Знамение - Алексей Макеев

– Ну я вас ща!.. – хрипло заорал Прошка, вскинув увесистый кулак, но в тот же миг, получив жестокий удар ногой в солнечное сплетение, вылетел за порог и повалился на пол, не в силах издать даже стона.

Его обидчик спокойно, можно сказать, величественно вышел следом и, стоя в дверях комнаты Гульбиных, молча наблюдал за ним.

– Ах ты па…падло! – Кое-как продышавшись, Прошка с трудом поднялся на ноги. – Да я тебя, козел, сейчас по стенке размажу!!!

Но и вторая его атака закончилась падением. Только еще более болезненным. Встретив его прямым ударом правой под сердце, Стас перехватил левой руку Мохначева, наносящую удар, и, заломив ее за спину, добавил ребром ладони по почкам. Теперь Прошке было не до угроз. Ощущение тяжкого сердечного спазма и мучительной почечной колики, на фоне острой боли в шее, зажатой сильными, словно железными руками, лишило его всякой охоты бузить и махать кулаками. Он вдруг испытал настоящий ужас, поскольку понял, что этот незнакомец в своей ярости беспощаден. Он вдруг осознал, что стоит ему неудачно дернуться, как шея может пострадать самым роковым образом.

– Пу…пусти, дышать нечем… – захрипел он, боясь шелохнуться.

– Ой, боже, что делается! – в конце коридора заголосила Лимонка. – Люди! Люди! Убивают!..

– Эй ты, а ну-ка заткнись! – строго потребовал Крячко. – А то кабы я по-настоящему не осерчал…

– Уйди, уйди, дура! – отчаянно прохрипел Прошка. – Мужик, прости! Все, сдаюсь! Сдаюсь…

Отпустив Мохначева, который поднялся с еще большей натугой, чем это было в первый раз, Станислав негромко, но строго предупредил:

– Если от соседей будет хоть одна жалоба на то, что кого-то тут обижаешь, я тебя убивать не стану. Я твои грабли так переломаю, что потом ширинку нечем будет застегнуть. Ты это хорошо запомнил?

– Да, да! Я все понял, понял!.. – закивал Прошка, спешно ковыляя к своей двери.

Стас вышел на улицу и созвонился с Гуровым. Тот уже въезжал в пригород все на той же «пятерке», выделенной райотделом. Приятели договорились встретиться в вокзальном ресторане, где заодно решили и подкрепиться. Когда такси затормозило на площади перед автовокзалом, Стас увидел Льва, стоящего у центрального входа. Гуров с кем-то говорил по сотовому. Крячко подошел к приятелю.

Лев спрятал телефон в карман и коротко пояснил:

– Петр звонил… Ну сказал ему, что тут у нас. А твои вещи где? – спросил он, увидев, что Стас подошел налегке.

– В камере хранения оставил. – Крячко пренебрежительно махнул рукой. – На хрен с собой эту бандуру таскать? Ну что, двигаем в ресторан?

Заняв место за столиком и сделав официанту заказ, опера, чтобы не привлекать лишнего внимания, говорили о своих делах вполголоса. Стас рассказал о своих разъездах к родственникам Хомякова. Гурова очень заинтересовал загадочный персонаж коллективного снимка на похоронах, место жительства которого осталось неизвестным. Шанс его разыскать мог появиться не ранее чем завтра, когда вернется из рейса железнодорожник.

– И что же у нас тогда на сегодня? – уминая недурно приготовленный эскалоп, задумчиво вопросил Стас.

– Я думаю разыскать место расположения этой местной «Хитровки», – сказал Гуров, с не меньшим аппетитом работая челюстями. – Конечно, сегодня там я уже вряд ли кого застану – время третий час. Но изучить на месте ее географию было бы полезно. Потом думаю заехать в областное управление и взять там всю возможную информацию по Джеку, Чабану и им подобным. Вдруг какая зацепка? А ты бы вот проехал по вузам, побеседовал с кадровиками. Может, что-то об этом Геннадии-Григории узнать и удастся?

– Добро, – охотно согласился Крячко, прикинув, что до отхода автобуса на Жуково с этим справиться он вполне успеет.

– А ты где думаешь остановиться на ночлег?

– Та-а-ак… – неопределенно протянул Стас.

Лев понимающе закивал головой:

– Судя по постановке вопроса, с ночлегом ты уже определился. Я не ошибаюсь? Кто она и где?

– Кассирша автостанции в Жукове, – пригнувшись к столу, таинственным шепотом сообщил Станислав.

– Где?! В Жукове? Это ты сегодня вечером поедешь туда? Понятно… Ну, Стас!.. Ну, донжуан-налетчик!.. Когда ты только их, бедных, охмурять успеваешь?

– Ну ты скажешь – охмурять! Между прочим, она на меня первая обратила внимание. Так что тут еще надо подумать, кто кого охмуряет… Но вообще-то, скажу я тебе, это такая – ммм – прелесть!.. От одной ее улыбки можно опьянеть.

– Надеюсь, похмелье не будет затяжным и болезненным… – снисходительно заметил Гуров.

Приятели покончили с обедом и снова вышли на площадь. Договорившись завтра утром встретиться у ворот Просвирного рынка, который официально назывался «Центральный», опера отправились каждый в своем направлении. Лев взял такси и поехал к местной «Хитровке», которая была в районе города, неофициально именовавшемся Сапожным Бугром и исстари пользовавшемся дурной славой. Стас направился к медицинскому институту, находившемуся всего в двух кварталах ходьбы.

Хотя время приближалось уже к трем, на территории института было довольно людно. То здесь, то там курсировали стайки студентов, вернее, студенток, поскольку представители сильного пола здесь пребывали в явном меньшинстве. От обилия белых халатов рябило в глазах. Но еще больше бросалось в глаза обилие молодых красивых девушек. Плотность женской красоты на квадратный метр территории превышала все мыслимые параметры. Впечатлительный Стас шел по аллейкам между старинными корпусами вычурной фигурной постройки, с лепниной и колоннами, и буквально не чуял под собою ног от переполнявших его эмоций.

Впрочем, справедливости ради стоило бы отметить, что и его перемещение по территории института отслеживалось немалым числом любопытных женских глаз… Найдя кадровую службу, которую возглавлял типичный отставник с хорошей армейской выправкой, Крячко изложил ему причины своего визита. Тот, вооружившись сильной лупой, долго всматривался в фотоснимок, то приближая, то отдаляя его от лица.

– Скажите, а примерно в какие годы этот человек мог здесь работать? – спросил он, положив фотографии на стол.

– Вот чего не знаю, того не знаю… – Станислав развел руками. – Но думаю, он мог здесь работать не более чем двадцать лет назад.

– О-о-о! – Кадровик деликатно рассмеялся. – Тогда мне трудно вам помочь – я здесь работаю всего восемь лет, а мои сотрудницы – и того меньше. Даниил Афанасьевич! – неожиданно окликнул он промелькнувшего за дверью в коридоре крупного седобородого мужчину с тростью. – Вас можно на минуту? Профессор Новокрещенов… – добавил он вполголоса.

Профессор неспешно зашел в кабинет кадровика и степенно поздоровался.

– Даниил Афанасьевич, вы не могли бы нам помочь? – Выйдя навстречу профессору, кадровик уважительно ответил на приветствие. – Вот товарищ из Москвы, из Главного управления угрозыска. Он ищет человека, заснятого вот на этой фотографии. Вы не припомните, этот гражданин у нас в институте никогда не работал?

– Ну-ка, ну-ка. – Профессор внимательно изучил снимок и, вернув его Крячко, задумчиво наморщил лоб. – Нет, этот человек у нас никогда не работал. Могу ручаться – память у меня пока еще хорошая.

Стас распростился с профессором и кадровиком и, напоследок выяснив, какие еще есть вузы в городе, поехал на такси в сторону технического университета. Помимо медицинского и технического, в городе были еще педагогический и сельскохозяйственный вузы. Но когда от своих собеседников в мединституте он узнал, что в техническом университете есть факультет, занимающийся подготовкой горных специалистов, в учебную программу которых входит и изучение минералогии, он тут же решил ехать именно туда.

На сей раз удача ему улыбалась, можно сказать, приятельски. Кадровик технического «универа» сразу же узнал на фотоснимке бывшего аспиранта, лет семь назад уволенного с работы за темные делишки. Аспирант Роман Флюгин (а вовсе не Геннадий и не Григорий) в университете не столько двигал науку и не столько занимался подготовкой молодых кадров, сколько норовил провернуть сделки сомнительного свойства. Денежные поборы со студентов и приторговывание бэушной электроникой неизвестного происхождения были еще не самыми серьезными из его грешков. Гром грянул, когда обнаружилось, что Флюгин продает на сторону похищенные в лабораториях вуза дефицитные химреактивы. В том числе и особо опасного свойства.

Проданная Флюгиным ампула с порошком ядовитейшего металла таллия сотруднику угрозыска, который выдавал себя за представителя криминальной группировки, стала поводом к судебному разбирательству. Флюгин вылетел с работы и получил срок, правда условный. Случилось это около семи лет назад.

– Этот тип у меня с самого начала вызывал сильные подозрения, – рассказывал Станиславу декан горного факультета, с которым Крячко встретился сразу же после визита к кадровикам. – Я тогда был замдекана и не раз убеждал руководство в том, что это не наш человек, что он тут не ради науки… Но меня не хотели слышать. Почему? Сей «молодой да ранний» был весьма сведущ в вопросах коммерции, да и не только… Он мог раздобыть что-то дефицитное, мог содействовать удачному обмену или размену жилплощади… Контакты в теневых структурах у него были обширные… Его услугами пользовались не только рядовые преподаватели, но и руководство ректората. Он, кстати, пытался пролезть и на наш, экспериментальный факультет космической геологии. Но я, как его организатор, сумел найти способ не дать этому пройдохе пробраться и к небесным светилам… – Качая головой, декан устало рассмеялся.