Странность - Нейтан Баллингруд

издала какой-то негромкий звук, потому что из коридора донесся голос Ватсона:

– С вами все в порядке, мисс Крисп? Я думал, вы заснули.

– Так и было, – сказала я. И продолжила смотреть в иллюминатор. Внутри у меня что-то трепыхалось и прыгало. Я слышала, как в голове пульсирует кровь.

Огонек снова зажегся, и теперь, когда я этого ждала, я узнала в нем фонарь, хотя трудно было понять, где именно он находится. Недалеко. Он горел две или три секунды, а потом снова погас.

– Там кто-то есть, Ватсон.

– Должно быть, это мистер Райли.

– Нет. Он подает сигналы из пустыни.

Мне хотелось сказать что-то еще – но что? Что на нас готовятся напасть культисты? Что мы должны уходить с корабля? Что мы должны позвать шерифа, который в эту самую секунду, возможно, стоял в зале «Матушки Земли», решая судьбу моего отца? Но прежде, чем я смогла хоть что-то выговорить, из-под блюдца, почти из-под того самого места, где я стояла, показался Джо Райли и напугал меня так сильно, что я вскрикнула и отскочила. Он меня не услышал. Он отошел от блюдца на несколько футов и остановился; в левой руке у него висел фонарь, закрытый и темный. Джо поднял его и открыл заслонку, направив луч света прочь от города, к кратеру. Через несколько секунд он снова его закрыл и поставил у ног.

– Мисс Крисп?

– Заткнись, Ватсон.

Наконец я заметила в пустыне движение. Показались двое людей. Они стянули с лиц обогревающие маски, и я их разглядела. И зажала рот рукой. Моя кожа покрылась мурашками от страха.

Это был Сайлас со своей спутницей – той, которую, если верить Бренде, звали Салли Милквуд. Он с непринужденной самоуверенностью подошел к Джо Райли и пожал ему руку. Салли остановилась в нескольких шагах позади, скрестив руки на груди; ее взгляд прошелся по высившемуся над ними блюдцу и – я готова была в этом поклясться – по моему лицу, побледневшему и холодному, как могильная плита.

Слишком перепуганная, чтобы сбежать, я спряталась в глубине корабля. Улеглась на одну из детских коек в каюте холодных пастельных тонов, где на стене был нарисован яркий пейзаж с идеализированной марсианской фермой, за которой уходили в небо грандиозные шпили Нью-Галвестона. Это был город мечты, город серебряных башен и летающих машин, совсем не похожий на тот маленький, неказистый городишко, который я знала. Ватсона я оставила у двери.

– Никого не впускай, – приказала я.

– Я защищу вас, мисс Крисп.

Я поверила ему.

Рампа опустилась в бледно-розовый утренний свет. Сначала я отправила вниз Ватсона. Он осмотрел площадку и заверил меня, что она пуста. Я медленно спустилась, не сводя глаз с хижины Джо Райли. Занавески в ней были задернуты, дверь заперта. Ее окружал почти абсолютный покой; даже ветер не шумел. Единственные звуки доносились со стороны Нью-Галвестона, собиравшегося с силами для рабочего дня: лязг старых Автоматов, приступающих к делу, ржание лошадей, тихий шум человеческой деятельности. Но хижина и пустынный простор за ней могли с тем же успехом быть нарисованными – такими они казались безжизненными.

Мне хотелось только одного – вернуться домой к папе. Мир кренился, все соскальзывало с места. Я должна была вернуться домой и защитить то, что у меня осталось, пока еще могла его узнать.

Мы успели пройти всего несколько ярдов по направлению к городу – топот Ватсона перемалывал ровную тишину, точно камнедробилка, – когда у меня за спиной раздался крик Джо Райли.

– Анабель! Постой!

– Быстрее, Ватсон.

– Подожди минутку! Мне нужно с тобой поговорить!

Я остановилась, сама того не желая, и обернулась. Джо выскочил из хижины и несся к нам в своем обычном расхристанном виде – волосы встрепаны, грязная одежда измята. Его рубашка была расстегнута – постыдное пренебрежение приличиями. Из-за этого я возненавидела его еще сильнее, если это вообще было возможно. В нем не было ничего хорошего или заслуживающего уважения. Теперь я боялась его, теперь я ожидала, что из-за двери за его спиной вот-вот покажется Сайлас Мундт или Салли Милквуд, и от этого во мне разгорелась убийственная злоба.

Я завопила на него: бессловесная, беспомощная пуля ненависти. Это был бессильный звук. Однажды, поклялась я себе, я научусь придавать своей ненависти силу.

Но Джо, похоже, был потрясен. Он остановился, приподнял руки с открытыми ладонями: жест мира.

– Эй, девочка, что за черт в тебя вселился?

– Не подходи!

– Ладно, ладно. – Он все еще был достаточно далеко, чтобы нам приходилось повышать голос для разговора, и меня это вполне устраивало. Джо вытянул руку, словно успокаивал перепуганную лошадь:

– Мне нужно тебе кое-что рассказать, прежде чем ты вернешься в город.

– Мне не о чем с тобой говорить. Я видела, с кем ты встречался прошлой ночью. Я все видела. Я скажу шерифу, с кем ты связался. Лучше подумай, что ты скажешь ему.

Это его заткнуло. Он уронил руку и уставился на меня так, словно я только что всадила пулю ему в живот. Словно он не мог поверить в то, какое бедствие его постигло. Я напряглась, готовясь к тому, что он может сделать. Рядом со мной гудел Ватсон, истолковывая происходящее тем непознаваемым способом, каким это делали Автоматы. Он не был рассчитан на какие бы то ни было конфронтации, поэтому я не знала, как он отреагирует, если мистер Райли прибегнет к насилию. Но его весомое присутствие все равно придавало мне уверенности.

– Анабель, – сказал наконец Джо Райли. – Послушай меня. Не делай этого.

– Ты отправишься в тюрьму, Джо Райли, – пообещала я ему, ощущая в себе опасную, пьянящую власть. – А сразу после этого, подозреваю, в ад.

Он упал на колени. Я помню это очень ярко – даже ярче, чем ограбление, с которого все началось. Я чувствовала, как в моем сердце поднимается холодная, кровавая радость. В глубине души я ожидала, что он рухнет ничком. Вместо этого Джо сел, уронив руки по бокам, и воззрился на меня в потрясенном молчании. Его лицо было открытым, раненым, беззащитным и выражало готовность услышать приговор мира.

Я намеревалась сделать так, чтобы Джо его услышал.

Я направилась обратно к «Матушке Земле». Я пыталась оставаться незамеченной, зная, что уроки уже начались, и не желая выслушивать выговор за прогул. Но все равно я чувствовала, что притягиваю взгляды. Болтавшая у дороги парочка даже прервала свой разговор и проводила меня глазами; их лица были пусты и невыразительны. Я торопливо прошла мимо. Мистер Шенк стоял на пороге своей мастерской. Он тоже пялился на меня, засунув