«Колонист» - Поселягин Владимир Геннадьевич

А пока я возился с трофеями и грыз один сухарь, что достал из ранца, на берегу ситуация стала резко меняться. Англичане, разбив французов на группы, стали грузить их на лодки, спустив прежде те на воду. Понятно, воды нет, будут искать, двигаясь вдоль берега. С водой вообще ситуация критичная. Задумчиво поглядывая за этим делом, я вздохнул, всё равно помешать не смогу. Световой день, то ли дело ночь, вырезал бы их всех не запыхавшись. Так что, прихватив вещи и оружие, я отполз назад и, отойдя метров на двадцать, присел у небольшого зелёного ростка. Я его ещё час назад приметил, когда за лейтенантом отправлялся, но вернулся ни с чем. Точнее не с тем, что хотел. Достав тесак, я стал копать, положив вещи рядом и прислушиваясь, что творится вокруг. Но кроме криков, что стояли на берегу, ничего такого не было. Про этот клубень, который я откапываю, мне никто не рассказывал и не учил, тут всё спасибо интернету. Заинтересовался, запомнил, и вот использую. Местные аборигены хорошо знают эти клубни. Их откапывают, режут на стружку, сжимают и получают воду в безводной пустыне. Клубень был сильно водянистым. Вот я и решил его добыть. А росток характерный, не спутаешь.

Откопав клубень, я вытащил его, отряхивая от песка. Тяжёлый, кило пять будет. Сбегал посмотреть, как там погрузка идёт, – уже завершилась, и лодки отходили от берега, ага, вправо уходят, в сторону Кейптауна погребли, я вернулся и, держа тесак за остриё и рукоятку, стал скоблить клубень. Когда набралось достаточно мякоти, взял щепотку и сжал в руке, направив большой палец в рот, по которому и потекла слегка мутная, но всё же пригодная для питья жидкость. Чуть горчит, но это даже хорошо, освежает. Четырёх выжатых щепоток мне хватило, чтобы утолить острые приступы жажды, и я стал дальше шинковать и отжимать уже во флягу. Клубень я за полчаса весь нашинковал и выжал, что позволило мне под пробку залить флягу и напиться так, что живот вздулся. Так что, собравшись и без опаски выйдя на берег, лодки превратились в далёкие маленькие точки на волнах. Отойдя от берега, я побежал следом за ними. Упустить лейтенанта я не желал. Физическое состояние доставшегося мне тела было откровенно слабым, вся сила в руках, что позволительно для моряка, но плохо для воина. Пришлось километр бежать, километр идти, но от лодок я не отставал.

Ещё одежда как наждачная бумага от пропитавшей её и высохшей морской воды. Соль-то осталась, вот она и дерёт, однако ничего, снял куртку, свернув и убрав на ранец, и бежал, ружьё только хлопало по спине, пока двигался.

Тут змея попалась, и я от неожиданности высоко подпрыгнул, перепрыгивая через неё. Отбежал метров на пять, остановился, задумавшись, и, доставая тесак из ножен, вернулся. Дальше, срубив ей голову и разделав, отошёл в сторону, где поискал ветки для костра, есть хотелось так же, как пить недавно, а сухари я пока берёг. Свежее мясо – это свежее мясо. Так что, нарубив добычу, раздробил пару сухарей, нафаршировав куски змеи, и стал жарить на костре, который уже пылал. А лодки я догоню, если потребуется, и ночью бежать буду. Сейчас только голод утолю, всё не съем, запас сделаю и дальше побегу. Кстати, солил мясо солью из подсумка того убитого часового. Вкусно получилось, очень даже.

Пока я готовкой занимался и принимал пищу, лодки совсем скрылись с глаз. Ветки для костра я сухие подыскал, так что дыма практически не было, однако, если кто на лодках имеет хорошее зрение, могли и заметить. Однако даже если и заметили, назад не повернули. Я же, отяжелев от плотной еды, убрал оставшееся мясо в ранец, где-то половина змеи, и побежал дальше. Догнать засветло я их не смог, сам устал так, что ноги еле передвигал, у моряков, как я уже говорил, это самое слабое место, однако всё же шёл. Позволил себе два часа отдохнуть, как стемнело, потом доел остатки змеи и пошёл дальше, в полночь рассмотрел костры вдали. Сил сразу прибавилось, и я побежал, сближаясь с лагерем. Отлично, это те, кого я искал. Те обнаружили, как небольшая речушка впадала в море, шириной-то была метра три, скорее ручей, и встали рядом с ней, проблем с пресной водой теперь у потерпевших кораблекрушение не было. Судя по всему, те сами ещё нарадоваться этому не могли, часто пили из ручья, не соблюдая элементарных мер предосторожности. Мало ли вода грязная, или какое-нибудь племя чернозадых реку вместо туалета использует? К слову, у меня вода за день тоже к концу подошла, да я особо её и не экономил, и фляга на данный момент практически пуста была, на пару глотков, не более.

Осмотрев лагерь, признаков тревоги не обнаружил, кроме того, что часовые теперь по двое стояли. Ага, значит, пропажу того морпеха всё же обнаружили, и видимо только когда уже отплыли, потому как шуму и криков на берегу в поисках пропажи я не заметил, и вот так приняли меры. Подходить близко к лагерю я не стал, отошёл вверх по речке метров на пятьсот и, выкопав в песчаной почве яму в метре от кромки воды и стал дожидаться, когда там наберётся вода, чистая, которую можно пить. Сам напился, когда муть осела, и флягу наполнил. Так пополнив припасы, я сблизился с лагерем и осмотрел шлюпки. Хм, их двое часовых охраняло. Однако пока те меня не интересовали, больше нужный мне лейтенант. Вот с ним проблема.

Несмотря на усталость, я терпеливо ждал и дождался, когда тому приспичило, ещё бы, столько воды выпить, и тот отошёл к кустикам. Свои вещи, ремень и оружие, ранец и треуголку в том числе, я спрятал подальше, чтобы налегке убегать, или если трофей, веса меньше было, поэтому при мне лишь перочинный матросский нож был, уже опробовавший красную кровушку. Вот кулаком, с зажатой в нём рукояткой ножа для утяжеления, и ударил лейтенанта по затылку. Тот, отливая, видимо почувствовал движение со спины, начал поворачиваться, да не успел, получил по кумполу и стал заваливаться на бок. Едва успел попридержать его, чтобы рапирой не загремел, ремень-то с ней и пистолем тот в руках держал.

Быстро обыскав тело, я только ремень с рапирой обнаружил и пистоль. Заряженный, но запасного боезапаса не было. За полой камзола в кармашке не пустой кошель нашёлся, там же небольшой компас в медном корпусе. Хорошие находки. Ремень я застегнул на себе, сунув за него пистоль, кошель и компас тоже по карманам разошлись. Точнее с карманами в моей одежду не густо, всего два в брюках. У ремня было подобие портупеи, только одна через левое плечо, и я использовал её чтобы связать тому руки. А для кляпа оторвал рукав рубахи. Его рубахи. После этого закинув его на закорки, вроде невысокий офицер, с меня ростом, худощав, а тяжёлый, еле утащил. Метров двести его протащил, больше сил не было, ноги у него волком тянулись, если бы не песок, шуму бы было, всех часовых переполошил. А так отнёс его к кромке воды, сбегал за своими вещами, положив их рядом, и бегом к стоянке лодок. Там как раз часовых меняли, пришлось подождать, тревожно поглядывая за спину, как там лейтенант, после чего занялся часовыми. Снял обоих, ножом, хорошо ночь темна, небо тучи затянули. Ещё днём облака набежали, я дождя ждал, но его всё не было.

С этих морпехов я тоже снял всё, что на них было, форму в том числе, ранцы также при них были, видимо опасались, что залезут, и не оставили в общем лагере, где остальные спали. Всё сложил в шлюпку, самую малую, на двадцать пять человек, с «Магдалены», и с трудом, но смог столкнуть её в воду. Не зря палку принёс, как рычаг пошла. Вёсла на месте, я рассмотрел в шлюпке ещё что-то накрытое брезентом, проверил, мало ли кто там спит. Нет, пара бочонков, да и всё. А брезент – это лодочный чехол. К слову, я на второй шлюпке плыл, эта первой была. Сам я, сняв обувь, но оставив штаны, стал толкать шлюпку по мелководью к пленному. Успел вовремя, тот уже возился, пытаясь встать на колени, так что, пригрозив ему ружьём, там штык надет был, заставил залезть в лодку. Тот это сделал, неловко перевалившись через борт. Следом я покидал остальные трофеи, всё на носу сложил, пленный на корму сел, я его к лавке привязал, чтобы за борт не сиганул, и, сев на вёсла, стал активно грести, сначала прочь от берега, а потом обратно спускаясь вдоль побережья по уже пройдённому потерпевшими кораблекрушение маршруту.