Вернуть престол - Денис Старый

нашлись.

— Государь, нешто мы дети несмышленые, кабы лезть в волчью пасть? Подойдем ближе, да и поглядим, что, да как, — Басманов усмехнулся.

Так и сталось. Я пока не особо спорил, смотрел, да привечал. Уж сильно специфичная подготовка у здешних бойцов, не всегда для меня логичное обоснование поступков. Нужно понять этих людей, если собираюсь быть с ними.

Перехода обратно не предвидится. Я сопоставил, вспомнил все те обстоятельства, после которых очутился тут, в этом времени. Медицинский бокс, олигарх Петров в виде сушеной египетской мумии, датчики на конечностях этой мумии. Я трогаю то, что было ранее рукой. Некий импульс, взрыв… я тут.

Если следовать логике, то какие условия должны быть, чтобы я попал обратно? Первое, это некая аппаратура, что была прикреплена к Петрову. И это первое уже становится непреодолимым фактом. Но есть и второе — мое тело, скорее всего, погибло. И я, допустим, получаю возможность переместиться во времени, то в чье тело? Так или иначе, но обратной дороги нет. Значит вперед.

— Емельян, ты подумал? — я уличил момент и спросил у сподвижника Басманова.

— Государь, у меня может не получится, — сомневался Емеля.

Вот боец, как боец, вроде бы и смышленый и следопыт, каких поискать нужно, по крайней мере, в будущем. Но, как появляется дело с запашком авантюризма, так страха полные шаровары.

С самого начала нашего путешествия, после того злополучного разговора, когда Басманов показал, за что и почему он служил тому, в тело которого я проник, у меня началась работа. Я высматривал людей, которые не слишком — то и умели скрывать свои эмоции и отношения. Искал того, кто может быть полезным именно мне.

Емельян был недооцененным. Он выполнял большую часть работы, он занимался и обустройством наших стоянок и стоял в дозоре в волчье время, причем постоянно, на рассвете, когда более всего хочется спать. Он и дозорный, всегда гоняет вперед и выбирает лучшие пути, более остальных работает по расчистке леса и прочее, прочее.

Начал искать к нему подход, определил его слабость. И, как чаще всего бывает с сильными мужиками, главной Ахиллесовой пятой у Емельяна была женщина, девушка. Он был холопом и не так чтобы давно стал боевым, вопреки обычному пути к этому статусу. И Басманов не разрешает жениться. Я же обещал, что Емельян перейдет ко мне в рынды. И только после мне стало понятно, что царские рынды — это так же статус и никого лишнего там быть не может. Емельян не мог стать моим телохранителем, если не ломать систему. Ничего, не он первый, не он последний, кто будет обманут.

Мне нужно было знать, действительно ли есть некие письма, что могут мне изрядно нагадить, если, да, то где они находятся. Пока все. Больше загружать парня я не собирался. К делу вербовки нужно подходить аккуратно, чтобы не спугнуть клиента. Я так думал, до того ни разу не вербовав людей, у меня были иные задачи и специализация.

Уже после я собирался что-нибудь, да сделать. Хоть бы и спалить дом, в котором спрятан компромат на меня.

— Ты же любишь Марфу? Ну так иди к своей цели. А от меня царский подарок на свадьбу, — я улыбнулся, демонстрируя максимальное участие в жизни парня.

— Добро, государь, — в очередной раз согласился Емельян.

Да, ненадежный у меня агент, но что изменится, если Басманов поймет, что Емеля работает на меня? Уверен, что ровным счетом, ничего. Парня жалко. Но я же собираюсь быть государем, тогда крови на мне окажется много, чувство жалости нужно заменить на царскую милость. Я разделяю эти понятия. Милость она даруется сильным, жалость демонстрирует слабость человека, наделенного властью.

— Емеля, в дозор! — зычно прокричал Басманов.

Вот такая, блин, конспирация и режим тишины.

— Слушай, Петр, а отчего мы не дождались в каком месте тот стрелецкий полк, что должен был выступить на Тулу? — спросил я.

Этот вопрос уже давно витал на просторах моего сознания. Ранее я думал, что за нами могут отправить тысячи людей в погоню и тогда один стрелецкий полк мог не сдюжить напора. Но, как оказалось позже, из долгих разговоров, отправить стрельцов в поход было столь муторным и нелегким делом, что вряд ли это было возможно сделать быстрее, чем за три дня. Собери всех стрельцов, да чтобы они все свои дела побросали, ибо занятые люди, — ремеслом, или торговлей занимаются, после исполчи их, проверь, оснасти недостающим.

По словам же Басманова, его полк, что Лжедмитрий дал ему в особое командование, был ранее приведен в боевое состояние. Я, то есть Димитрий Иоаннович, скорее всего, собирался надрать задницу другому самозванцу — Петру Федоровичу, потому и готовил небольшой поход, или подкрепление к тому, что уже отправлено на усмирение казаков.

Из послезнания я помнил о таком персонаже. Илья Муромец, так его зовут вроде бы, или как-то имя «Илья» видоизменено? Не столь важно. Там еще с юга за бунтарскими казаками этого Муромца должен гонятся Шереметев. К нему собирались отправить стрелецкий полк. Только какой Шереметев?

— В селе конных и оружных нет, — сообщил Емельян через часа полтора нашего сидения на опушке леса, у деревенских полей.

Как же все убого! Полуземлянки, соломенные крыши, которые, казалось, сильный ветер должен разметать с первого дуновения. Окна? Нет, о таком не слышали. Я силился увидеть какие бычьи пузыри, или еще что-то, что по моему мнению должно заменять стекло, но не увидел. Вот нечто, что я бы назвал ставнями, в домах было. Тонкие плетни, минимум хозяйственных построек, ни одного животного не было видно, при том, что солнце, наконец, показалось. Животных же нужно на выпас отправлять? А, нет, вон вдали две… Это коровы? Похожи на пони.

Слава нашим предкам, которые из такого вот, с позволения сказать, хозяйства и сами выживали и еще взрастили великую державу, империю. И я так, после увиденного, искренне считаю, без малейшей толики сарказма.

— Чего ждем? Пошли! — сказал я и первым повел своего коня за уздцы в сторону деревни.

— Государь! Не гоже тебе… — попытался меня одернуть Басманов.

— А ты, воевода, станешь мне указывать? — нарочито громко, чтобы слышали все люди Петра Федоровича, говорил я.

Вот она, деревня, какие-то люди. Здесь я, со своим сундучком с монетами, смогу найти хоть какой-нибудь кров. Думаю, один золотой — это, почитай, стоимость всей деревни, а, может и более того. Потому я мог идти и на обострение, если увижу, что смогу упокоить всех, вместе с Басмановым. Два заряженных пистоля, из которых, правда, я никогда не стрелял, но с теорией был уже ознакомлен,