Доспехи бога - Вершинин Лев Рэмович

Я подсел к пульту, врубил подсветку и дал сигнал орбиталу.

Панель засветилась перламутром.

– Подготовка к связи, – сообщил комп.

Хорошо. Теперь самое время подумать. Ситуация осложнилась, и Маэстро следует узнать об этом как можно скорее…

Итак.

«Айвенго», несомненно, изъят туземцами.

Здешние места хотя и диковаты, а все же не самая глухомань; тропки протоптаны, так что люди сюда нет-нет да добираются. Деревенщина – на предмет дров, ягод, дикого меда и прочих даров природы, знать – в поисках непуганого зверья. Не следует, кстати, забывать и об антисоциальных элементах, которым чаща – дом родной. Вот кого-то из них и угораздило напороться в лесной глуши на бесхозного покойничка в доспехах, коего по обычаям Брдоквы следовало бы пристойно похоронить, предварительно, разумеется, обчистив.

Я попытался представить себе процесс сдирания несъемных доспехов, а вслед за тем – визг увидевших то, что под латами.

И хмыкнул.

…Панель налилась голубизной.

– Проверка связи, – мурлыкнул комп. – Двухминутная готовность.

Прекрасно. Больше двух минут и не надо.

…Не так это было, совсем не так.

Кем бы ни числился в здешней табели о рангах злосчастный туземец, он, конечно, узнал мертвеца. По латам, по гербу, по шлему с короной из колосьев, в конце концов. А опознав, наверняка подумал: может ли быть мертвым тот, кто самим Вечным приговорен к бессмертию? И сам себе ответил: нет, нет и нет… а ежели так, значит, дело крепко припахивает нечистой силой. Никак иначе; до хоть какого-то намека на вольнодумие Брдоква дорастет века через два с половиной, если не три.

Вот и прикинем: как поступил бы дремучий швабский угольщик или даже – зачем мелочиться? – утонченный маркиз из Тосканы, повстречав где-то на вырубке нечто безгласно-недвижимое, прикинутое, скажем, под архангела Гавриила? Первым долгом перекрестились бы. Поскольку тут явно налицо либо козни Лукавого, либо происки слуг его. Потом – со всех ног в родную деревню, к патеру. Или – галопом в замок, к личному духовнику. Бить челом об избавлении от напасти. А после процедуры заклятия демона именем божиим адово отродье на веревках дотащили бы до глубокой-глубокой ямы, зарыли бы, притоптали и забили в могилу осиновый кол.

Так что, по большому счету, миссию мою можно считать выполненной, хотя и не без помощи аборигенов. «Айвенго» сгинул полностью и окончательно, в этом можно не сомневаться. Мне остается только выпустить на волю исправную копию, доложить шефу – и отправляться восвояси.

– Связь установлена, – сказал комп.

Панель на пульте светилась глубоким изумрудом спокойного моря, затем сквозь изумруд побежали золотистые узоры и символы: орбитал подтверждал готовность к приему и ретрансляции доклада.

Двадцать минут спустя я перевел машину в режим приема и в изнеможении откинулся на спинку кресла. Голова раскалывалась, грохот незримого колокола огненными щипцами впивался в затылок.

Я закрыл глаза, расслабился, уговаривая боль смиловаться. Боль упрямилась, капризничала, но все же понемножку уступала; самое главное сейчас было не спугнуть ее, не поспешить, но мне и некуда было спешить: до утра ответа все равно не будет.

Я тонко льстил, боль милостиво прислушивалась, а потом… потом мне стало не до нее, потому что панель связи внезапно вновь налилась зеленью.

– Экстренная связь! – громче обычного проинформировал комп.

И я оторопел.

Канал-экстра – редко применяемое, безумно дорогое удовольствие; используется лишь тогда, когда срочность превышает все иные соображения.

«Объект – уничтожить. Срок – три месяца. Полномочия – не ограничены. Удачи!»

Да, в кризисные моменты Маэстро умеет быть лаконичным.

И он прав. Витая в высших сферах, шеф помнит то, о чем я позволил себе напрочь забыть. Как только информация о Брдокве будет оглашена, объединенная комиссия держав прочешет несчастную планету мелким гребнем, с использованием всех достижений цивилизации. Да, конечно, вероятность обнаружения останков кибера минимальна, но практика показывает: должно исходить из худшего, ибо даже бутерброд любит падать маслом вниз, а последствия прокола с проектом «Айвенго» могут быть непредсказуемы не только для Департамента, но и для всей Федерации.

М-да. Командировочка типа «туда-сюда» обернулась тем, хуже чего и представить нельзя – глубоким поиском с совершенно непредсказуемыми последствиями и без всякой надежды на компенсацию семье в случае чего, ибо, согласно документам, я мирно скончаюсь в стационаре…

Стоп. Без паники. Три месяца вполне достаточный срок, если не проматывать время без пользы, чего я вовсе не собираюсь делать.

Прежде всего необходимо идти на контакт с аборигенами. Люди везде люди, подобные новости обсасываются подолгу и со вкусом, в курных избах, монашеских кельях и в замковых покоях. Семь лет – не срок для такой роскошной легенды. Главное – работать тихо, без спешки и нажима, не пугая народ. Кто-то обязательно что-то вспомнит, а кто-то к кому-то направит, а там, глядишь, и припомнится, где та безымянная могилка. Будь в кармане побольше деньжат, дело бы вообще галопом помчалось. Увы. Никто ж не ждал такого поворота, вот соломки и не подстелили. А дюжина местных сребреников из аварийного фонда, прямо скажем, не приваловские миллионы: хватит на месяц шика или на два разумной экономии, но никак не на работу с агентурой. А хитрых приборчиков, чтобы из дерьма дукаты чеканить, у нас нет. И не было никогда, разве что в экспедиционных отчетах «институтской» эпохи.

– Олла, – прошелестело в углу. – Олла-олла-олла…

Гостья проснулась, и в глазах ее уже не было пустоты, было только огромное изумление – и совсем немножко опаски. Когда я приблизился, она не стала отодвигаться, наоборот, доверчиво подалась вперед. Я подсел на краешек лежанки и очень тихо, вкрадчиво попытался расспросить ее, но, кроме тихого «Олла-олла», ничего не добился. Говорить она не хотела. Скорее даже не могла. Забыла все, и речь тоже. Бывает такое после шока. Будь найденыш земным, я попробовал бы гипноз. Но с инопланетянами такие штуки опасны, кто знает, какая у них психика…

– Олла-олла-олла… – негромко, монотонно.

– Сейчас, малышка, сейчас… вот только…

– Олла, олла!.. – уже с обидой.

Ладно, подождет личная почта, никуда не денется.

– Есть хочешь?

– Олла-олла…

– Где твой дом?

– Олла-олла…

Бессмысленное, ни на одном из местных наречий ничего не значащее слово.

Быть может, имя?

– Олла? – спросил я, легонько коснувшись пальцем ее ключицы.

Золотое облако волос качнулось мне навстречу.

– Олла! Олла!

Что ж, пусть будет имя.

– Ну, Олла так Олла, – согласился я. – А сейчас ужинать будем.

Нет худа без добра, думал я, выкладывая на стол припасы. Девчушку наверняка уже разыскивают по всей округе. Родители одинаковы везде, что на Земле, что на Брдокве, и я, добрый лекарь Ирруах, с превеликим удовольствием окажу им такую услугу, как возвращение дочки. Пожалуй, я даже не стану брать вознаграждения, хотя, судя по пушистости голубых лохмотьев, благодарность может выразиться в весьма кругленькой сумме. Я дворянин, черт возьми! – и ничто не заставит меня взять жалкие деньги за благородный поступок. Раз уж мне придется здесь подзадержаться, не худо позаботиться о пристанище, а папенька, надо думать, не откажет в гостеприимстве бескорыстному чудаку-дворянину, хоть и унизившему свой герб трудом за плату…

Потом мы сидели и ужинали.

Закат был холодный, лиловый, нервный какой-то. За окном прыгали тени. Лицо Оллы казалось землистым: уже включился светильник, сработанный под местный гнилушечник, – кабина модуля, с учетом местного колорита, оформлена под сторожку лесничего, а откуда там взяться свече? Где-то очень далеко, в той стороне, где начиналась степь, тоненько взвыли волки, но близкое шуршание вечернего леса было спокойным, убаюкивающим. Олла, презабавная в моем запасном свитере, свисающем гораздо ниже коленок, ела жадно, но как-то очень красиво, воспитанно, понемножку откусывая от бутерброда и весьма сноровисто орудуя вилкой. Папенька, видать, дворянин, и притом не из последних: вилка здесь пока еще диковинка, захудалым такое не по карману, да и не по чину. Тем лучше.