами лица.

- Здравия желаю, товарищ контр-адмирал! - вскинул руку под козырек Урманов.

- Не надо, Сергей, - устало отмахнулся Русаков. - Я здесь не по службе.

- С приездом, Полина Никитична.

- Здравствуйте, Сережа. А где же Игорь?

- Он вас дома ждет. Прошу на выход, машина на вокзальной площади.

Урманов двинулся первым, подал руку жене адмирала, помог сойти с подножки. Шофер вынес из вагона два кожаных чемодана.

- Будь возле машины, Толя, - сказал ему Урманов.

- Ну так что ты на это скажешь?.. - сердито насупился Русаков, когда они остались втроем.

- Павел вам написал обо всем, Андрей Иванович, - опустил глаза Урманов.

- Павел Павлом, а ты? - в упор глянул на него контр-адмирал. - Или твое дело сторона?

- Я пытался его отговаривать, даже перевел на казарменное положение, но... таких законов нет, чтобы запретить офицеру жениться.

- Но есть командирский авторитет, весомое слово старшего!

- Коли уж родственники не сумели его переубедить, куда мне...

- Мы далеко, а ты каждый день рядом!

- Ты несправедлив к Сергею, Андрюша! - мягко возразила Полина Никитична. - Тебе прекрасно известен характер Игоря...

- Ладно, о нем потом, а кто же она?

- Работница завода, красивая женщина...

- Женщина? - замедлил шаг Русаков. - Разведенная жена?

- Нет, почему же, замужем она еще не была... - преодолел неловкость Урманов.

- Ах, Пашка, каков стервец! - желчно выдохнул Русаков. - Как икону расписал: и общественница она, и уважаемый на заводе бригадир!

- Все это верно, Андрей Иванович...

- Чего ж ты сам не женился на такой хорошей?

- Не в моем вкусе, да и не пошла бы она за меня...

- Ну, а если по совести? - Русаков властно взял Сергея за плечо, повернул к себе.

- Если по совести, то говорят о ней разное. Не знаешь, кому верить...

- Не приготовили они нам крестины сразу же после свадьбы? - нервно фыркнул Русаков. Сергей неопределенно передернул плечами.

- Не в том суть, какой она была, Андрюша, - подала голос Полина Никитична, - лишь бы теперь стала хорошей женой нашему Игорю. Да и поздно виноватых искать, свадьба через три дня. О том надо думать, чтобы по-людски ее справить.

- Об этом не беспокойтесь, Полина Никитична. Павел уже снял банкетный зал в ресторане "Парус". Игорь дал деньги моему помощнику по снабжению, тот закажет стол...

- А наряды свадебные у них есть, кольца обручальные?

- О чем ты талдычишь, мать? Думаешь, вчера только они сговорились? сердито глянул на жену Русаков.

Подошли к машине.

- Номер для нас забронировал? - спросил Русаков.

- Гостиница есть, Андрей Иванович, только Павел велел к нему вас везти.

- Никаких Павлов! Едем в гостиницу! - распорядился Русаков, усаживаясь на заднем сиденье "Волги".

- Где они жить собираются? - после долгого молчания осмелилась спросить Полина Никитична.

- У Кармен есть комната в заводском семейном общежитии, - машинально ответил Урманов.

- У кого, у кого? - пробасил сидевший до этого нахохлившись Русаков.

- Она что, цыганка?

- Простите, я оговорился. Это ее так подружки прозвали, на самом деле она Ирина...

- Кажется, украинка.

- Поехали к Павлу, Андрюша, - попросила мужа адмиральша, - там сразу с невесткой познакомимся.

- Нет, мать, - жестко отрезал Русаков, - не мы к ним, они к нам должны прийти.

Сергей сидел рядом с шофером, стараясь не глядеть в зеркало заднего вида, в котором видна была неподвижно застывшая, словно восковая, голова адмирала, и думал о том, насколько сродни морю характер этого человека. В хорошем настроении он благодушен и ласков, как штилевой бриз, зато, когда гневался, многие опасались попадаться ему на глаза. Чего греха таить, бывал Русаков и несправедлив в такие минуты, правда, остыв, находил в себе мужество извиниться перед напрасно обиженным. Припомнилось Урманову, как однажды и он угодил в яростную русаковскую бетономешалку...

Было это в одном из дальних походов. Головным в отряде кораблей шел эсминец "Летучий", которым тогда командовал Сергей, а возглавлял переход начальник штаба соединения капитан первого ранга Русаков. По старой морской привычке, а может, и потому, что не очень доверял молодому командиру корабля, начштаба почти круглые сутки проводил на мостике, подремывая в принесенном из кают-компании кресле. Урманова злила эта назойливая опека: он не чувствовал себя хозяином корабля даже тогда, когда слышал за спиной сладкое похрапывание Русакова.

Начштаба ушел вниз, только когда корабли легли в дрейф в точке встречи с танкером-заправщиком, который еще не подошел.

- Я сосну чуток, - сказал Русаков. - Разбудите меня перед швартовкой к заправщику.

- Есть, - буркнул Сергей, обиженный тем, что даже элементарный маневр ему придется делать под пристальным взглядом вышестоящей "няньки".

Танкер появился на горизонте буквально через несколько минут после ухода начштаба с мостика. Погода была сносной: полная видимость, почти безветренно, лишь небольшая зыбь плавно раскачивала эсминец.

"Поди, еще и разоспаться как следует не успел, - подумал Сергей о начальнике штаба. - Чего его будить? Вот подадим сходню на заправщик, тогда и скажу: "Пожалуйте, товарищ капитан первого ранга!"

Урманов перевел машинный телеграф на "малый ход", корабль вздрогнул и стал разворачиваться против ветра. Вскоре он догнал танкер, уравнял с ним ход и начал постепенно сближаться.

Сергей до сих пор не понимал, отчего допустил тогда досадный промах: то ли не вовремя дал реверс, то ли танкер неожиданно для него повернул, однако нос эсминца резко пошел в сторону танкера, со свистом лопнул надувной резиновый кранец, затрещали смятые леерные стойки.

Сергей не успел еще как следует осознать происшедшее, как сзади раздалось:

- Болван! Мальчишка! Тебе мусорной баржой командовать, а не боевым кораблем! Вон с мостика!