Крайний срок - Уоррен Мерфи

– Думаешь, у меня получится?

– Получится, я знаю, – сказала Глория.

Липпинкотт обнял жену. Потом он, оставив ее на подушках, потянулся к телефону.

– Я велел доктору Гладстоун остановиться, – пояснил он. – Хорошенького понемножку.

– Я рада, – сказала она.

– Доктор Бирс? – сказал Липпинкотт в трубку. – Прошу вас зайти.

Бирс появился через несколько секунд.

– Доктор Бирс, мой сын Рендл лежит в клинике Верхнего Вест Сайда, на Манхэттене. Езжайте туда и сделайте совместно с вашей коллегой доктором Гладстоун все необходимое для выздоровления Рендла.

– Что с ним, сэр? – спросил Бирс и в деланном недоумении перевел взгляд с Липпинкотта на юную и прекрасную Глорию.

– Доктор Гладстоун в курсе дела, – ответил Липпинкотт. – Не теряйте времени.

– А как же миссис Липпинкотт?

– Здесь побуду я. С ней ничего не случится. В случае необходимости я вас немедленно вызову.

– Еду, – сказал Бирс и покинул спальню.

– Теперь все будет хорошо, – сказала Глория мужу. – Снимай одежду и ложись в постель. Я иду в ванную.

Запершись в ванной, она отвернула кран, после чего сняла трубку телефона, висевшего над раковиной, и набрала трехзначный номер. Ответившему на звонок она отдала приказ из двух слов:

– Убейте его.

Повесив трубку, она вымыла руки и вернулась к мужу.

После Рендла, думала она, осталось разделаться всего с двумя Липпинкоттами: с третьим сыном, Дугласом, и, разумеется, с самим старикашкой.

Новость, сообщенная доктором Бирсом, сразила Элмера Липпинкотта: ночью его сын Рендл скончался. Ни Бирс, ни доктор Гладстоун не смогли ему помочь.

– Его состояние как будто не вызывало тревоги, но в следующее мгновение он перестал дышать. Простите, мистер Липпинкотт.

– Это не ваша вина, а моя, – ответил Липпинкотт.

На сердце его лежала невыносимая тяжесть. К счастью, молодая жена Глория сумела его утешить. Потом она уснула.

Крепким сном.

Глава одиннадцатая

Руби не могла сомкнуть глаз. Даже в 2 часа ночи за окном гостиницы не утихал уличный шум. К нему добавлялся вой обогревателя. К тому же мучила мысль о том, что Римо может обогнать ее в расследовании дела.

Она включила лампу и позвонила Смиту. В спальне у Смита был установлен особый телефон: вместо звонка на нем мигала красная лампочка. Смит, работавший в юности в секретной службе, а потом в ЦРУ, спал так чутко, что мигание красной лампочки мгновенно будило его.

Он снял трубку, оглянулся на похрапывающую жену и шепнул:

– Не вешайте трубку.

Перейдя в ванную комнату, он снял трубку там и сказал:

– Смит.

– Это Руби. Простите за поздний звонок, но я не могу заснуть.

– И я, – солгал он. Он не любил ставить людей в неудобное положение, поскольку, испытывая замешательство, они дольше не переходят к сути. – Вы что-нибудь выяснили?

– Я рада, что не разбудила вас, – сказала Руби. – Помните Мидоуза, частного детектива? Письмо написал он. Две недели назад он пропал. Заговор против Липпинкоттов как-то связан с лабораторией «Лайфлайн» в Ист-сайде. С Мидоузом был еще один человек.

– Как вы это узнали? – спросил Смит.

– Я раздобыла черновики Мидоуза. В них было больше информации, чем осталось в письме.

– Как вы думаете, что произошло с Мидоузом?

– Скорее всего, он сыграл в ящик, – ответила Руби.

– Весьма вероятно.

– А как наш балбес? Что-нибудь раскопал?

– Римо? Не очень много, но его сведения согласуются с вашими. – Он коротко поведал о попытке убить Римо и Чиуна, предпринятой людьми в больничной форме, и о том, что Римо предположил существование заговора медиков.

– Он близок к истине, – буркнула Руби.

– Я заложил информацию в компьютер, прежде чем выехать из Фолкрофта, – сказал Смит. – Не вешайте трубку.

Он набрал помер прямого выхода на огромные банки данных санатория Фолкрофт – штаб-квартиры КЮРЕ. Ему ответил механический голос. Смит набрал комбинацию цифр, запускающую автоматическое считывание компьютерной информации. Тот же голос сообщил нечто Смиту, который, учтиво поблагодарив машину, сказал Руби:

– Вы правы: лаборатория существует на деньги Липпинкотта. Там заправляют двое медиков: Елена Гладстоун и Лорен Бирс. Они же – врачи, пользующие семейство Липпинкоттов.

– Чем занимается лаборатория? – спросила Руби.

– Какими-то сложными опытами по изучению поведения.

– Понятно. Где остановился наш балбес?

Смит назвал ей отель.

– Что вы сделаете теперь? – спросил он.

– Собираюсь побывать в лаборатории.

– Не советую ходить туда одной. Свяжитесь с Римо, – посоветовал Смит.

– С этим недоумком? Он ни на что не способен. Он во все лезет и все запутывает. Ломает мебель, дурачится... С ним никогда не докопаешься до истины.

– Теперь вы понимаете, какой крест мне приходится нести, – терпеливо проговорил Смит. – Просто мне не хочется подвергать вас опасности.

Сказав это, он умолк. На другом конце тоже молчали.

– Ладно, – сказала, наконец, Руби, – объединяюсь с Римо.

– Вот и хорошо, – сказал Смит. – Держите меня в курсе событий.

Оба повесили трубки. Руби выругалась и села на край постели. На самом деле Римо вовсе не был ей неприятен. Более того, думая о нем, она часто заливалась краской. Если бы не Чиун, который вечно пытался уложить их в постель, чтобы они произвели для него на свет желто-коричневого ребеночка, они с Римо давно нашли бы общий язык.

А ведь какой получился бы ребенок! Сверхчеловеческий! В том случае, разумеется, если бы от Римо он унаследовал физическое, а от нее – умственное совершенство. А вдруг у него будут мозги Римо? Разве можно подвергать судьбу ребенка такой опасности?

Она решила позаботиться об этом в свой срок. Сейчас же она поспешно оделась и проверила, имеется ли в ее объемистой сумке нужное удостоверение. Выйдя на улицу, она подозвала такси и сказала водителю:

– Городской морг.

– Забудьте о самоубийстве, леди. Лучше выходите за меня замуж.

– Один растяпа у меня уже есть, – ответила Руби – Поехали.

Удостоверение сотрудницы министерства юстиции позволило ей преодолеть заслон из служащих, орудовавших в морге даже среди ночи. Невзирая на хроническое банкротство, Нью-Йорк неизменно находил деньги, чтобы нанимать все больше бездельников. Они располагались между входом и «складом» в добрые семь слоев.

Скучающий полицейский внимательно изучил ее удостоверение, шевеля губами, после чего осведомился, кого она ищет. От полицейского пахло дешевым виски. Ремень врезался в его необъятный живот, как нож в свежий пирог. Руби подумала, что он приходится родственником какому-нибудь шишке, раз торчит в помещении в зимнюю стужу.

Она показала фотографию Зака Мидоуза.

– Вот этого.

– Что-то не узнаю, – ответил полицейский. – Но они тут сами на себя не похожи. Когда он поступил?

– Неделю-две тому назад.

– Нельзя ли поточнее?

– Нельзя. А что, за последние две педели к вам поступило много неопознанных тел?

– Пару дюжин. Это вам не Коннектикут, это Нью-Йорк.

– Знаю, – вздохнула Руби. – Что ж, будем искать.

Трупы хранились в ячейках за тяжелыми дверями из нержавеющей стали. Лежали они головами к двери. Каждый труп был накрыт простыней, к большому пальцу левой ноги была привязана бирка. Если тело прошло опознание, об этом свидетельствовала надпись на бирке имя, возраст, адрес. В противном случае на бирке было проставлено время и место обнаружения тела и номер дела, заведенного в полиции. Большинство неопознанных погибли от огнестрельного оружия.

– Разве вы не посылаете отпечатки пальцев в Вашингтон для опознания? – спросила Руби полицейского, в очередной раз качая головой.

Полицейский задвинул тело обратно в ячею морозильного шкафа. Помещение было ярко освещено, ошибиться здесь было невозможно.

– Посылаем, – ответил полицейский. – Когда до этого доходят руки. Просто у нас много дел, и руки доходят до этого своим чередом, без спешки. Это Нью-Йорк, знаете ли.

– Знаю, – сказала Руби. – Не Коннектикут же это!

– Вот-вот.

Зак Мидоуз дожидался ее в шестом по счету пенале. Она сразу узнала его обрюзгшую физиономию. Глядя на укрытое простыней тело и облепленную волосами голову, словно он скончался на пороге душевой. Руби не могла не подумать, что даже мертвым Зак Мидоуз имел глупый вид. Она закусила губу. Мать всегда учила ее не говорить дурно о мертвых, иначе ее покарает Господь. Она тщательно осмотрела тело. Кончики пальцев на обеих руках были изуродованы, словно их искромсали ножом.

– Не очень обычно, да? – спросила она у полицейского.

– Что? – не понял тот.

Она указала на пальцы. Полицейский пожал плечами.

– Вот уж не знаю!

Судя по надписи на бирке, Мидоуза и еще одного утопленника вытащили из озера в Центральном парке две недели тому назад.

– Где другое тело? – спросила Руби.

– Сейчас поглядим. – Полицейский повертел бирку. – Это должно было быть написано здесь. Что за люди здесь работают? От них нет ни малейшего проку. Не могут даже толком заполнить бирку.