Клеопатра - Карин Эссекс

Когда все успокоились и направились к лагерю, лучница-бактрийка спросила у Мохамы:

— Где ты научилась обращаться с топором, дикарка?

Клеопатре не понравились интонации, прозвучавшие в ее голосе. Девочка напряженно ожидала, что ответит рабыня, опасаясь, что на сегодня неприятности еще не закончились.

— Меня научил один охотник-перс, — спокойно ответила Мохама.

— Как же ты училась, когда у тебя был полон рот? — рассмеялась лучница, уже позабывшая, что эта дикарка спасла от смерти ее подругу.

— Не беда, когда рот полон, — усмехнулась Мохама, — беда, если голова пуста.

* * *

Клеопатра ела жадно и поспешно, не обращая внимания на жир, который стекал по пальцам и щекотал руки до самых локтей. Вепрь, зажаренный над костром, оказался сочным и восхитительным на вкус. Сидя под открытым небом, царевна самозабвенно набивала живот. Именно так и следует поедать свежедобытую дичь. Девочка подняла голову. Звезды усыпали небо, словно миллион серебряных монеток. Наверняка богам пришлась по душе сегодняшняя охота.

После ужина Авлет остался у костра вместе с родичами и друзьями. Клеопатру попросили заново рассказать о том, как был убит дикий кабан. Девочка краем глаза следила за Береникой, стараясь угадать, нравится ли сестре ее рассказ. Но Береника оставалась равнодушной. Наверное, до сих пор оплакивает своего любимого коня Ясона. Старшая царевна лениво прислонялась то к одной бактрийке, сидящей справа, то к другой, которая сидела слева, и было непонятно, слышит ли она хоть слово.

Когда Клеопатра закончила рассказ, пламя превратилось в жаркие уголья. Царь осушил остатки вина из кубка. После чего воздел руки и провозгласил:

— А теперь спать!

Но Клеопатре не хотелось уходить отсюда, прохладный ночной воздух так приятно холодил кожу.

— Отец, может, ты нам что-нибудь расскажешь? — попросила девочка.

— Боюсь, что Каллиопа, прекрасная муза сказителей, покинула старого бедного пьяницу. Она не любит, когда я слишком усердно возношу хвалу Дионису, — ответил царь, помахав пустым кубком.

— А ты призови эту непостоянную музу и попроси ее снизойти к тебе. Твои дочери и товарищи ждут.

Царь вздохнул.

— Каллиопа, спутница великого слепца Гомера, снизойди к твоему покорному слуге, поклоннику твоей сестры Эвтерпы!

Авлет вознес очи к небу, потом сокрушенно покачал головой.

— Бесполезно, я слишком много выпил.

— Все равно расскажи, отец, — не унималась Клеопатра, прижимаясь к толстому брюху царя. — Расскажи, как ты взошел на трон.

Она любила эту историю, историю возвышения своего отца. В ней шла речь о матери — Клеопатре V Трифене, которая родила Теа, Беренику и саму Клеопатру.

— Помогите мне, девочки, — попросил Авлет.

Клеопатра и Мохама ухватили царя за руки, больше похожие на медвежьи лапы, и помогли подняться. Правитель набрал полную грудь воздуха и оглядел слушателей, привлекая внимание всех и каждого.

— Я незаконнорожденный, — тихо и печально начал он. — Таково начало моей истории, но, если будет на то милость богов, далеко не конец. Моя мать была прекрасной сирийской царевной, в ее жилах текла кровь царей Македонии. Она вела свое происхождение напрямую от Селевка, великого соратника Александра. Мой отец, Латир, встретил мою мать, когда находился при сирийском дворе. Он не взял ее в жены потому, что уже был женат на нелюбимой второй супруге и второй своей сестре, Клеопатре Селене. Он любил мою мать и оставался с нею, пока его не призвали на египетский трон.

Авлет помолчал, затем продолжил:

— Я вырос в Сирии, в доме матери. Она не стала нанимать для меня учителей и сама обучила меня писать и читать. У нее был прекрасный голос, глубокий и трагический. Затем меня послали учиться в Афины. Именно там, друзья мои, я научился играть на флейте. Я и помыслить не мог о том, что когда-нибудь стану царем. Я был ублюдком, изгнанником и музыкантом, самым неподходящим правителем для царства Птолемея Первого Спасителя. Когда мой отец умер, на трон взошел мой безумный двоюродный брат, Птолемей Одиннадцатый Александр. Следуя традиции, он взял в жены свою старшую сводную сестру, а три недели спустя убил ее. И настал день, когда толпа ворвалась в гимнасий, где он занимался, и перерезала ему глотку. «Кто творит царей Александрии? Мы!» — кричали мятежники.

Авлет вздохнул.

— Так и вышло, что, кроме меня, не осталось наследников на царский престол. Однажды я сидел в саду вместе с моей дорогой матерью и читал ей моления Каллимаха. Прискакал изможденный гонец и сообщил, что я стал царем. Вот и все.

Все вежливо захлопали в ладоши. Авлет снова вздохнул и приложился к кубку с вином.

— А про маму? — попросила Клеопатра. — Расскажи, как ты женился на ней.

— Ах, чудная Трифена! Бывает, я слышу, как ее душа витает где-то рядом. Особенно в тихие звездные ночи, такие, как эта.

И царь понурил голову. Клеопатра прижалась к отцу и взяла его за руку.

— Ты думаешь, она сейчас с нами, отец?

— Может быть, — с надеждой в голосе ответил Авлет. — Она была как воздух, светлая и животворящая.

— Если бы она была с нами, разве она не захотела бы, чтобы мы вспомнили о ней? — стояла на своем Клеопатра. — Разве это не пришлось бы ей по душе?

— Да, — согласился царь. — Мне кажется, что и твоя маленькая душа возрадуется, когда мы поговорим о матери, правда?

— Правда, — прошептала царевна.

— А ты, Береника? — спросил правитель у старшей дочери, которая во время всего разговора даже не повернула головы.

— Как пожелаешь, отец, — ответила Береника, избегая встречаться взглядом с Авлетом.

— Тогда поговорим о Трифене. Она тоже была дочерью моего отца, но от первой жены, Клеопатры Четвертой. По политическим причинам отец выдал ее замуж за сына сирийского принца, и она уехала к мужу. Там я и познакомился с моей сводной сестрой. И сразу же воспылал к ней любовью.

Авлет ударил себя кулаками в грудь и зажмурился.

— Она была прекрасна! Прекрасней всех на свете. Как и моя мать, она была одарена многими талантами. Когда Трифена читала вслух, я плакал. Когда она играла на лире, я пел. Когда я увидел ее купающейся в бассейне, я воспылал страстью.

Царь лукаво подмигнул слушателям.

— Но что я мог поделать? Она была женщиной замужней и, к сожалению, очень благочестивой. По воле богов, господа, солдаты, охотники, повара и воры, как только я стал царем, супруг Трифены погиб на войне. Да упокоят боги его отважную душу. И несчастная Трифена овдовела, оставшись одна-одинешенька в далекой Сирии. Как только я об этом узнал, я направился в Совет и заявил, что желаю жениться. И старый Менандр сказал: «Знаешь, Авлет, подожди немного. Нужно убедиться, что люди не убьют и тебя тоже».

Все засмеялись. Царь протянул пустой кубок, и слуга быстро наполнил его вином. Клеопатра улучила минутку и отхлебнула из отцовского кубка, отчего Авлет расхохотался еще сильнее.

— А когда я дожил до весны — боги, за это время я едва не умер от любви! — я послал за моей возлюбленной. Она приехала вместе с маленькой Теа, которой было пять лет от роду. А на следующий год родилась ты, — сказал царь, обращаясь к Беренике. — Но потом боги отвернулись от нас. Пять раз моя прекрасная царица теряла детей задолго до их рождения. На десятый год нашего супружества Трифена отправилась к дендерскому храму Хатхор. Это было долгое и опасное путешествие, но, как я ее ни отговаривал, царица настояла на своем. Она сказала, что египетская богиня благословит ее чрево. Я уже было решил, что бедняжка спятила, и хотел запретить, но женщины нашего рода всегда добивались своего. Вернувшись из поездки, она тем же вечером попросила меня подарить ей ребенка. Я сказал: «Счастье мое, ты же знаешь, как я ненасытен в любви. Сперва отдохни от путешествия, а уж потом мы займемся любовью».

Родичи восторженно закричали, восхищаясь удалью правителя. Клеопатра насупилась. Ей не нравилось думать о том, каков ее отец в постели.

— Но Трифена упорно продолжала просить, чтобы я утолил свою страсть. Она верила, что богиня освятила эту ночь для зачатия. О чудо! Через семь месяцев царица подарила мне эту малышку.

Авлет встрепал волосы Клеопатры, которая не удержалась и заплакала.

Ее мать, Трифену, благословила сама богиня! Она была святой и благочестивой женщиной. Почему она умерла? Почему боги забрали ее? Как посмела Теа предать такую женщину? Клеопатра утерла слезы, стыдясь своих чувств. Теа! Как она могла позабыть об этой ненавистной гадине? Сегодняшний день был великолепен. Стоило покинуть эту злобную предательницу, и жизнь засияла красками.

— Отец, а что было бы с нами, если бы ты не женился на Теа?

— О чем ты спрашиваешь?

— Если бы у мамы не было дочери, ты женился бы на другой женщине?