Кремль 2222. Петербург - Дмитрий Силлов

Только из дома возле северной стены, стоящего особняком, никто не вышел. Был тот дом покороче остальных, повыше чуть ли не вдвое и сложен – сразу заметно – из гораздо более тщательно ошкуренных бревен. Понятное дело, резиденция местного короля, правителя, короче, хрен знает как тут у них называется главный урод. Подозреваю, мой одноглазый конвоир он и есть, судя по тому, как уважительно кланяются ему его соплеменники.

– Граждане Новоселок! – возопил он, когда мы всей компанией достигли центра площади и остановились. – Братья и сестры! Сегодня, стало быть, в наш дом пришли двое – сестра и ее спутник, подозрительно похожий на хомо. Все мы знаем, что презренные человекоподобные не способны даже постоять за себя, не говоря уж ни о чем ином.

Толпа одобрительно загудела.

«Ишь ты, как заворачивает, сволочь, – подумал я. – Ну да ладно, разберемся, кто из нас на что способен. Хорошо, что хоть Анью не приняли за… хммм… хомо, благодаря ее глазам».

– Все мы, стало быть, знаем закон. Все мы чтим наши правила, благодаря которым Новоселки живут и будут жить вечно, – продолжал надрываться одноглазый, а его спутники тем временем продолжали внимательно следить за нами, держа нас на мушке. Излишняя предосторожность. Мигни этот горластый кусок дерьма, и нас тут же обглодают до скелетов, вон как некоторые облизываются, аж слюна из пастей капает…

– И сейчас я предлагаю нашему лучшему бойцу испытать того, кто считает себя человеком. Пусть, стало быть, Высшие решат, правда ли это или же наглая ложь! Свобода и справедливость!

«И тут Высшие, – мысленно усмехнулся я. – Блин, во всех мирах как только кто-то хочет загнобить кого-то более слабого, по крайней мере с виду, так сразу к этому делу приплетаются боги – мол, мы тут ни при чем, это воля высших сил. Кстати, лишнее доказательство их отсутствия: на их месте я бы за такое давно надавал по шее почитателям, любящим по малейшему поводу переводить стрелки на своих покровителей».

Однако в следующий момент мне стало не до теологически-философских размышлений. Потому, что высокие двери высокого дома распахнулись и наружу шагнуло… нечто.

Рост – метра два, не меньше. Голова на длинной, мускулистой шее обычной человеческой формы, но ни глаз, ни носа нет. Вместо них гладко, только длинная кожистая складка на месте рта. И уши. Большие, заостренные кверху и гофрированные внутри, как у летучей мыши. Чуткие, шевелятся, малейший звук ловят. В общем, жуткая голова.

А тело – и того хлеще.

Наверное, родиться все-таки двое должны были, а получился – один. С двумя телами, одно из которых оказалось впрессованным в другое, крест-накрест, как оперение стрелы. Причем на удивление симметрично. Два торса, растущие одно из другого, четыре руки, четыре ноги. Эдакий живой подсвечник для ушастой головы-яйца. Но и это еще не все. Конечности твари были длиннющие, и каждая с четырьмя суставами, будто к плечам монстра присобачили по китайскому многосекционному цепу. Но в данном случае руки-цепы оканчивались здоровенными кистями, пальцы которых венчали крепкие и длинные раздвоенные когти, напоминающие окостеневшие языки змей. А четыре ноги чудовища оканчивались самыми настоящими копытами, над которыми торчали длинные шпоры, наподобие петушиных, только длиной сантиметров по двадцать каждая.

И, что самое интересное, двигался этот с виду нежизнеспособный урод на удивление проворно. Кожаные локаторы на его башке шевелились каждый сам по себе, сканируя обстановку, а растопыренные когтистые лапы шарили по воздуху, словно щупая его. Я тут же обратил внимание, что ладони у слепого урода очень гладкие и нежные. Похоже, он ими тепловые волны ловит и тем самым, вкупе со звуками, улавливаемыми ушами-локаторами, рисует себе вполне живенькую картину окружающего мира.

Толпа немедленно расступилась, образовав большой круг. В центре остались я, Анья и урод.

– Ты уйди, сестра, – подал голос одноглазый. – Испытание только для твоего спутника.

Девушка не сдвинулась с места.

– Мы пришли вместе, и если уйдем, то тоже вместе, – процедила она сквозь зубы. – Если вы не доверяете ему, значит, не доверяете мне. Так что получается, это испытание для двоих.

– Это испытание для меня, – негромко произнес я. – Иди.

И, увидев, как она упрямо поджала губы, добавил:

– Ты будешь только мешать.

Она метнула на меня взгляд, в котором удивление быстро сменилось негодованием.

– Как знаешь, – бросила она и, повернувшись ко мне спиной, пошла по направлению к колышущейся толпе.

Вот и хорошо. Когда хочешь, чтобы женщина сделала что-то правильно, иногда нужно ее обидеть. Потом можно извиниться, но это – потом. Просто иначе она будет настаивать на своем вместо того, чтобы подумать. Например, как сейчас, насчет безопасности. Своей. И моей. Ибо мутанты хотят, чтобы я дрался с их уродом, и никакие другие расклады их не устраивают. И я буду драться, так как нет у нас другого выхода. Хотя, если честно, не очень представляю, как можно голыми руками завалить эдакого монстра.

– Бой! Убей его, Ярго! – крикнул одноглазый и неожиданно ловко метнул в меня какой-то шарик. Вот ведь сука какая! Я рефлекторно увернулся, и шарик, еле слышно звякнув, упал на землю. Вот оно как. Маркер. Если б этот колокольчик ударился об меня, ушастый моментом бы сориентировался, где я стою. Впрочем, и так получилось нормально.

Лысый Ярго растопырил лапы и метнулся вперед, на звук. Мне ничего не оставалось, как отпрыгнуть в сторону и уйти в перекат. На мой взгляд, красиво получилось, мягко, почти неслышно, но у слепого урода были свои представления насчет совершенства моих движений. Сориентировался он мгновенно, ударив ногой по тому месту, где я находился долю секунды назад. Костяная шпора распорола землю, прочертив на ней нехилую борозду… и застряла, зацепившись за какой-то корень.

Монстр дернулся, корень лопнул, но я все-таки успел ударить каблуком по голени, как раз над копытом. Голень она кость чувствительная для любой живой твари, у которой таковая имеется.

По ощущениям будто в стальную балку ботинком саданул, аж голеностоп онемел слегка. Человек бы мигом от такого удара на пятую точку грохнулся, а лысому подсвечнику хоть бы хны. Только складка на башке чуть расширилась, и из нее раздалось леденящее кровь шипение.

Ага, не нравится!

Однако злорадствовал я рано. Все-таки многосуставная конечность есть оружие непривычное, прежде всего – для противника. То есть, для меня.

Когтистый кулак прилетел откуда-то сбоку. Я попытался увернуться, уловив боковым зрением смазанную тень, но получилось это у меня неважно…

Удар был тупым, будто киянкой по черепу съездили. Меня снесло с места, как пушинку, – от такого удара по черепу устоять сложно. Попади лысый на три пальца пониже, в висок, – и всё, считай отходился один снайпер по параллельным мирам. Но, видимо, мой пинок по голени его слегка дезориентировал, вот и попал он по верхней части черепа.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});