Дальние родственники - Зиновий Юрьев

"Мне кажется, коллеги, что результаты, полученные диссертантом, столь значительны, что работа скорее носит характер докторской..."

- Как исчез? - вздохнул Юрий Анатольевич. Жалко было такой удачной защиты, иди, защищайся потом еще раз...

- Как исчезают? - пожал плечами художник и обиженно выпятил сизую нижнюю губу. - Так и исчезают.

- То есть? Ничего не понимаю.

Ефим Львович объяснил терпеливо, как растолковывают простые вещи несмышленому ребятенку:

- Утром у него были посетители, приятели внука, а потом его никто больше не видел.

- Что за вздор! - рассердился доктор. - Как это не видел?

Ефим Львович вздохнул и покачал головой, как бы желая сказать: боже, такой непонятливый - и врач. И такой должен лечить людей. Что ж удивительного, что люди болеют и умирают, с таким и не то может случиться.

- Как не видят людей, Юрий Анатольевич? Не видят. Смотрят и не видят. Его искала ...его приятельница Анна Серафимовна. Его искала сестра Леночка... Елена Николаевна. Я, наконец, искал. - Последние слова должны были, казалось, значить: если уж я не нашел, то говорить не о чем. Хвастаться Ефим Львович не любил, но и достоинства свои знал.

- И что, его нигде нет?

- Нет.

- И в саду искали?

- И в саду искали.

- Может быть, он у кого-нибудь в комнате?

- Нет.

- Что за чепуха! Не мог же он уйти в город... Хоть он и чувствует себя в последние дни значительно лучше, но не настолько же, чтобы уйти самому с территории. Может быть, он пошел проводить своих гостей? Ну, конечно же, даже и сомневаться нечего. Наверняка он где-то здесь. Не мог он уйти. Вы что - забыли, что он только что еле двигался?

- Нет, конечно.

- Так в чем вы меня хотите убедить?

- Только в том, что Владимир Григорьевич исчез.

- Этого не может быть.

- Может, может. Они, гости и он, были утром, сразу после завтрака, а сейчас уже час, даже начало второго.

Юрий Анатольевич ничего не ответил, быстро дошел до Лениного пенала, постучал и открыл дверь. Лены тоже не было, хотя в это время она всегда занималась своей писаниной.

В шестьдесят восьмой комнате он застал Константина Михайловича. Он поднялся с кровати, на которой лежал одетый, и бульдожьи его щеки колыхнулись от резкого движения.

- Вы не видели соседа? - спросил Юрий Анатольевич, забыв поздороваться.

Константин Михайлович начал быстро застегивать правой рукой пуговицы, которых на его курточке с "молнией" не было.

- А? А... Владимира Григорьевича? Да, конечно...

Слава богу, вздохнул про себя Юрий Анатольевич, впал отчего-то в панику, идиот.

- Где же он был?

- Кто? А...

- Владимир Григорьевич, - нетерпеливо сказал доктор.

- Не знаю. Э... а...

- А где он сейчас?

- Сейчас? М... э... да, конечно, я видел его... к нему пришли... от внука... Абер дас ист...

- Да, да, я знаю,-нетерпеливо кивнул Юрий Анатольевич и автоматически отметил, что Лузгин опять, похоже, сдал. Улучшение было кратковременным и нестойким.

- А с утра вы его не видели?

- Нет... никогда... то есть, я хотел сказать, нигде не видел. Абер дас ист ниче-е-во-о...

- Простите.

Он вышел в коридор. Мимо шел величественный Иван Степанович Котомкин, зажав под мышкой целую пачку газет.

- Добрый день,- кивнул ему Юрий Анатольевич,- вы не видели Владимира Григорьевича?

Иван Степанович побулькал чем-то внутри себя, покачал головой и неодобрительно сказал:

- Вчера видел.

Юрий Анатольевич вышел во двор, и тут же к нему подскочила Анна Серафимовна.

- Как хорошо, что вы появились, доктор, я так беспокоюсь. Представляете, он исчез!

- Что значит "исчез"? - раздраженно сказал Юрий Анатольевич. - Пошел проводить своих гостей. Даже не пошел, а просто вышел.

- Но они ушли уже больше трех часов тому назад, представляете? - Она кивнула несколько раз головой, и оранжевая прядка над ее лобиком испуганно вздрогнула.

Что за паникерша, раздраженно подумал Юрий Анатольевич.

- Ну и что, что три часа? Разве не могли его гости свозить его куда-нибудь? - Ну, конечно же, подумал он облегченно, как он сразу не сообразил, - В конце концов, у нас же не тюрьма.

Он явственно представил себе гостей Владимира Григорьевича, увозящих старика куда-нибудь к общим знакомым, в магазин, мало ли куда можно поехать на такси в таком городе, как Москва. Съездили и сейчас вернутся. Наверное, машина с шашечками уже подъезжает к Дому. Наверняка, поправил он себя, не наверное, а наверняка.

- Он не мог уехать, - упрямо сказала Анна Серафимовна.

- Почему?

- Потому что... потому что, если бы он уезжал, он бы... не знаю... у меня предчувствие, что с ним что-то случилось.

- Ну, раз предчувствие - тогда другое дело, - с какой-то ненужной иронией сказал Юрий Анатольевич.

Не появился Владимир Григорьевич и к обеду, и Юрий Анатольевич совсем уже было решил идти к директору, но вдруг сообразил, что следовало бы заглянуть в шкаф в шестьдесят восьмой комнате. Если Владимир Григорьевич переоделся, то беспокоиться положительно было не о чем. Поехал со своими гостями в город и к вечеру вернется. Просто и ясно. Доктору стало стыдно. Похоже, что от постоянного общения со своими пожилыми пациентами он сам начал походить на них: легко терялся, начинал глупо нервничать, впадал в панику. Да и ему-то что? Он что, конвойный, чтобы постоянно пересчитывать свою команду? В конце концов, он же врач, и его забота - это здоровье обитателей Дома, а не табель ухода и прихода. Владимир Григорьевич действительно человек больной, но, в конце концов, не дебильный и знает, что делает.

Он постучал в дверь шестьдесят восьмой комнаты и повернул ручку. Константин Михайлович лежал на спине с закрытыми глазами, безмолвный и неподвижный, и Юрию Анатольевичу вдруг почудилось, что он умер. Он замер, прислушался, услышал легкий выхлоп выдоха - пхе, и испытал огромное облегчение. О господи...

- Константин Михайлович, - тихонько позвал он, и бывший режиссер сразу же открыл глаза и посмотрел на него. - Простите, что я вас побеспокоил, вы не заметили, Владимир Григорьевич переоделся до отъезда в город? Он ведь, кажется, здесь все больше в такой -вельветовой пижамке ходит?

Константин Михайлович сел, вздохнул несколько раз, и на лице его отобразилась внутренняя борьба. Наконец он решился, кивнул своим мыслям и сказал:

- Да.

- Стало быть, если он переоделся, пижамка эта должна быть где-то здесь.

- Да.

- В шкафу? Под подушкой?

- Э... э... в шкафу.

- Я думаю, мне можно посмотреть?

- В шкафу, да, да.

Юрий Анатольевич открыл скрипучую дверцу: два костюма, плащ, куртка, дубленка в пластиковом прозрачном мешке, рубашки, свитера, ботинки, сапоги. Пижамы не было. Да и почему она обязательно должна быть в шкафу, мало что говорит сосед. Сейчас он поднимет подушку и увидит знакомую вельветовую темнокоричневую в серую тонкую полоску пижаму. Пижамы не было. Нужно было доложить директору.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});