Ночной сторож - Луиза Эрдрих

Я с ними еще не знаком.

Поки повернулся и уставился на Барнса. Потом он закрыл рот, шагнул вперед, но ничего не сказал.

Поки надеялся, что его отец не вырубился во дворе. Он знал, что Патрис сейчас едет на поезде, и упомянул об этом.

– Это просто замечательно, – скрыл разочарование Барнс. – Надеюсь когда-нибудь рассказать ей о твоем прогрессе.

Поки промолчал, но подумал: «На самом деле тебя интересует прогресс, которого достиг ты. Или пытаешься достичь».

Поки распахнул дверь. Когда Барнс нырнул в нее, он был потрясен. Он не сразу понял, что вошел в дом. Это место показалось Барнсу грубым убежищем для животных. Стоящие вертикально одна к другой жерди стен были обмазаны бледно-желтой глиной. Но затем, немного привыкнув к тусклому свету, он обратил внимание, что о жилище заботились. Стол был выскоблен и чисто вымыт. На нем стояла зажженная керосиновая лампа. За ней сидела женщина, перед которой лежало то, что он сперва принял за тяжелый рулон бумаги, но потом понял, что это береста. Позади стола стояла небольшая дровяная печь, на которой дымилась железная кастрюля с тушеным мясом. Барнс распознал по запаху перченое рагу из оленины, приготовленное с ягодами можжевельника и дикой репой. Поскольку это было фирменное блюдо Джагги, у него потекли слюнки. Не говоря ни слова, женщина встала, наполнила тушеным мясом две жестяные миски и поставила их на стол. Потом она положила ломоть лепешки, а между мисками поставила небольшую сковородку с жиром. Рядом с мисками она положила две ложки.

Барнс сел рядом с Поки и принялся за еду. Женщина не улыбнулась. Она начала говорить с Поки на своем языке, а затем жестикулировать, медленно и отчетливо. Барнс был впечатлен ее руками – может, дело заключалось в числе пальцев на них. У нее не хватало мизинца на одной руке. На другой торчал дополнительный пальчик – идеальный большой палец. Ее пальцы росли неправильно, однако все равно в сумме получалось десять. Это лишило Барнса присутствия духа – до такой степени, что он начал испытывать сильный дискомфорт – и после тушеного мяса попросил Поки поблагодарить мать. Он хотел объяснить ей, что рагу показалось ему восхитительным, и даже чуть не потер живот, но вовремя спохватился.

– Мама хочет знать, зачем ты пришел, – перевел Поки.

– Просто навестить. Сказать, что ты выполняешь работы по математике на четверку с плюсом. Это очень хорошо.

Барнс кивнул и улыбнулся, пытаясь поймать взгляд матери. К его разочарованию, та отводила глаза или смотрела мимо него, в пол. Она, казалось, слушала, но он не мог сказать, как много она поняла. Сказав все, что мог придумать, он стал ждать. Ничего. Она отхлебнула чаю. Через некоторое время она кивнула Поки и что-то сказала. Поки снова наполнил жестяную миску Барнса. Барнс съел еще одну порцию тушеного мяса. Потом они сидели вместе при свете мерцающей лампы. Наконец она снова заговорила с сыном. Поки нахмурился, уставившись на стол.

– В чем дело? – спросил Барнс.

– Она благодарит. Но она знает, что ты пришел не за этим.

Барнсу было трудно не пялиться на руки матери, и ему было стыдно, что он не может поддержать разговор. Эта ситуация сильно отличалась от картинок на ящиках с фруктами, но он надеялся, что справляется с ней. Как будто он попал в другое время, время, о существовании которого не подозревал, в неуютное время, когда индейцы совсем не были похожи на белых людей.

– Может, мне лучше уйти, – пробормотал он.

– О’кей, – отозвался Поки.

Мать что-то проговорила.

– Поки! Что она сказала?

– Так, ничего.

– Пожалуйста. Что?

– Ну, ладно. Она сказала, что ты не нравишься Пикси.

– Что? Откуда она знает? Как так? Спроси ее.

Поки заговорил с матерью. И снова он, казалось, поколебался, стоит ли ему переводить, но в конце концов смягчился:

– Она говорит, ты не нравишься Пикси, потому что от тебя плохо пахнет.

Барнс был совершенно потрясен. Он поднялся на ноги и стоял, пошатываясь, под низкой крышей.

– Скажи маме, что я благодарю за тушеное мясо, – промямлил он.

– О’кей, – ответил Поки.

Барнс вышел из дома и побрел по темной тропинке к своей машине.

– Ну и дела, мама, – проговорил Поки, когда дверь закрылась. – Ты оскорбила учителя.

– Мне пришлось, – ответила Жаанат по-английски. – Она сказала мне, что он ей не нравится. Хотя и не совсем потому, что от него дурно пахнет. Она хочет, чтобы он оставил ее в покое.

– Почему ты ему этого не сказала? Теперь он просто станет чаще мыться и подумает, что проблема решена.

– Даже если он помоется, от него все равно будет пахнуть так же, как от них. Он никогда не сможет этого смыть. У их пота резкий запах.

– О, так ты думаешь, он поймет, что у него нет шансов пахнуть хорошо? Значит, он сдастся?

Жаанат кивнула, как будто это было очевидно.

– Ма, боже! Он так не думает. Он думает, это мы плохо пахнем.

– Гавиин гегет! Конечно, нет! – произнесла Жаанат возмущенным голосом.

Место в поезде

На каждой остановке в вагон заходили другие люди. Никто не сел рядом с Патрис, но вскоре почти все места были заняты. Блондинистый мужчина со светлыми ресницами, который напомнил ей Барнса (многие мужчины в поезде или на вокзале напоминали ей Барнса), шел по проходу. Он взглянул на сиденье рядом с ней, и Патрис закрыла глаза. Она сидела, прислонившись к окну. Виском она ощущала прохладу стекла. Патрис почувствовала, как мужчина всем весом опустился на сиденье, и услышала, как он разговаривает с женщиной, которая отошла в сторону. Человек рядом с Патрис несколько мгновений сидел неподвижно, а затем легонько хлопнул ее по руке. Пораженная, она замерла и никак не отреагировала.

– Эй, моя жена на борту. Она поменяется с тобой местами.

Патрис не открывала глаз. Может быть, если бы он не ударил ее по руке, если бы попросил вежливо или извинился за то, что якобы ее разбудил, она бы поменялась местами. Но вместо этого она решила погрузиться в холодное и замкнутое состояние, из которого ее никто не выведет. Он снова ткнул ее в руку.

– Эй, – сказал он громче. – Я сказал, моя жена поменяется местами.

Патрис нахмурилась, как будто ее сон оборвали, затем повернулась к нему плечом и глубже вжалась бедрами в обивку. По проходу шел кондуктор. Он уже пробил ее билет, поэтому не стал ее будить. Когда кондуктор взял билет у мужчины с блондинистыми волосами, тот проворчал:

– Я бы хотел, чтобы жена сидела рядом со мной. Она поменяется местами с этой женщиной.

– Мисс, – покачал головой кондуктор. – О, мисс.

– Я поменяюсь, – тихо произнес где-то рядом мужской голос.

Патрис заставила себя впасть в упрямое оцепенение.

Первый мужчина поднялся.

– Ну да. Два сапога пара, – съязвил он.

Его место занял другой мужчина. Патрис показалось, будто она бредет вдоль каких-то странных холодных стен. Измученная, она провалилась в короткий сон. Прежде чем открыть глаза, она почувствовала, что кто-то за ней наблюдает. Когда она села и огляделась, то увидела, что это Лесистая Гора.

– Привет, Пикси.

Она