Хрусталь и стекло - Татьяна Ренсинк

Кэтрин договорить, но милый прервал речь сладким поцелуем в губы:

- Никогда... Я останусь лучше один. Вот, не успел тебе в день Валентина исполнить песню. Уезжали тогда в Венецию, но...

Он поднялся с постели и, взяв стоящую в углу гитару, сел рядом. Проиграв несколько нежных аккордов, Алекс взглянул проникновенно на любимую. Приятные мурашки пробежали по её телу и от этого взгляда, и от голоса, каким он запел свою новую и вновь невероятно красивую песню. Песню, которая вновь была посвящена ей...

Да, солнца луч ласкает нас,

А ветра касание — нежно-нежно.

Да, они ключ любви подарили нам,

И мы в объятиях счастья неизбежно.

Когда душа проснулась вдруг от света,

Света любви, которым так богата планета;

Света добра, радости смеха, поцелуев,

Мы знаем — нет прекрасней любви кружев.

Да, сегодня, в этот день любви,

С тобой мы вспомним, что уже прошли.

А после — в нежных танцах до зари —

Отпразднуем... Молю, вечно живи!

Когда душа проснулась вдруг от света,

Света любви, которым так богата планета;

Света добра, радости смеха, поцелуев,

Мы знаем — нет прекрасней любви кружев.

Души наслаждались от звучавшей песни. Слушая исполнение Алекса для Кэтрин, Эльвира и Густав находились внизу, в гостиной. Они молча сидели друг перед другом за столиком и невольно улыбались. Чай стоял перед ними с угощениями. За окном уже было темно, но здесь, в этом замке, где находились, было светло не только от освещения хрустальных люстр, в которых играли огни множества свечей... Души пели. Души сияли. Радость переполняла...

- У них всё будет чудесно, - молвил наконец-то Густав, когда песня затихла.

Только тиканье часов у стены и было слышно.

- Я верю, - улыбнулась Эльвира.

- А второй, или даже первый, Ваш сын приносит столько же переживаний? - поинтересовался Густав, а в голосе была уловима дрожь волнения.

Эльвира выдержала паузу. Она тяжело вздохнула и отошла к окну. Оно было закрыто, словно её душа. Густав наблюдал за нею, а странное чувство тревожило, пока нежный голос собеседницы не прозвучал:

- Может даже больше, чем Алекс сейчас. Мой Грегор в плавании вновь. Со своей супругой. Вы знаете, что у них уже два сына и может третий скоро будет? - повернулась она с улыбкой. - Я так часто с ними. Играем вместе, гуляем, учимся. Они замечательные!

- Верю, - улыбнулся с восхищением Густав. - Даже завидую Вам. У Вас есть дети и внуки. Вы выглядите счастливой с ними.

- Не в детях ли счастье? - встретил он снова улыбку Эльвиры.

Подойдя ближе, Густав сложил руки за спину, чтобы спрятать желание прикоснуться к её плечам:

- Вы... Вы должны думать и о себе. Дети уже имеют свои семьи, своих детей. Муж Ваш в ином мире, скажем так. Зная, каков он был, я жалею лишь об одном... Что он не ушёл туда раньше, чем мы встретились.

- Вы, оказывается, опасный человек, - прищурилась шутливо Эльвира.

Густав невольно и кратко засмеялся, но снова смотрел более серьёзно. Он выдержал паузу, выискивая подходящие слова, чтобы не спугнуть ненароком или не обидеть как, и сказал:

- Я осмелюсь сказать, что Ваш сын Грегор куда опаснее. Он ведь корсар, не так ли? Вантала?

- Я горжусь им. Он многого добился, руководит кораблём и таким количеством людей, - с восхищением о сыне ответила она. - И кличка его, Вантала, мне по душе. Она означает Одиночка. Он уже не один, но... Мы все всё равно одиноки, если посмотреть иначе. Мы пришли в мир одни и уйдём одни. Без детей или кого родного. Без вещей...

- Но желательно с чувством удовлетворения,... счастья, - сглотнул Густав.

- Вы обрели это счастье? - поинтересовалась Эльвира, тоже став более серьёзной и пытающейся скрыть подступившее волнение.

Их взгляды не отрывались... Почему-то обоим было трудно прервать ту создавшуюся невидимую, но будто очень нужную нить. Видны были во взглядах и дрожь, и грусть, и трепет. Но не тот трепет, что был бы, если бы были молодыми и желающими познать те самые сокровенные чувства, к которым бы рвалась душа. Однако оба поймали себя на мысли, что хотелось бы вернуться в то канувшее время и... встретиться там...

- Я не имел возможности обрести то счастье, о котором говорим, - наконец-то тихо произнёс Густав. - И Вы, кажется, тоже его ещё не обрели. Нет, - мотал он головой, свято в то веря. - Не с тем мужем, какого имели.

- А теперь возраст не позволит, - хотела через улыбку ещё что-то сказать Эльвира, как крик Алекса заставил выбежать из гостиной:

- Врача! Роды! Скорее!

- Роды?! - переглянулись Эльвира и Густав, одарив при том друг друга улыбкой радости...

Глава 19

Позолота рамок висевших на стенах картин нежно отражала свет горевших в королевской спальне свечей. Подсвечники стояли на комодах, на будуарном столике или ночном,... а то - на столике у окна. Там же рядом было и два мягких кресла с гобеленовой обивкой, на которой вышиты замысловатые узоры и различные птицы.

Только взгляд вошедшего сюда этим вечером Криса сначала остановился на другом... Здесь, в его с супругой комнате, любимая лежала на боку на постели и что-то разглядывала в своих руках. Она была ещё одета в будничное платье, не менее роскошное, чем всё вокруг. Она увлеклась и не услышала приход мужа.

Крис с наслаждением улыбался, задержавшись у