Один человек и один город - Вероника Евгеньевна Иванова

нужно проехать дальше? Несколько монет осталось.

– Не нужно.

И все-таки, запах от сгорающего топлива шел, хотя и едва уловимый. Когда я вдохнул уличный воздух, разница между «внутри» и «снаружи» сразу стала заметной. А ведь каких-то лет тридцать или сорок назад от машин должно было пахнуть намного хуже.

Брр! Как люди тогда вообще могли дышать полной грудью?

– Пусть мой друг посидит пока в машине, хорошо?

– Как пожелаете. Счетчик тикает.

Да уж. Тикает. А вместе с монетами заканчиваются время и уверенность.

Совокупность случившегося… Нет, назовем это «инцидентом». Как принято в высоких политических кругах. Диапазон воздействия очень широк. По всем фронтам, как говорится. Ради кого злоумышленники согласились бы объявить настоящую войну? На кого стали бы так тщательно охотиться? На меня? Глупость. Какое-то время назад, особенно до рождения кровного наследника, моя персона ещё имела бы значение, но не теперь. Цель другая. Намного более важная. А в Экваториальном Союзе нет никого и ничего значимее, чем…

Неужели сенатор?!

Сканирующая пластина замка мигнула, но не поменяла свой цвет, оставаясь безразлично-желтой. И тут перепрограммировали? Быстро же они! Вот только зачем? Чтобы не подпускать меня к сеньору Линкольну? Получается, все-таки и я представляю собой угрозу? Бред. Какие бы мысли ни посещали воспаленное воображение матушки, Джозеф – последний человек на планете, который должен опасаться чего-то с моей стороны. Или кто-то считает, что через меня можно подобраться к сенатору? Кто-то из службы безопасности, не иначе. И принимает меры, конечно же. Жаль только, что меня при этом забыли поставить в известность. И это не недоверие, это…

Бронзовое кольцо ударило по двери прежде, чем я сообразил, что именно собираюсь сделать.

Полоски света просачивались наружу из-за полуприкрытых ставен, значит, в доме кто-то присутствовал. В небольшом городском домике, предназначенном для проведения личных встреч, где я часто ночевал во время учебы, когда хотелось выспаться, а не вскакивать ни свет, ни заря, чтобы успеть добраться из имения в университет.

Второго удара не последовало, но первого вполне хватило, чтобы за дверью раздались шаги. Ясно различимые. Охрана ходит так, только если намеревается спугнуть кого-нибудь, а в данной ситуации…

– Что вам угодно?

Слова, и так не слишком охотно собравшиеся на моем языке, скатились вниз. В горло.

Он сам вышел на порог! Сенатор. Собственной персоной. И совершенно один, без кучи телохранителей со всех сторон. Я даже невольно качнулся вперед, заглядывая в дверной проем.

Никого. Совсем никого.

– Вам нехорошо, молодой человек?

Один. Ни следа охраны. Ни тени напряжения на породистом лице. Да что тут вообще творится?!

– Сеньор…

– Вам требуется помощь? Вызвать полицию?

Его глаза. Они смотрят на меня, как никогда не смотрели прежде. Внимательно. Сочувствующе. Искренне заинтересованно. Смотрят так, будто… видят меня впервые?

– Сенатор.

Хмурится. Ну конечно, в этом доме не принято называть вслух чины и звания. Это просто маленькое частное владение, в котором ведется сугубо личная жизнь.

– Эта шутка зашла слишком далеко, не находите?

– Какая ещё шутка?

Я всегда считал Джозефа хорошим актером, а его партнеры по покеру утверждают, что сенатор может быть абсолютно непроницаем, но чтобы настолько?

– Или вам показалось, что намека недостаточно?

– О чем вы говорите, молодой человек?

Старается быть терпеливым, но что-то его все-таки тревожит. Что-то там, слева, куда сенатор на долю секунды смещает взгляд.

– Я всего лишь хотел поговорить с вами. Вы могли просто отказаться, а не устраивать целый спектакль. Тогда я бы понял, что все кончено.

– Что кончено?

– Проблемы? - Спросили тихо, голосом, принадлежность которого лицу того или другого пола трудно угадать. Но тонкий аромат жасмина, долетевший вместе с вопросом…

– А ваша супруга знает, как вы проводите свободное время?

Да, сенаторы тоже умеют каменеть лицом не хуже Петера.

– Молодой человек, кем бы вы ни были, вам лучше уйти.

– Это ваше «срочное дело», да? Надеюсь, оно хотя бы вполовину красиво так же, как Элена-Луиза?

Худощавая, но все ещё сильная ладонь толкнула меня на улицу.

– Я сейчас вернусь, - пообещал сенатор неизвестной гостье, закрывая дверь за своей спиной и поворачиваясь ко мне.

Он даже рискнул выйти из дома? Значит, никакой опасности нет. И не было. Все, о чем я думал, все, что путало мои мысли за последний час, оказалось лишь дурацкой фантазией.

– Я не знаю, кто вы такой, и, честно говоря, не хочу знать. Достаточно того, что вы знаете меня, не так ли? И должны представлять себе, чем может закончиться ваш визит, если я сочту его нежелательным.

Таким я видел Джозефа крайне редко. На паре официальных встреч, разве что, когда переговоры заходили в опасное русло.

– Надеюсь, вы достаточно сообразительны, чтобы понять, о чем идет речь?

Взгляд в самую душу, что называется. Не угрожающий ни капли. И даже не предупреждающий. Так равнодушно смотрит на свою добычу змея за мгновение до броска.

– Попытки шантажа не пройдут, молодой человек. Но если вы все-таки попробуете…

Благородного и великодушного человека тоже можно разозлить. Теперь я это знаю наверняка.

– О вашем существовании никто и никогда не вспомнит.

Он показал спину, возвращаясь в дом. Показал, что не боится. По крайней мере, меня. А может и вовсе ничего не боится.

Дверной замок щелкнул, закрываясь, и пластина сканера снова засияла насмешливым болотным огоньком.

Проход закрыт.

Сбой процесса.

Обратитесь к нам позже.

Играл Джозеф или все-таки нет? Я не нашел в его взгляде узнавания. Как ни старался. Конечно, сенатор и раньше не особенно выделял меня из окружения, но что-то в светлых глазах менялось, когда они смотрели на меня. Наверное потому, что предмет, который попадал в поле их зрения, имел значение. Какое-то. Когда-то.

– Закончили свои дела, сеньор? Мне пора возвращаться в гараж.

– Да. Конечно.

– Что-то вы неважно выглядите. Здесь поблизости есть медицинский кабинет, если желаете.

И не один. Десятки. Сотни. Ещё есть больницы с палатами от скромных до фешенебельных. Но разве кто-то из тамошнего персонала станет лечить больного бесплатно?

– Не нужно.

И пойти-то некуда. Думаю, сенатор предупредил всех близких знакомых касательно меня. А «далекие» и так не пустили бы на порог. Особенно в компании с другом, выглядящим, как головешка.

– Ну так я свободен или нет?

– У меня больше не осталось денег, если ты об этом.

– Я так и понял, сеньор.

Он помог мне выгрузить Хэнка на свежий воздух и звонко хлопнул дверью машины.

– Счастливо оставаться!

Прости меня, Господи, ибо я… Полный и безнадежный дурак. Ну как раньше было об этом не подумать?!

– Эй!

– Ещё что-то, сеньор?

Вот я бы