Путешествие по Востоку и Святой Земле в свите великого князя Николая Николаевича в 1872 году - Дмитрий Скалон

Выпив кофе и расплатившись за него медною монетой, мы пошли с Бергом по набережной, обстроенной маленькими пристанями и узкими домами в два или три этажа, которые были сложены из гранита и розоватого песчаника. Мостовая выложена булыжником, как в Смирне. Пройдя всю набережную, мы завернули, скорее, в коридор, чем в улицу и, крутясь по всевозможным закоулкам, вышли у рынка на открытую эспланаду пред крепостью. Местами дома обращены в груды камней, на которых гнездятся деревянные шалаши среди развалившихся стен, веранд, крыш и труб, торчащих как колонны. Это следы страшного землетрясения, бывшего на острове в сороковых или пятидесятых годах и от которого город наполовину лежит в развалинах.

Рынок разбит накрест параллельными проходами, очень чисто и опрятно содержим и потому ничего общего с виденными до сих пор на Востоке базарами не имеет.

Площадь, судя по грудам камней, расчищена больше землетрясением, чем доброю волей людей. Она обставлена казармою, домом паши, крепостью, мечетью, рынком и садами со стороны гор. Посредине живая изгородь из мечеобразных агав окружает нечто вроде городского сада, с выжженными солнцем газонами и только что посаженными кустиками.

Было три четверти шестого; около нас вертелись коротко выстриженные, черноглазые мальчишки и дружно напевали: «Нипо! тирл-тирл-лирл-ли-по-по!» Мы порядочно устали; солнце стало садиться, месяц скромно заявлял свои права; к тому же и отпуск наш истекал. Пройдя чрез рынок, мы сели в лодку и вернулись на пароход, любуясь борьбой между заходящим светом дня и мраком ночи, быстро расстилавшей свой темный покров по небу, стушевывая яркие цвета зари и изгоняя из ущельев гор синие, фиолетовые и розовые тени. Скоро пароход снялся с якоря, и прелестная картина Хиоса скрылась из глаз, должно быть, навсегда, произведя своею красотой самое приятное впечатление. Отобедав, мы еще долго сидели на палубе, наслаждаясь после дневной жары свежестью тихой ночи.

Было еще темно, когда я проснулся; в каюте рядом уже копошился мой беспокойный сосед. Я встал, потому что с рассветом дня мы должны были взойти в узкий пролив Кара-Оглу, образуемый материком и рядом скал, которые идут до острова Коса.

Я вышел на палубу первый; месяц давно скрылся, звезды потухали в утреннем полусвете. Пред нами ряд слившихся в один берег островов. Пароход идет на три конусообразные скалы; левее их пролив, чрез который он должен проскользнуть.

Между тем вышел Великий Князь, а за ним мало-помалу собрались на палубе все товарищи. Заря загорелась пурпуровым светом, отражаясь в спокойной поверхности моря; верхушки островов, гор и скал, торча из воды, все краснели и накаливались как горячие уголья, пока не потухли в ярких лучах восходящего солнца.

«Владимир» вошел в узкий пролив; пред ним вправо высится остров Кос – родина Гиппократа и Апеллеса; высокие острова и скалы окружают его со всех сторон, как бы загораживая путь; но мы плывем, и скалы острова расступаются незаметно пред пароходом, пропуская его к Родосу. В самом узком месте фарватер проходит мимо острова, на северном склоне которого вершина скалы в профиль похожа на сидящего турка в чалме и с бородой, оттого и название Кара-Оглу, то есть «черный сын». Мы разглядывали это место и каждый, должно быть, видел по-своему. До чая все оставались на мостике и рубке, любуясь видом островов и скал, окруженных морем и беспрестанно изменявших свои очертания от движения нашего парохода. После завтрака мы подошли к Родосу, прославившемуся своим колоссом, одним из семи чудес света и защитою Иоаннитов против турецких полчищ Солимана в 1523 году.

Город стоит на берегу ниспадающего ступенями к морю полуострова; на последнем его склоне сложилась древняя твердыня, рядами каменных стен, с круглыми и четырехугольными башнями. Справа и слева вдаются в море две песчаные косы, а между ними два каменных мола с фортами на концах образуют небольшую гавань. Крепость окружают форштаты и сады.

К башням, куполам и минаретам присоединились еще стройные пальмы. Это были первые, которые мы увидели на свободе под открытым небом.

Пока я рассматривал Родос, подъехали агент с консулом и несколько больших лодок. Нас долго заставили ждать «практики», то есть карантинного сигнала, что пароход может сообщаться с берегом.

Но вот «практика» в виде флага взвилась на карантине, и мы поспешили к лодкам.

Гребцы из евреев (но не того типа, к которому мы так привыкли в Европе, а потомки испанских евреев, изгнанных из своего отечества узким фанатизмом инквизиции и иезуитов) заспорили между собою, отбивая нас друг у друга, подняли ужасную брань и, наконец, среди всеобщих криков отчалили. Я сидел в парусной барочке, и мы скоро обогнали товарищей, которые съехали на веслах.

Следы Колосса Родосского показываются на различных местах и всякая груда камней в воде пред портом называется его именем. В Родосе всего население до 28 000, из них 4000 турок, 1800 евреев и 22 000 греков. В крепости живут исключительно одни турки и евреи; христианское население не имеет права оставаться в городе, когда ворота запираются, после 9 часов вечера.

Его Высочество переехал уже на берег и ожидал нас в улице Рыцарей. Пройдя крепостные ворота, занятые часовыми и караулом, мы завернули направо и чрез площадку пред мечетью вошли в улицу Рыцарей. Дома в ней построены из гранита с узорчатыми готическими украшениями и гербами, обозначавшими казармы различных национальностей, принадлежавших к ордену, но живших отдельно. По фасаду несимметрично расположены несколько окон; крыши плоски, без карниза, в иных домах украшены кронштейнами в виде драконовых голов; сквозь темные сводчатые ворота видны дворы с галереями и пролетами. Каждое здание напоминает, неприступностью своею, постройки закованных в железо суровых Иоаннитов. В конце улицы, на вершине холма, груда камней с огромною воронкой обозначает место церкви Св. Иоанна Иерусалимского, взлетевшей на воздух в 1857 году от удара молнией в колокольню, под которою турки сделали пороховой погреб.

Уцелевший рядом дворец гросмейстера обращен в тюрьму. Пройдя обратно тем же путем, мы свернули на базар и зашли в неправильную улицу, образуемую то выдающимся фасадом, то углом башни, то широкою лестницей с площадкою или сводом, перекинутым с одной стороны на другую. Вот дворец военного совета с двумя большими венецианскими окнами и сохранившеюся на них орнаментацией. Чем дальше, тем больше башень, сводов, террас, лестниц и оград. Среди этих живописных построек кое-где подымаются финиковые пальмы, по стенам ползут виноградные лозы, широко расстилаясь над террасами. В этих жилищах, покинутых изгнанными с острова орденскими рыцарями, теперь поместились другие изгнанники – испанские евреи.